Все мы родом из детства. Первая книга романа «Вера и рыцарь ее сердца»

Времени в пути было достаточно, чтобы задуматься и понять, что Ронни сам виноват, что прошляпил удачу.

Конечно, поначалу он даже радовался тому, что никто не заставляет его ходить в школу, делать уроки и учить то, что он или уже знал, или вовсе не собирался знать. Эта радость сочеталась с гордостью рабочего человека. Все его товарищи по-прежнему оставались школярами и поначалу смотрели на своего друга восторженно, а его потная рабочая спецовка была для них символом взрослой жизни.

Когда тревожно завыли ветры и на корню засыхали цветы, Ронни стало катастрофически не хватать того сопротивления, которому ему необходимо было сопротивляться, в череду будней превратилась его молодая жизнь.

Целые дни паренёк работал на фабрике, ел даром аппетитные сосиски, каждую неделю приносил он домой получку, которую его мама прятала в толстый кошелёк. Вот и всё, что происходило теперь в его жизни.

Никакой мечты, никаких свершений!

Потом наступила зима. Она моросила холодными дождями, дула северными ветрами, серой пеленой заволокла небо, чтобы не всходило по утрам солнце, и этим портила Ронни настроение, чтобы тот сам прочувствовал, как буксует его судьба по дороге на фабрику и обратно. Работа сосисочника исключала любые мысли о приключениях, и друзей у него не осталось. Тупик.

Случилось, что в самую длинную ночь прошедшего года Ронни понял, что единственный человек, который искренне интересуется его дальнейшей судьбой, он сам!

Никого вокруг не заботило, будет ли Ронни учиться дальше или до старости станет крутить длинные сочные мясные сосиски. Состариться мясником ему не хотелось, да и подобная участь совсем не соответствовала тем космическим походам, о которых мечтал он в детстве, но решение учиться дальше было принято осознанно, когда в лицо бил колючий снег, а ехать до дома на велосипеде казалось пыткой.

Нет, Ронни не позволит загнать себя в мёртвый угол, потому что теперь он сам, и никто другой, будет выбирать то, что ему делать и как ему жить!

Когда сын объявил о своём решении учиться в школе для взрослых, первой запротестовала его мама.

– Чего тебе не хватает, Ронни? Учиться захотел? Отец твой не учился, а своё строительное дело имеет! Следуй его примеру!

Валентина нетерпеливо поглядывала на мужа, а тот, словно глухой изголодавшийся тетерев, причмокивал, доедая аппетитное мясное жаркое и не собирался вразумлять своего сына. Тогда Валентина пошла по запасному, как ей казалось, беспроигрышному пути.

– Ронни, работа у тебя хорошая. В цеху работать – это не под дождём. Трудись себе на здоровье и денег много зарабатывай! Может быть, тебе нужны деньги, чтобы погулять вечерком или в кино сходить? Сколько тебе надо? Я тебе дам.

Сказав это, она быстро засеменила в свою спальню и возвратилась оттуда с пухлым потрёпанным кошельком. Не глядя на сына, Валентина принялась считать деньги. Её брови сморщились, а подкрашенные губки безмолвно двигались в такт счёту. Ей никак не удавалось сосчитать, сколько будет стоить билет в кино и стакан колы с кульком вздутой кукурузы.

– Мама, не нужны мне деньги. Я буду заниматься в вечерней школе. Я слышал от рабочих, что по окончании учёбы можно получить аттестат зрелости, а потом я смогу учиться на профессию.

– Но вечерняя школа находится в тридцати километрах от дома. Думаешь, что ты будешь каждый день ездить на трамвае? Как бы не так! Учти, я денег на трамвайный билет тебе не дам, – решительно заключила Валентина.

– А я на велосипеде буду ездить, мама.

В ту ночь родители долго не спали. До Ронни доносился их возбуждённый разговор, но сам он был спокоен, потому что сделал выбор и не обременит своих родителей лишними расходами. Утром следующего дня Альфонс, уходя на работу, сказал сыну коротко: «Хорошо, если ты хочешь, делай то, что тебе под силу!»

Начиная со следующей недели Ронни после работы на фабрике быстро съедал приготовленный мамой ужин, вскакивал на велосипед и преодолевал те тридцать километров, что отделяли его дом от школы для взрослых. Возвращался домой он к двенадцати часам ночи и поскорее запрыгивал в кровать, чтобы в шесть часов утра съесть свой завтрак и отправиться на работу. Теперь в пути мечтал он редко. Сидя на жёстком велосипедном седле, Ронни то дремал, то просто бездумно крутил педали, отдыхая от всего на свете.

Работа оставалась работой, мастер был им доволен, а сам Ронни был доволен и мастером, и учителями вечерней школы. Школьный материал преподавался в сжатой форме и хорошо усваивался пареньком. Теперь он был лучшим учеником в классе, и учителям приходилось тщательно готовиться к уроку, чтобы удовлетворить жажду знаний любознательного Де Гроте. К зиме Роннин велосипед приказал долго жить.

– Мама, мне нужен новый велосипед, потому что мой старый окончательно сломался. Я уже не смогу его починить.

– Если сломался, то нужно купить другой. В магазине большой выбор новых велосипедов, а с рук будет дешевле, – рассудительно ответила Валентина и встала из-за стола для убедительности своих слов. Она уже давно подготовилась к этому разговору.

– Мама, ты же знаешь, что у меня нет денег на покупку велосипеда, ведь я всю зарплату тебе отдаю.

Альфонс, покашливая, вышел из-за стола и включил телевизор, а Валентина не унималась:

– А я тебя кормлю… Если ты настаиваешь, хорошо, я дам тебе денег, но дам только взаймы. Эти франки ты должен будешь отработать у отца, на строительстве… в выходные дни. Я правильно сказала, мой дорогой?

Альфонс кивнул головой, и Валентина гордо удалилась в спальню, чтобы отсчитать сыну деньги на покупку нового велосипеда. Ронни был очень рад, что его проблема так легко разрешилась. Теперь по выходным дням он стал подрабатывать у отца на предприятии. В отличие от мастера на сосисочной фабрике, отец был скуп на похвалу, поэтому Ронни работал на строительстве без особого энтузиазма. Альфонс видел это и молчал, он любил своё дело и любил работать с чувством, с толком, с расстановкой, а сыну дал только одно наставление: «Гордиться своим трудом – это хорошо, но зазнаваться – плохо».

Как только сумма, выданная мамой на новый велосипед, была отработана, Валентина одолжила сыну деньги на новые кожаные ботинки, потому что его старые ботинки уже совсем прохудились и в дождь промокали.

С каким нетерпением ждал Ронни прихода весны, и вот приход весны с раннего утра трелями соловья будил рабочий люд, заливая всё вокруг солнечным светом, ароматом цветения и теплом.

В один из таких пригожих весенних дней юноша ехал в вечернюю школу в благодушном настроении и ни с того ни с сего решил сократить дорогу, и свернул по тропинке в зеленеющий лес, знаменитый своим боевым прошлым.

Вдруг среди полного умиротворения в природе и на сердце он услышал девичий крик. Где-то совсем рядом девушка взывала о помощи: «Помогите, помогите!», и Ронни, недолго думая, соскочил с велосипеда, который тут же врезался в колючие придорожные кусты, и со всех ног бросился на девичий зов.

На лесной поляне совершалось преступление. Какой-то лохматый парень грубо прижимал кричащую девушку к стене разрушенного немецкого бункера. Парень сжимал в своих жилистых руках нежные запястья девушки и пристраивался встать между её стройными бело-молочными ногами, розовые женские трусики валялись рядом, на траве. Девушка громко кричала, закрыв глаза, и брыкалась изо всех сил, пытаясь вырваться на свободу.

Рыцарство живёт в каждом настоящем мужчине и не даёт ему пройти мимо насилия сильного над слабым.

Ронни одним прыжком подскочил к парню, набросился на него сзади и правой рукой обхватил шею, словно это была шея не человека, а льва. Теперь уже насильник вырывался из рук более сильного человека, чем он сам, а спасённая девушка безвольно сползала на землю, ещё не веря в спасение.

Борьба добра со злом длилось несколько мгновений, и тело кудлатого парня вдруг обмякло и повисло на руке молодого Де Гроте. Возмездие настигло преступника на месте преступления! До его гибели оставалась секунда, другая… Никто и ничто не могло теперь остановить Ронни от завершения возмездия: ни испуганный вид девушки, с ужасом смотревшей на происходящее, ни жалобный стон преступника, ни весёлые голоса птиц, распевающих в кроне деревьев с проклюнувшимися листиками.

Это случилось не по воле победителя, это случилось само по себе. Внезапно руки Ронни ослабли, тело незнакомого парня выскользнуло из захвата и безжизненно повалилось на землю.

Впервые в жизни юноша испугался того, что сделал. Капли холодного пота выступили на висках. Ужас перед совершённым им убийством постепенно доходил до разума, и разум отказывался верить. Грубо схватив ещё тёплый труп за грудки, он с такой силой встряхнул его, что безжизненное тело, словно испугавшись второго удушения, вздрогнуло.

Оживший парень сначала всхлипнул, потом со свистом втянул в себя воздух и сразу закашлялся. Через несколько минут незнакомец уже удивлённо смотрел на Ронни, потом так же удивлённо – на девушку.

Однако спасённая девушка не приветствовала спасителя, как было положено, согласно голливудским версиям, она не осыпала своего рыцаря трогательными поцелуями. Как только она оправилась от шока, то сама набросилась на Ронни, отчаянно стуча в его грудь нежными кулачками.

– Откуда ты взялся?! Тебя что, черти на рогах притащили? Ты же мог убить его! Ты его задушил! Что, силу некуда девать? Да ты знаешь, что такое любовь? Так вот, я люблю этого паразита! Только его я люблю! А ты зачем его душил как бешеный? Как я буду жить без него?! Я не смогу жить без него! Ты это можешь понять или ты совсем законченный монстр?! – приговаривала девушка, всхлипывая.

А рядом с ними лежал на траве потерпевший и улыбался, он улыбался тому, что опять может дышать, вдыхать весенние запахи, следить за снующими по синему небу белыми облаками и слышать, как сильно любит его эта непокорная красавица.

Потом внимание кудлатого парня переключилось на своего потенциального киллера, который с явным недоумением смотрел на то, как лупит его взбешённая Элла, и это было смешно.

Девушка, услышав смех любимого, пришла в себя, бросилась в объятия кудлатого парня, обрушив на него шквал женской нежности, и забыла о Ронни, который не мог сообразить, что происходит перед его глазами и что он только что чуть не совершил.

На этой лесной поляне он был лишним, и его любимая логика была бессильна что-то понять в этом абсурде человеческих отношений, где слова расходились с делами, а дела – с их последствиями, и виной всему была девичья хитрая натура.

Как раненый зверь, ринулся Ронни через колючие кусты дикой ежевики к своему велосипеду, чтобы скорее покинуть место своего позора, но его окликнул тот, которого он чуть не убил.

– Эй, парень, вернись! Прошу!

Что-то было в этом зове особо располагающее, и Ронни вернулся на поляну перед бункером. Парень, оправившись от удушения, протягивал ему руку для приветствия, а его обнимала сияющая девушка.

– Амай, в тебе силища, друг, как в двух жеребцах. Давай знакомиться. Меня зовут Раймонд, а эту козочку – Элла. Мы из банды «Бункерских крыс». А тебя как зовут?

– Если спрашиваешь, скажу: меня зовут Ронни. Интерполом не разыскиваюсь, числюсь лучшим сосисочником на фабрике в поселке Синт-ин-Гоор и опаздываю на урок в вечерней школе.

Перемирие было скреплено крепким пожатием рук, и это перемирие было необходимо прежде самому спасителю девушек, которому нужна была поддержка, пусть даже поддержка недавнего врага.

– Друзья, – сказал он на прощание, – если я помешал вашим развлечениям, то извините, а ты, Раймонд, скажи своей козе, чтоб не орала на весь лес… по пустякам.