Башня говорящего осла

Как я уже говорил, героический кот Аттила обладал весьма скромными, можно сказать, среднекошачьими, магическими данными. До того как хозяин Гантимур поручил ему блюсти свою ненаглядную женушку, особых причин применять волшебные свойства у Аттилы не возникало. Разве что наколдует себе мышку на обед или, чтобы пройти к своему горшку, откроет магией дверь туалета, которую хозяева по забывчивости заперли на шпингалет. Котячья жизнь она и без чудес очень даже неплоха.

Но когда на Аттилу свалилась такая непосильная ответственность – охранять переполненную талантами амнезическую маму, то поневоле пришлось прибегать ко всевозможным колдовским ухищрениям. И это очень подхлестнуло его магическое развитие. С каждым днем он, сам не замечая того, творил всё более и более сложные чудеса.

А сейчас он, даже не задумываясь, получится или нет, стал избавлять маму от мужниного колдовства. Он впивался коготками в мамину кожу и мурлыкал заклинания. Время от времени поднимался, переходил на другое и продолжал месить мамину спину. Когда он добирался до незакрытых одеждой плеч и шеи, мама чувствовала щекотание его усов и маленькую терку языка. Постепенно мамину поясницу отпустило. Тепло, шедшее от уколов кошачьих когтей, растопило кусок колючего льда в груди, и грудь перестала ныть. Холодные змейки внизу живота пропали. Тяжести в голове больше не чувствовалось. Мама стала погружаться в дрему.

А Аттила все вонзал и вонзал коготки в мамину спину. Он словно военный хирург, который достает из раненого бойца мелкие осколки снаряда, кропотливо извлекал из мамы остатки гантимуровского волшебства.

Мама увидела сон, который с недавнего времени снился ей почти каждую ночь: мальчик и взрослый мужчина вдалеке от нее. Только раньше они были в тумане, размахивали руками и кричали что-то неразборчивое. А сейчас их лица были отчетливо видны. Они оба улыбались. Мальчик послал ей воздушный поцелуй.

– У тебя всё нормально? – крикнул мужчина.

– Да! Только я сильно соскучилась! Как вы там? – крикнула она в ответ.

– Мама! У нас всё в порядке! Я тоже соскучился! – крикнул мальчик, а мужчина добавил:

– Потерпи чуть-чуть! Мы уже скоро!

И тут снова проклятый туман начал заволакивать пространство. Мальчик с мужчиной еще что-то кричали, но поднявшийся ветер заглушил их голоса.

Мама проснулась. Она лежала уже не на животе, а на спине. Ей легко дышалось, по телу приятно разливалось тепло. В ногах умывался уставший от трудов Аттила.

– Я все вспомнила, – сказала мама. – Я никакая не Ванда, а совсем наоборот. У меня есть семья и дети.

– Да, – подтвердил Аттила, – это так. Сын – один мальчик. И муж – тоже один.

– Боже мой! А я как дура бегаю за посторонними противными мужиками. Очень даже хорошо!

– Ничего страшного, – подбодрил ее Аттила.

– Как это ничего страшного? – возмутилась мама. – Это тебе ничего страшного! Ты ведь все знал раньше? Почему ты не сказал?

– Не имел права! – ответил Аттила.

– Ах, ты не имел права? А сейчас вдруг взял и заимел? Да я тебя сейчас дам такие права, что ты у меня… – и мама попыталась схватить героического кота за шкирку.

Аттила увернулся, перескочил с кровати на журнальный столик, а оттуда – на комод.

– Поосторожней! – обиженно крикнул героический кот. – Да если бы не я, ты бы вообще тут черт знает что наворотила!

– Я тебя убью! – заорала бывшая Ванда и схватилась за графин.

Вот так вот всегда. Стараешься для людей, из кожи вон лезешь, а они тебе спасибо не говорят. Они в тебя графинами швыряются.

Глава 43. Сражение на Дворцовой площади

Колыбельная проходила улицу за улицей. Защитники города валились наземь, в домах засыпали мирные жители. Войска герцога постепенно приближались к королевскому дворцу в центре столицы.

К этому времени зубляндцы, уже поняли, что враг использует какую-то магию. Тот, кто оказывался чуть дальше радиуса действия «Колыбельной», видел, как его соратники безо всякой, казалось, причины падают замертво. И тот, кто сам не засыпал, в панике бежал прочь.

Гантимур шёл по улице вплотную к стенам домов, чтоб не сталкиваться с отступающими солдатами. Он хотел видеть то, что всех напугало. Когда машина сна оказалась на достаточно близком от него расстоянии, он уловил магические волны и сразу разгадал секрет победного шествия врага. Он ведь сам помогал кривоногому студенту в работе над волшебным топчаном, и они вместе вырабатывали рецепт сонной магии.

– Сейчас я вам устрою, – пробормотал Гантимур.

Средство от «Колыбельной» было просто – и я уже об этом упоминал – дождь. Вода уничтожает сонную магию, под дождем «Колыбельная» работает вхолостую.

Гантимур забежал в самый высокий дом, который был поблизости, выбрался на чердак, а оттуда на скат крыши. Он растянулся на черепице звездочкой, лицом вверх, закрыл глаза и начал делать дождь. Сначала в вышине появились перистые облака, потом образовались барашки. После небо стало затягивать серыми хлопьями.

– Еще немного, – сказал Гантимур. – Еще немного.

И тут он почувствовал, как спину жжет луч «Колыбельной». Тело накрыло усталостью. Веки стали большими.

– Проклятье! – прошептал Гантимур.

Он отпустил облака, встал на колени и стал плести вокруг себя мысленный соломенный мешок, который «Колыбельная» пробить не могла. На это ушло минут пять. Почувствовав себя в безопасности, он снова улегся на крышу и посмотрел вверх. На небе не было ни одного облачка.

Стиснув зубы, Гантимур начал все с начала. Перистые облака, барашки, высоко-кучевые… Но дальше дело тормозилось, и едва он ослаблял напряжение, облака исчезали, как будто на соседней крыше сидел другой Гантимур и проделывал обратную работу – разгонял тучи.

Все объяснялось просто. Если помните, я говорил, что вместе с «Колыбельной» герцог предусмотрительно велел студентам-волшебникам изготовить регуляторы погоды. И вот сейчас, как только небо стало затягивать тучами, безрыбцы в своем лагере запустили одно, два, три, а потом и все пять таких антидождевых приспособлений. Каждая такая установка представляла из себя длинный велосипед без колёс, но зато с четырьмя сидениями – одно за другим. На каждом сидении сидел солдат и крутил педали.

Волшебный механизм переводил мышечную энергию в магию и разгонял ею тучи. Две таких бандуры способны сдерживать какое-то время целый циклон. Хотя солдаты были не волшебные, они накручивали педалями гораздо больше магии, чем мог выдавить из себя Гантимур. К тому же солдаты могли меняться, а Гантимур был один. Поэтому он оказывался в положении спортсмена, который упорно пытается оторвать от помоста привязанную штангу. Силы уходили, а результата не было.

Осознав свое бессилье, он прекратил попытки, тяжело дыша, подполз к окну и спустился на чердак. Война была проиграна. Нужно было как-то добраться до дворца и спасать сына.

Через западные ворота герцог вместе со свитой, верхом, не спеша въехал в город. Где-то впереди него «Колыбельная» медленно утюжила улицы. Герцог рассматривал сваленных на тротуары вражеских солдат и ополченцев и думал, что, наверное, подержит их месяцок в лагере для военнопленных, а потом объявит всеобщую амнистию. Теперь это его народ, и надо быть гуманным правителем.

Ленца он не тронет, чтоб не делать из него мученика. Можно даже будет дать бывшему королю какую-нибудь почетную должность, что-нибудь вроде первого консула или председателя совета старейшин. Пусть спивается потихоньку где-нибудь в закуточке.

Все зубляндские высокопоставленные чиновники пройдут проверку. Собеседование. Ведь у герцога Тахо есть угадыватель мыслей. С ним герцог каждого разглядит насквозь. Кого-то возьмет на службу, кого-то – нет. Кто-то уйдет на почетную пенсию, кто-то будет искупать свою вину перед обществом добросовестным трудом на каторге.

Что делать с девочкой-принцессой, он решит позже. Если они понравятся друг другу, возьмет себе на воспитание, пусть растет на здоровье, ведь у Тахо с женой дети уже взрослые. А если общего языка они с принцессой не найдут (ведь любовь – штука капризная), тогда девочка вполне может заболеть воспалением легких и не выздороветь.

Вот кто ему совсем не нужен, так это Гантимур. Сотрудничать с ним невозможно, договариваться бесполезно, в тюрьме его не запрешь. Он то исчезает в неизвестном направлении, то возвращается в самый неподходящий момент. И всегда от него какие-то неприятные неожиданности. Поэтому никаких с ним переговоров, никаких Башен говорящего осла, никаких помилований. Пусть этот фрукт просто исчезнет. И все должны забыть о таком человеке.

Немного, правда, смущает, что совсем недавно великий хитрец Шляпсон вроде бы как отправил Гантимура на тот свет, а он чего-то взял и не отправился. Мало того, разведка докладывает, что и Шляпсона самого теперь тю-тю. Тут надо быть особо осторожным.

– Ваша светлость! – оторвал от раздумий герцога подъехавший румяный советник Помпилиус. – Среди уснувших найдены трое волшебников. Но на Гантимура никто не похож.

– Где они? – герцог вскинул голову.

– Там, немного впереди. Их свалили отдельно.

– Я проверю лично.

Проехав сотню метров, они оказались возле трех бородачей в чародейских синих плащах с капюшонами, посапывающих на мостовой. Нет, никто из них на Гантимура и отдаленно похож не был.

– Свезите в тыл и приглядывайте хорошенько, – распорядился Тахо. – О каждом хоть немного похожем на Гантимура сразу же докладывайте.

К двенадцати часам дня «Колыбельная» объехала половину города и выбралась на дворцовую площадь. Повсюду на огромном пространстве лежали спящие. Ближе к дворцу тел не было – туда луч «Колыбельной» еще не достал.