Хвост фюрера. Криминальный роман

– Латвия это моя родина, но ни разу не был на ней, – сказал Феликс, – в Елгаве я родился, – пояснил он.

– Помню я твоё происхождение ещё с парты, – пробурчал Глеб, – кстати, ты язык родной не забыл ещё?

– Говорить могу отлично, но ни писать, ни читать чётко не умею. Последний раз разговаривал на латышском языке с одним фельдшером из Риги, по кличке Зоб. У него небольшой срок был тогда, но освободился он после меня.

– Координаты у тебя есть этого фельдшера, – зацепился за эту новость Глеб.

– Где – то в записной книге писал, а зачем тебе? – спросил Феликс.

– Возможно, помощь его нужна будет Барсу, – кстати, этот Зоб не из блатных?

– Нет, он фарцовщик типичный, работал на скорой помощи. Скупал у моряков шмотки заграничные и толкал их у нас в России, где его и повязали. А в лагере он лепилой в санчасти был. У меня проблем с «лепёшками» никогда не было и я, конечно, ему немало услуг оказывал, – с некоторой гордостью заявил Феликс. – Когда вас всех воров разогнали по другим зонам, жизнь всё – таки резко изменилась. Хоть блатные и держали верх, но с нарядчиками старались не грызться. От нас много, кое – что зависело.

– Это ты мне можешь не объяснять, а вот у своего свата поинтересуйся, он ключей случайно не терял от складов? – поглядывая периодически на небо, отвлечённо сказал Глеб, – Пётр вчера в траве нашёл целую связку на большом кольце.

– Это мои ключи, – обрадовался Феликс, – я вчера на зорьке выезжал уклейку ловить и обронил. Я ведь думал, утопил их. Хорошо вчера я не работал, а то бы пришлось все замки пилить.

– На окошке они лежат у меня дома. После заберёшь, —

Глеб ещё раз посмотрел на небо и оптимистически бросил. – Может, пронесёт и не будет дождя?

Когда сети были все заброшены, они на вёслах подгребли к берегу. Карп к этому времени развёл уже костёр, и сидел с Петром около него, отгоняя от себя комаров.

– Мы так без ночной ухи останемся, – сказал Глеб – Пока сумерки не наступили, берём удочки и с берега давай потаскаем окуня и ерша?

Неповоротливый Карп оказался самым удачливым рыбаком в этот вечер, он за полчаса вытащил шесть окуней и одного судака почти на килограмм весу.

Погода благоволила им, и дождь прошёл стороной. Вскоре уха уже кипела в котелке. С ней они выпили всю водку, которую брали с собой. А с рассветом вытащили сети, где был приличный улов стерляди.

– Теперь рвём отсюда, – сказал Глеб, – пока инспектора спят. Уху из стерляди будем, дома есть.

На берегу, он половину улова отдал Карпу, а Феликса повёл к себе домой. Дарья была уже на ногах и сразу занялась рыбой. Глеб взял ключи с окна и протянул их Феликсу.

– Скажи спасибо Петру, – это он их нашёл, – сказал Глеб, – а лучше найди адрес того фельдшера из Риги?

– Что там за фельдшер отыскался? – спросил Пётр, – неужели ты зацепился за кого – то?

– Есть у меня один хороший знакомый латыш, по кличке Зоб, но не знаю где он сейчас, хотя адресок и имею его рижский. Сейчас я его принесу, – сказал Феликс.

– Неси, – сказал Глеб, – а потом мы вместе за ухой пошевелим мозгами, как нам лучше использовать твоего фельдшера. Пока он это единственная надежда для нас.

В РИГЕ У ФИННА

Дыба с друзьями были сильно наказаны Петром. У Дыбы на носу появился горб, покрытый коричневатой коркой.

Он и все его дружки с бледными и страдальческими физиономиями, будто у них было кишечное расстройство, попросили у Глеба прощения. Они начали вставать перед Глебом, когда тот заходил после ночной смены в «Железку», и каждый покорно предлагал ему свой стул и угощали пивом. Но Глеб близко к себе их не подпускал, хотя от угощения не отказывался. Барс в это время жил на острове и никому не показывался, так – как на острове шла уборка колхозных полей. Гружёные самосвалы капустой и морковью сновали от берега к берегу по деревянному и понтонному мосту. Мальчишкам в это время не было нужды ездить на остров. Они собирали морковь с дороги, которая от тряски самосвалов высыпалась из кузова. Когда уборочная закончилась, Глеб вставил себе золотые зубы и начал ждать отпуска. В конце октября, он положил в чемоданчик пару чистых рубашек, полотенце и несколько фотографий Арсена и Лаймы. Под кожаным пальто на нём сидел новый костюм, к которому он прикрепил самые высокие свои награды, – два ордена Славы и орден Красной звезды. Одел он их не просто так, а чтобы при встрече с правоохранительными органами этими орденами усыплять их бдительность. Вместе с ним в Ригу полетел и Феликс. Его отпустил в отгулы его непосредственный начальник и сват Иван Горбунов, работающий зав складами.

Рига их встретила пасмурно с небольшим моросящим дождём. Но плохая погода, ни в какой мере не могла скрыть необычайную красоту города с её уникальной архитектурой, где почти каждое строение можно было, смело отнести к историческим памятникам!

Они ехали в такси и с неподдельной искренностью восхищались Ригой! Таксист, в клетчатой фуражке с пуговкой на макушке, и непромокаемой куртке, подвёз их на улицу Калныня к трёхэтажному вычурному красивому дому, где жил киномеханик и где был убит генерал вместе со своей женой. Они рассчитались с таксистом и поднялись по чисто вымытым ступеням подъезда на третий этаж и позвонили в квартиру, которую указал им Пётр в записке. Им открыл дверь мужчина лет под сорок с приветливым лицом. На нём была одета импортная полосатая рубашка и лавсановые модны брюки. Его русые волосы были зачёсаны назад, тем самым закрывали образовавшуюся плешину на голове. Рот его был полуоткрыт, из которого выглядывали, словно кедровые орешки редкие зубы.

«Профессиональный чифирист», – отметил про себя Глеб, когда всмотрелся в его зубы».

Мужчина окинул гостей очередной раз приветливым взглядом, затем сразу обратил внимание на протез Глеба.

– Нам Володя Финн нужен? – спросил у него Глеб.

Мужчина отстранился от двери и молча, пропустил гостей в дом, где в прихожей протянул им свою руку.

– Проходите, – сказал он на чисто русском языке, – я весточку от Петра получил и кое-какую работу проделал, так – что нам легче будет в дальнейшем.

Первым, припадая на свой протез порог квартиры, переступил Глеб. Хозяин закрыл за ними дверь и предложил раздеться:

– Представляться мне не надо, я понял ты Таган, – посмотрел он на Глеба. – А тебя получается, Феликс Нильс зовут, – уроженец Латвии, – перевёл он взгляд в сторону угрюмого Нильса.

– Совершенно верно! – снял с себя пальто Феликс, но фамилию не обязательно называть, это лишнее.

Глеб тоже разделся вслед за Феликсом.

– Прекрасная квартира! – оценил жильё Финна Глеб, – мне таких хором не приходилось видать, и обставлена богато. Министр какой-нибудь подарил?

– Эта квартира не моя, а родного брата. Он капитан БМРТ. В море на один день не уходит. Бывает и на год задерживается в рейсе, а у меня свой дом стоит на Рижском взморье. Его я курортникам сдаю. Сами понимаете, киномеханику тяжело жить на девяносто рублей. А по криминалу не хочу больше идти. Надоело портянки с сапогами носить. Да и брата не хочу подводить, – его из-за меня запросто иностранной визы могут лишить.

– Мы тоже вроде в тюрьму не торопимся, – сказал Глеб, – но Петру надо помочь! В первую очередь нам нужно найти фельдшера и двоих христославов.

Финн достал из холодильника Рижского пива в витых бутылках и, поставив их на стол, спросил:

– У тебя очень приятный голос, – наверное, «Мурку» поёшь хорошо? – заметил Финн, Глебу и, подойдя к плите, спросил: – Может, пообедаете с дороги?

– Пою я только «Таганку» и «Пропажу», – Мурку терпеть не могу, а насчёт обеда, не суетись? – мы только перекусили в кафе аэропорта, – отказался Глеб, – а вот пиво это кстати!

Хозяин сорвал открывалкой пробки с бутылок и внимательно посмотрел на Глеба:

– Христославы, если я не ошибаюсь, – это, те, что в праздничные дни хаты чистят у доверчивых людей? И которые, Петра обули?

– Совершенно в дырочку, – бросил ему Глеб, а ты сам, почему не пьёшь пиво?

– Вы на меня внимания не обращайте? – подошёл к окну Финн, – я алкоголь употребляю только в вечернее время, – привычка уже выработалась. Да и род моей деятельности не позволяет часто прикладываться к рюмке. Я больше чифирь употребляю. А насчёт христославов я вам скажу одно: – трудно будет их найти в большом городе, но будем стараться, совместно, что – то сделать. Зато фельдшера я срисовал быстро, – в морском порту грузчиком работает. Скажу вам сразу, тип скользкий, – но на мокрое дело думаю, не пойдёт? Кишка у него тонка для таких дел. – Типичный барыга, и пижон.

– А мы знаем, что он не причастен к убийству генерала, – приложился к бутылке Феликс. – Я с ним чалился на одной зоне, и он нам может помочь в некоторых делах. Думаем убийцу искать среди фронтовых друзей генерала. А фельдшер не просто так пошёл работать грузчиком, а чтобы ближе быть к кормушке морячков – иностранцев. Я знаю его натуру и интересы.

– Вот это, скорее всего, будет. На него это похоже, – согласился с Феликсом Финн. – Он даже на работе галстук бабочку носит. Барыга косящий под аристократа.

– А кто под тобой сейчас живёт? – пальцем в пол показал Глеб.

– В квартире генерала сейчас живёт его дочь с сыном. Женщина интересная, я бы сказал, – необыкновенной красоты! Очень культурная и общительная женщина. Работает начальником смены на фармацевтической фабрике. Я к ней спускался в квартиру несколько раз, – замок починить, краник в ванной подкрутить. На тему Петра её вывел, и она мне сказала, что фронтовые товарищи отца часто наведывали его. Все они положительные люди и живут в разных городах Советского Союза, кроме его личного водителя Яниса Айпине, который проживает в курортном городе Юрмала и работает шофёром на заводе спортивных лодок. Он чаще всего бывал у генерала. Мне пришлось сгонять к этому водителю и посмотреть, как он живёт. Оказывается, на вид я его раньше знал. Не раз в подъезде сталкивался с ним нос к носу. У него свой личный автомобиль «Победа», а летом крышу в доме перекрыл черепицей. Сейчас забор из красного кирпича устанавливает. Живёт с женой и двумя дочками. Я близко к нему не подходил, чтобы не спугнуть невзначай. Он же меня несколько раз видел в подъезде, – изучил, как географическую карту. Думаю, вы по правильному следу идёте, – именно фронтовиков надо прокачивать.

Финн открыл ещё две бутылки пива и поставил перед гостями: – По моим возможно не совсем объективным наблюдениям, у этого Яниса вылитая лисья внешность и я бы сказал не мужской голос. Перед дочкой генерала такие витки нарезает, как кобель перед ливерной колбасой. Какой – то он не естественный, хоть и фронтовик. Неспроста он вьётся около этой квартиры. Похоже, ещё что – то ценное надыбал. Хотя дочка за него говорит, что Янис самоё активное участие принимал в похоронах родителей, и сейчас не забывает её с сыном. Часто привозит дефицитные продукты в дом.