Загадка Бомарше

– В других местах все пресно и привычно. Бабы всегда сами вешались на меня. От этого у меня притупился инстинкт охотника. А вы его во мне разбудили. Хотите или не хотите, но вы все равно окажетесь моей. Я свою дичь преследую до победного конца.

– А я вам не дичь. Я сама охотница. И сама выбираю мужчин. Только вас никогда не выберу.

– А вот это мы сейчас посмотрим.

В Феоктистова окончательно вселился бес упрямства. Он силой попытался поцеловать Аркашову. Но и на этот раз она вырвалась. Схватила цветы из вазы и бросила их в него.

– Забирайте свой веник и убирайтесь! – крикнула она.

Несколько мгновений Феоктистов молчал, собираясь то ли с мыслями, то ли с чувствами.

– Мне нравятся непокорные женщины. Они только подхлестывают мое желание, – проговорил он. – Мы с вами еще вернемся к этому разговору. А пока счастливо оставаться.

Не глядя на нее, но ощущая ее взгляд на своей спине, он вышел из квартиры, напоследок громко хлопнул дверью.

Глава 16

Бомарше остановил экипаж возле особняка Пари-Дюверне, самого известного финансиста Парижа. Этот монстр, этот воротила финансового мира обратился к нему с просьбой. И о счастье, ему удалось выполнить ее, да еще столь блестяще, что самому до сих пор верится с трудом в действительность всего произошедшего. Бомарше не терпелось, как можно быстрее доложить о своих достижениях Пари-Дюверне и получить заслуженную награду.

Когда он, наконец, достиг своей цели и, как вихрь ворвался в комнату Пари-Дюверне, тот сидел в своем кабинете и просматривал какие-то бумаги.

– Удалось! – прямо с порога закричал Бомарше. – Людовик посетил Военную школу. Я сумел заставить его это сделать! Ну, что вы скажите о моих способностях? Много ли вы найдете людей, которые могут выманить само солнце и заставить его пойти, куда хочет обычный человек. Ну, скажите, что я гений.

Бомарше замолчал, с нетерпением ожидая заслуженной похвалы. Однако к превеликому его изумлению на лице Пари-Дюверне не дрогнул ни один мускул при этом известии.

– Не отрицаю, вы блестяще справились с этим делом. Признаюсь, я не очень в это и верил. Вы оказали мне чрезвычайно ценную услугу. Что вы хотите за нее получить? – совершенно спокойно, без признаков особой радости, произнес Пари- Дюверне.

– Почти ничего, – немного озадаченно произнес Бомарше. – Разве только ваш опыт, ваши знания, ваше умение делать деньги. Я хочу стать богатым. В этом мире только богатство дает свободу и независимость.

Из уст Пари-Дюверне вырвалось нечто, похожее на смешок.

– Вы правильно понимаете ситуацию. И вы на верном пути. Я подготовил кое-какие документы. – При этих словах Пари- Дюверне взял бумаги, лежащие на столе, развернул их и огласил содержимое. – Я выделяю вам капитал в размере 60 тысяч ливров. Вы будете с него получать ежегодно ренту в размере десяти процентов. Это шесть тысяч в год. Конечно, это не та сумма, которая вам даст подлинную свободу. Но в любом деле всегда важно с чего начать. А вы уже начали. Поздравляю.

При этих словах Дюверне Бомарше чуть не подпрыгнул на месте.

– Деньги, деньги, как приятен их звон, – несколько раз, как заклинание произнес он.

Дюверне наблюдал за ним со снисходительной улыбкой.

– Вы его еще не раз услышите, – пообещал финансист. – Я немного разбираюсь в людях, и давно их делю на две категории: те, кто умеют зарабатывать деньги, и те, кто этого делать не умеют. Вы счастливец, вы относитесь к тем, кто умеет это делать. Для таких, как вы, есть лишь одна опасность. Те, кто говорят, что женщины – это страсть, ничего не понимают в настоящих страстях. Подлинная страсть – это зарабатывание денег. Страсть к женщине после удовлетворения на некоторое время ослабевает. А страсть к зарабатыванию денег захватывает человека целиком, берет в плен на всю жизнь и только усиливается от удовлетворения. И очень важно не дать ей позволить себя полностью поработить. Чуть-чуть ослабишь контроль, и тебе, как мухе из паутины, уже не выбраться.

– Почему вы мне это говорите? – Бомарше озадаченно посмотрел на Пари-Дюверне.

– Вы все делаете со страстью, – пояснил свои слова Дюверне, – вам трудно сдерживать свои желания. Мне тоже это не всегда удавалось. И тогда я нередко проигрывал. Будьте осмотрительны. Это совет человека, жизнь которого была целиком посвящена приращению собственного состояния.

– Не беспокойтесь за меня, я люблю деньги, но не настолько, чтобы ради них пожертвовать всем, – порывисто произнес Бомарше. – Я чувствую в себе желание объять необъятное. Во мне столько кроется талантов, что они не дадут меня поработить чему-то одному. И все же сейчас больше всего я думаю о деньгах. Если я не заложу с вашей помощью фундамент своего состояния, вся моя жизнь превратится в нескончаемую борьбу за выживание. И не я один так думаю. Мне известно, что именно вы помогли Вольтеру укрепить свою финансовую независимость. За это Франция вам скажет спасибо не меньше, чем за построенную вами Военную школу.

– Кто знает, суд потомков не предсказуем, – невозмутимо заметил Пари-Дюверне. – Но оставим им скрупулезно подсчитывать наши заслуги. Лучше скажите, как вы относитесь к лесным разработкам? Мне стало известно, что предполагается сдача в аренду Шинонского леса. Это дело может принести немалую прибыль.

– Любое дело, которое может принести прибыль, мне нравится заранее! – мгновенно воодушевился Бомарше.

– А если я вам предложу поучаствовать в поставке черных рабов в Америку. Это весьма доходное предприятие. Это не покоробит вашего свободолюбия? – Пари-Дюверне остановил на Бомварше пристальный взгляд.

Бомарше на несколько секунд призадумался. Вопрос явно озадачил его, но уже через мгновение лицо его приобрело ясное выражение.

– В конце концов, неизвестно, где им лучше, с легкостью человека преодолевшего моральное затруднение, произнес он. – У себя в дикой Африке, где они ежеминутно рискуют попасть в пасть крокодилам, или на плантациях Америки, где их подстерегает одна опасность – знакомство с бичом надсмотрщика. А так как этот промысел все равно существует, есть ли смысл отдавать от него доходы в чужие карманы.

– Мне нравится ваш прагматичный подход, – улыбнулся Пари-Дюверне. – Нравственные и политические принципы – это великие вещи. Но они не должны мешать проведению финансовых операций. Я вас научу, как получать деньги из ничего. На самом деле, это не так уж и сложно. С вашей буйной фантазией и таким же буйным темпераментом это будет не трудно делать. Просто, когда делаете деньги, не думайте ни о чем постороннем. На самом деле, бедные люди не имеют принципов, их обладание – это привилегия богатых. Когда вы, любезный Бомарше станете таковым, вы поймете, что их отстаивание и легче и главное результативней. У бедных лишь одно на уме, как бы отнять у богатых их богатство, какими бы цветистыми речами они бы не прикрывали эти цели. К сожалению, некоторые образованные люди стали подыгрывать им в их желаниях. Они и не представляют, какого джина хотят извлечь из бутылки.

– О, нет, я не собираюсь подыгрывать этим демагогам, – воскликнул Бомарше. – Я сам по себе. Для меня самое важное – это отстоять свою независимость.

– Чем больше скопите вы богатства, чем больше будете на виду, тем больше найдется желающих покуситься на вашу свободу, – философски заметил Пари-Дюверне. – Впрочем, не будем продолжить этот наш разговор, все равно, все будет так, как захочет провидение. Я намерен посвятить вас в некоторые свои секреты. От вас же требую одного – полную конфиденциальность. Так как отношения человека с деньгами напоминает роман с женщинами, воспользуемся языком влюбленных. Пишите мне так, как будто бы я ваша возлюбленная. Пусть никто не проникнет в наши тайны. Тем более это не так уж и далеко от истины, раз уж я олицетворяю для вас деньги, то вы не можете не быть в меня не влюблены.

– Согласен, – кивнул Бомарше. – От открывающихся моему взору перспектив, у меня даже закружилась голова. Деньги, деньги, неужели вы будете моими, как те женщины, которых я уже завоевал.

– Совсем нет, – вновь поправил его Пари-Дюверне. – Эти женщины не ваши. Вы уверенны, что они не изменяют вам с другими, когда вы покидаете их альков? А вот деньги, которые вы получите, будут целиком принадлежать вам. Если у вас, конечно, хватит глупости поделиться ими не с теми, с кем нужно. В ближайшее время ждите от меня послания.

– Буду ждать с огромным нетерпением. – Бомарше почтительно поклонился и через несколько минут покинул особняк Пари-Дюверне.

Возбуждение, охватившее его, после этой встречи, еще долго не оставляло Бомарше. Остаток дня, всю последующую ночь и утро он пребывал в каком-то лихорадочном состояние. В нем жила убежденность, что с сегодняшнего дня жизнь его приобретет совершенно иное свойство и качество, от которого ему будет так легко и радостно, как никогда еще не было ни разу.

Глава 17

Наступили выходные, в театре репетиции не проводились, и Феоктистову оказалось совершенно нечего делать. На него опустилась черная, непреодолимая скука, она посещала его и раньше, и он даже придумал для нее звучное название – экзистенциальная тоска. Как-то он даже задумался о том, с чем же она связана, где находится ее источник? Но своими силами ответа не сумел найти. Однажды он задал этот вопрос знакомому священнику – умному, образованному, а главное самостоятельно мыслящему. И получил поразивший его ответ: ее причина – потеря связи с Богом, она вызвана тем, что человек утрачивает свое место на земле и становится неприкаянным. Ведь связь с Богом вовсе не ограничивается молитвами, выполнением ритуалов, она, прежде всего, в исполнении человеком своего предназначения, которое определено ему Всевышним. Именно честная, добросовестная его реализация и является той путеводной нитью, связывающая человеческое существо с его Создателем. А все остальные столь привычные атрибуты совсем не обязательны, можно даже быть не верующим или быть верующим, но не выполнять церковные предписания – это не столь важно, если есть главное – следование своей главной миссии.

Но иногда, продолжил священник, по разным причинам человек утрачивает эту миссию, сбивается со своего пути. Вот тогда его и посещает та самая Вселенская или экзистенциальная тоска, которая знаменует собой разрыв самой важной связи: личность-Бог. Человек ощущает себя оставленным Им, он становится неприкаянным, начинает метаться в разные стороны, не находя ни покоя, ни утраченного смысла. Заглушить это безжалостное чувство многие стараются алкоголем, наркотиками, развратом, но получают один результат – окончательную деградацию собственной личности. А уж тогда ни о какой связи с Богом не может быть и речи, потому что деградация, как раз и является полным ее разрывом. И назад пути больше нет, чтобы об этом не говорили врачи, психологи, священники, потому что так в мире устроено: если связь с Богом утрачивается, то это уже навсегда. Восстановлению она не подлежит.

Сначала он решил, что эти бессмысленные, пустые дни он будет заглушать алкоголем. Для чего купил изрядную порцию спиртного. Но затем слова священника, сказанные ему довольно давно, внезапно всплыли в памяти Феоктистова. Ему стало страшно; еще немного – и он дойдет до такого состояния, откуда уже не будет возврата.

Чтобы чем-то себя занять, Феоктистов отправился в книжный магазин и накупил целую стопку книг. В молодости он был большим книгочеем, читал очень много. Но с какого-то момента это желание пропало, стал читать только то, что требовалось ему для работы. Да и это старался делать по минимуму. Но сейчас, придя в гостиничный номер, он с наслаждением погрузился в приобретенный им роман. Ему было даже не столь важно, насколько интересно произведение, сам процесс чтения вызывал у Феоктистова изрядно подзабытое удовольствие.

Но перед тем, как приняться за чтение, Феоктистов дал себе твердое слово, что не будет думать об этой ненормальной Аркашовой. И уж тем более к ней не пойдет, как бы его не подталкивало на такой поступок искушение. Он станет противиться ему всеми силами души и тела.

Но дать обещание еще не выполнить его. Мысли об Аркашовой то и дело нарушали столь захвативший его процесс чтения романа. Феоктистов непроизвольно начинал думать о женщине, потом спохватывался – и возвращался к прежнему занятию. Но все же ему удалось выполнить данный себе зарок – в первый день он к ней не пошел. Вместо этого, едва стемнело, лег спать и быстро заснул.

Зато на второй день искушение, казалось, возросло в геометрической прогрессии. Он почти все время думал о том, идти или не идти. Это было самое настоящее испытание на прочность. Чтение больше не приносило радости, книга валялась на полу. Правда до водки дело не дошло, бутылка так и осталась нераскупоренной. Но он понимал, что это временное явление; если ничего не изменится, она непременно пойдет в дело. И никакие слова священника уже его не остановят. Поэтому нужно себя срочно спасать от запоя.

Феоктистов подошел к знакомой двери и уже привычным движением надавил на звонок. Дверь долго не отворяли, действие пришлось повторить. Только тогда на пороге появилась хозяйка квартиры.

– Разрешите войти, – как можно беззаботней и непринужденней произнес Феоктистов.

– Уходите. Я не хочу с вами общаться, – ответила Аркашова.

– Я бы хотел перед вами извиниться за свой прошлый визит. Я тогда наговорил много лишнего. Может, вы меня все-таки впустите?

Аркашова несколько мгновений колебалась.

– Хорошо. Проходите. Только обещайте, что не будете приставать ко мне.