Осколки памяти

Форма рядового Советской армии, 1964 год. Слева автор Киеня В.А.

Фото из архива автора

Наша вольная жизнь закончилась внезапно. В 6.00 мы услышали громкий крик дневального: «Рота, пооодьем!!! Форма одежды на зарядку – в бушлатах!». Казарма как взорвалась. Бросились толпой суетливо обуваться, и на ходу одевшись, кинулись строиться. Я выехал с третьего этажа на чьих-то плечах, спрыгнул и тоже стал обуваться и одеваться. Стал в строй. Сержант Кравченко, дождавшись, пока в строй станет последний боец, объявил: «Товарищи, курсанты, вот эта спичка горит ровно 45 секунд. Это ваша норма. А вы одевались 3 минуты и 42 секунды. Будем тренироваться. Рооота! Отбой!!». И так 12 раз подряд. И завтра, и послезавтра, и по несколько раз в течение дня. Через 6 месяцев учебы я на спор с товарищами одевался за 28 секунд и был этим очень горд.

Помимо гимнастерок со стоячим воротником нам выдавали повседневные брюки зеленого цвета, сапоги, портянки, бушлаты, зимние шапки с красной звездочкой, весной выдали пилотки. Пару варежек с выделенным указательным пальцем правой руки для стрельбы из автомата. Выдали под роспись автомат Калашникова, калибром 7.62 мм, с которым я принял военную присягу через месяц после прохождения Курса молодого бойца. Автоматы хранились постоянно под охраной в ружейной комнате и выдавались перед заступлением в караул. Под роспись. Раз в неделю ночью роту поднимали по тревоге, и мы 6 километров до китайской границы бежали бегом с автоматами, пулеметами и ящиками с боеприпасами. Никаких росписей за получение автоматов в этот момент с нас не требовали.

Перед принятием присяги выдали парадную форму: китель с двумя пуговицами на спине, брюки и ботинки. Для хранения формы выделили всем место в шкафах вдоль стены. На парадный китель при построении в праздничные дни и при увольнении прикреплялись значки: «Отличник Советской армии», спортивный значок (у меня был значок о 2 спортивном разряде по бегу – прим. автора), знак о номере класса по воинской специальности и награды. Медалью «20 лет победы над фашистской Германией» меня наградили в боевом ракетном полку в 1965 году. Тогда же выдали знак «Гвардия», полк был гвардейским.

Офицерская форма

В третий раз я столкнулся близко уже с офицерской формой. В 1970 году стал лейтенантом Советской армии, помощником военного коменданта станции Свердловск. Всегда носил только чистую, выглаженную, облегающую меня форму. Не сутулился как «шпаки», так презрительно между собой мы называли штатских. Держал спину прямо, плечи развернуты. Став ветераном, стараюсь эту осанку поддерживать.

По нормам довольствия офицеру выдавались китель и брюки, полевые и повседневные, шинель повседневная серого сукна, отрезы на пошив парадной шинели, кителя и брюк. Фуражки – повседневная, полевая и парадная. Портупея с красной звездой на пряжке, кобура для пистолета. Сапоги хромовые, яловые, туфли парадные черные и ботинки, туфли коричневого цвета. Погоны и звездочки по званию, эмблемы. Зимой мы носили белые полушубки с портупеей, и это было очень красиво. В детстве мечтал быть офицером, чтобы носить такую форму. Каждые полгода выдавали кальсоны голубые, я их раздавал зимой всей родне. Сапоги накапливались, девать их было некуда.

Такую офицерскую форму я носил 22 года до увольнения в 1992 году из органов госбезопасности. Менялись у формы только цвет петлиц и околыши фуражек. Какой род войск курируешь, такую форму и носишь, чтобы не выделяться. С новой полевой формой я столкнулся в воюющем Афганистане, где был в командировке два года. Удобная, легкая, не прокусываемая комарами, с многочисленными карманами для гранат и кобурой для пистолета.

Офицерская форма.

Подполковник Киеня В.А.

после командировки

в Афганистан,

1986 год.

Фото из архива автора

Сегодня смотрю я на современную «натовскую» форму русских солдат и офицеров и удивляюсь. Вместо сапог, которые можно было надеть за пару секунд, шнурованные ботинки. Как их шнуровать в темноте? Как бежать по болоту и грязи? Странная кепка, годная лишь для санатория. Вместо шинели, в которой зимой не холодно, а летом не жарко, которую носил еще генералиссимус Суворов Александр Васильевич и вся русская армия триста лет, короткие куртки. Как в них в полевых условиях зимой? А генералы? Настоящие петухи, их форма меняется, по-моему, раз в 5 лет. А это огромные государственные затраты, смотреть грустно.

Отдельно о чекистской форме. В территориальных органах госбезопасности (областей, республик) повседневная и полевая форма такая же, как и армейская, только кант на брюках синий. Парадная – цвета морской волны и околыш фуражек синий. Несколько лет назад, в 100-летнюю годовщину органов ВЧК–КГБ–ФСБ, нас ветеранов пригласили в кинотеатр «Космос», где были накрыты богатые столы с выпивкой и закуской. Столы обслуживали молодые чекисты в парадной форме. Она была как гестаповская, черного цвета, белые рубашки и черные галстуки. Непонятно…

ТЕЩА

Есть редчайшие люди в жизни, с которыми всегда солнечно и уютно. От них исходит постоянное тепло, искренняя, не показная забота. Они пример человеколюбия, высочайшая горная вершина, Флаг Победы Жизни, к которому тянется душа и сердце. Это наши мамы! Моя родная мама ушла из жизни почти 30 лет назад. Ее уход –самое большое горе, которое я когда-либо испытывал. Мама часто встречалась с моей тещей – Раисой Матвеевной Фатеевой, уважала ее и передала свое отношение к ней мне. Есть десятки тысяч анекдотов про плохую тещу, хорошего зятя и их бои между собой. Но мне очень повезло в жизни. Моя теща – Раиса Матвеевна, мать жены – стала мне второй мамой.

Теща Раиса Матвеевна. Фото из архива автора

Больше 50 лет моя семья ежедневно грелась под лучами ее искренней любви и заботы. Раиса Матвеевна для всех нас – величайший образец бескорыстия, верности, человеколюбия, скромности, честности и трудолюбия. Особо она заботилась о моей семье, о наших сыновьях. У старшей дочери Раисы Матвеевны (Виолетты, Вили, как мы ее зовем) детей нет. Младшая дочь Люда после замужества всегда жила очень далеко. А средняя дочь Неля и наша семья последнее время были рядом, в одном городе. На выходные всегда ездили к теще в гости. Она прекрасно и разнообразно готовила, была очень гостеприимной. В ее доме мы отдыхали душой и отсыпались.

Припомню короткий эпизод из прошлой жизни. Три с половиной года служил я офицером на Крайнем Севере, в Воркуте. Младшему сыну Игорю было около годика. Старший Саша учился во втором классе школы. За 90 дней первой учебной четверти 1979 года был он в школе всего лишь 7 дней. Остальные дни были «актированными»: из-за больших морозов младшие школьники освобождались от учебы сообщением по радио.

Каждое утро перед временем ухода на учебу, несмотря на наши понукания, Саша никак не вставал с кровати и, лежа, ожидал объявления по радио о погоде. Дождавшись объявления, что сегодня на улице стоит мороз за тридцать градусов и ученики младших классов освобождаются от учебы, он громко и долго кричал «Ура!», соскакивал с кровати, завтракал, быстро одевался и бежал во двор играть с ребятами в футбол. Узнав о длительных сильных морозах, Раиса Матвеевна и тесть Михаил Михайлович прилетели на самолете и забрали обоих сыновей до весны к себе в Свердловск.

Надо иметь в виду, что все трубы отопления ДОСов (дома офицерского состава – прим. автора) были протянуты от котельной Цемзавода Воркуты не под землей, как на «Большой Земле», а были укреплены на высоких столбах, которые опирались на толстые бетонные плиты, положенные прямо в тундру. И если, не дай Бог, трубы по любой причине были бы повреждены, например, проезжающим мимо трактором или автомобилем, то жить нам всем оставались не сутки, а часы, все сковал бы свирепый мороз, и люди наверняка погибли бы.

И так было всегда, когда нам было трудно. Раиса Матвеевна, как Ангел-хранитель прилетала, приезжала и выручала нас все 50 лет совместной жизни.

Она была неутомимой круглосуточной трудягой. Когда приезжала к нам на дачу, то все сорняки, грязь и любой непорядок были в панике. Несмотря на солидный возраст, она целыми днями полола траву, стирала, мыла машину, наводила везде порядок.

Уговоры, просьбы отдохнуть она игнорировала, несмотря на наши просьбы и даже упреки. В ее жизни был единственный всепоглощающий смысл и забота – это семья и самые близкие люди. В первую очередь муж, потом дети и внуки. Все свое время и жар сердца она отдавала нам без остатка. Была всегда опрятно одета, следила за здоровьем, никогда, несмотря на наши уговоры, даже по праздникам, не употребляла спиртное. Почти до конца жизни самостоятельно гуляла вокруг дома, делала покупки в супермаркете через дорогу, расплачивалась сама.

Любимая теща ушла из жизни в 97 лет, казалось бы, много пожила, но боль от ее ухода в сердце никак не проходит.

Мы жили все в одном доме по улице Учителей, 20. Это 18 этажей, 104 квартиры. Этот дом построил мой старший сын Саша. Продал наше жилье и предложил выбирать квартиры в этом доме. Мы стали первыми, кто вселился в дом. Дом этот – память и о теще, и о сыне Саше, который тоже ушел из жизни после тяжелой болезни.

Воркута,1 мая 1979 года. Слева направо: жена Неля Михайловна, в военной форме – автор, теща Раиса Матвеевна, сестра жены Виолетта Михайловна, тесть Михаил Михайлович Фатеев. Фото из архива автора

9 мая 2018 года в День Победы я пришел к любимой теще с поздравлениями и записал на диктофон короткое интервью о ее жизни, семье, родственниках. Вот что рассказала Раиса Матвеевна о своей жизни.

– 9 Мая – громадный праздник для всех советских и русских людей. Для меня он омрачен тем, что в этот день 2001 года ушел из жизни мой муж Фатеев Михаил Михайлович; родился он тоже в большой советский праздник – 7 ноября 1918 года. Ежегодно 9 мая после обязательного посещения парада на центральной площади города, мы ездим на Лесное кладбище, убираем могилу Михаила Михайловича, моем памятник, отдаем дань уважения его памяти.

Отец Михаила Михайловича был видный революционер Фатеев Михаил, член партии с 1902 года. Имел близкие, дружеские отношения с известным советским и уральским революционером Яковом Михайловичем Свердловым, в честь которого в 1924 год наш Екатеринбург переименовали в город Свердловск.

В тяжелом 1942 году Михаил Михайлович на фронте вступил в члены РКП(б) – так тогда называлась будущая Коммунистическая партия Советского Союза (КПСС). И до самой смерти он оставался патриотом Родины и убежденным коммунистом.

– А как вы с будущим мужем встретились?

– Мы с ним познакомились в городе Уссурийске, он был старшим лейтенантом РККА (Рабоче-крестьянская Красная армия –

прим. автора). А поженились 10 января 1943 года. А вот как познакомились…

В Уссурийске арестовали папиного друга, начальника железнодорожного вокзала как врага народа. Мне тогда было только 16 лет. Потом его освободили, разобрались, что не враг. Папин друг и устроил меня тогда к себе на вокзал в справочное бюро. Я знала, какие поезда и куда ходят. Все знала. И перронные билеты продавала.

Как-то осенью нас, молодых девчонок, отправили на картошку. Картошку убирать. И мы там с Мишей познакомились у деревенского колодца. Он так подгадывал. Мы с работы идем и воду пьем. А он тут как тут. Один приходить стеснялся. Поэтому всегда был с другим офицером. Тот офицер был женатым и более смелым. Вот там, у колодца мы с Михаилом Михайловичем и познакомились.

2014 год. Лесное кладбище. Слева направо: Раиса Матвеевна, внук Ян, сын Саша, внук Степан, жена Неля Михайловна, ее сестра Виолетта Михайловна. Фото автора

Пришли как-то с работы, девчонки говорят: «Иди, там тебя какой-то офицер зовет». Миша тогда пришел один. Я вышла к нему. А там деревня же была, и мы с ним на скамеечке сидели. А потом он меня провожал. А я себе говорила, что больше с ним не буду встречаться. У меня уже был кавалер, он тогда в армию ушел. Когда кавалер уходил в армию, я ведь говорила, что ждать его буду. Так я его любила. И как это так получилось? Сидели с Мишей на скамейке. Потом провожал домой, когда мы уже с картошки поехали. Я подумала, слава Богу, уезжаю, и больше я его не увижу.

– А хоть раз поцеловались?

– А этого я не помню, целовались ли. Я уехала и думаю, Господи, все! Не нужно мне никакого офицера Миши…

А через некоторое время он приехал к нам в Уссурийск. Делал вид, что зубы лечил и отпрашивался в госпиталь, якобы зубы лечить. А служил-то он где-то в части, в той деревне, где на картошке мы были. Он приезжал в город и не ходил зубы лечить, а приезжал ко мне. И ни одного зуба так и не вылечил. А моя мама почему-то так не хотела, чтобы я за него замуж выходила. Почему-то не полюбила она его. А я все равно пошла за него замуж.

– Так Вы полюбили его или сломали себя и замуж вышли? А как тот кавалер?

– Полюбила, наверное. А тот кавалер приезжал потом, долго мы с ним разговаривали. Потом все, мы с ним расстались, я уже замужем была. Больше не виделись.

– Любовь ваша началась в Уссурийске. И сколько Вы со своим Михаил Михайловичем прожили?

– Мы 58 лет вместе отмечали. Долго с ним прожили… Но я его не очень-то почему-то любила. Не знаю, почему. Чтобы там какая-то особая любовь была. Но все же любила. С мужем мы прожили более полвека. Какой бы он ни был, а прожили долго. Я ему очень много прощала. Очень много прощала. Ведь, если не прощать, то и жить-то как?

– Вот позади у Вас уже почти 100 лет жизни. Что Вам, мама, запомнилось из этой жизни? Какие самые яркие страницы? Может, свадьба запомнилась?

– Да какая у меня была свадьба? Никакой! А вот еще раз скажу про того дядьку, что меня устроил на работу на вокзал. На свадьбу к нам он пришел с женой. Мама была, и я. И больше никого. Вот и вся свадьба. А зарегистрировались мы с ним 10 января 43 года. Такой мороз был! Такой мороз! Мы пришли тогда в ЗАГС, а там столько солдат-новобранцев! А мы регистрироваться пришли…