– И когда ты это решил, Кристобаль? Вчера еще ты оскорбился бы подобным предположением.
– То было вчера, падре. Сегодня все изменилось.
– Но прошла одна ночь! Всего одна.
– Этого достаточно, падре! Иногда хватает одной ночи.
– Эстрада, да она околдовала тебя.
– Пусть так, но она станет моей женой! Я, возможно, всю жизнь мечтал, дабы меня вот так околдовали.
– Но это козни дьявола, Кристобаль. Я…
– Хватит, Луке. Ты слышал, что я тебе сказал.
Прошел день и снова наступил вечер. К палатке Эстрады подошел испанский офицер и потребовал привести к нему женщину:
– Сегодня она моя по жребию, сеньор Эстрада.
Эстрада вышел из своей палатки и ответил:
– Женщина останется со мной.
– По какому праву? Эта красотка собственность всего отряда. Ты получил свою долю ласк. Ныне моя очередь.
– Я сказал, что она останется здесь!
Тут же произошёл поединок и Эстрада первым же выпадом уложил идальго. Тот умер сразу без единого стона. Шпага Эстрады пронзила его сердце.
И тогда патеру Луке большого труда стоило спасти Критобаля от расправы. Солдаты хотели его повесить. Но утром индианка из его палатки пропала и больше никто и никогда её не видел…
***
И вот снова она! Эстрада видел женщину в дымке тумана.
Луке спросил:
– Ты снова видишь её?
– Она в пелене, и я не могу рассмотреть её лица, падре. Но она похожа на ту самую женщину.
Эстрада закрыл глаза на мгновение и видение исчезло.
– Её нет, падре! – вскричал он.
– Пропала?
– Исчезла и с ней пропал туман. Что это было?
– Видение.
– Нет. Я могу поклясться, что видел её.
– Тише, Кристобаль. Не стоит тебе привлекать внимания. Солдаты и так раздражены и твои видения сейчас совсем не к месту. Соберись. Все смотрят на тебя.
– Ты прав, Луке. Где сержант Мартинес?
– Я прикажу найти его, Кристобаль…
***
Дон Кристобаль приказал сержанту Педро Мартинесу расставить крепкие караулы вокруг лагеря.
– Смена каждые два часа, сержант.
– Подберу самых надежных людей. И сам спать не лягу! Мало кто желает спать в такую ночь.
– Нет в этой ночи ничего странного. Главное чтобы на нас не напали внезапно. И для этого нам нужны посты.
– Это смотря кто нападет на нас, дон Кристобаль.
– Немирные индейцы, конечно.
– Не думаю, что индейцы сунуться в такое место, лейтенант.
– Хорошо если так, но подумать о постах нужно!
– Посты будут, дон Кристобаль. Но…
– Что еще сержант?
– Утром солдаты снова станут требовать ответов, дон Кристобаль. И хорошо если они у вас будут!
– А разве я обязан вам отчетом, сержант Мартинес?! – строго спросил Эстрада. – Я королевский лейтенант, а вы солдаты короля Испании! Вы забыли закон повиновения?
– Вы хорошо понимаете, о чем я, лейтенант! Парни пришли сюда вслед за вами. Вы обещали им груды золота!
Эстраде не понравился тон сержанта Мартинеса, но он ничего не сказал.
Он расположился в палатке, которую поставили для него. К себе Эстрада пригласил только патера Луке.
Бернардо де Луке уже четыре года как прибыл в Сан Хуан из Испании, где был секретарем инквизиции в Севилье. Должность у него была хорошая и карьера патера сказывалась удачно. И он никогда не ступил бы на шаткую палубу корабля, если бы не злая судьба. Луке проворовался. Первый его начальник инквизитор Севильи дон Хулио Гомес всегда прикрывал его, ибо Луке щедро делился с ним золотом, которое выжимал у обвиняемых в ереси. Но святой отец Хулио внезапно умер от апоплексического удара. И в Севилью прислали нового главного инквизитора. И им оказался человек совершенно бескорыстный. Взяток не брал и даже поклялся искоренить их в среде Святого судилища Севильи.
Бернардо де Луке лишили должности и выгнали на улицу. Делать падре ничего не умел и не хотел учиться. Потому отправился священником в Новый Свет. Но и в Сан Хуане ему не повезло. Прибыльной должности он не получил и был назначен сборщиком милости местного монастыря бенедиктинцев.
Подобное совсем не устраивало падре де Луке, и он охотно принял предложение стать священником в боевом отряде у дона Кристобаля де Эстрады. Вместе они не один раз принимали участие в походах против немирных индейцев. И сейчас судьба соединила их в войске королевского капитана Себастиани.
– Что скажешь, отец Бернардо? – спросил Эстрада.