Избранные труды (сборник)

Решая вопрос о квалификации, суд должен учитывать лишь элементы состава, следовательно, учитывать ущерб – элемент состава. Если суд приходит к выводу, что этот ущерб малозначителен и все деяние, таким образом, лишь формально подпадает под признаки какой-либо статьи особенной части уголовного кодекса, он прекращает дело за малозначительностью деяния. Суду не потребуется в этом случае обращаться к последствиям, лежащим за составом преступления, ибо основной ущерб – элемент состава – оказывается настолько бесспорно ничтожным, что все преступление в целом перестает существовать.

Все смягчающие и отягчающие обстоятельства по делу учитываются при индивидуализации наказания лишь после того, как будет установлен состав преступления. Если же в силу малозначительности деяние является не преступлением, а дисциплинарным или просто аморальным проступком, то никакие отягчающие обстоятельства по линии субъективной или объективной стороны не могут образовать преступления. Так, отрицательная служебная характеристика лица, совершившего дисциплинарный проступок, не может создать преступления. Точно так же как положительная характеристика лица не может преступление превратить в малозначительное деяние, в дисциплинарный проступок.

Трудно согласиться с утверждением Н. Д. Дурманова, что «…опасность лица в ряде случаев, например, при повторности деяния, может служить основанием для неприменения примечания к ст. 6, хотя бы совершенное субъектом действие и было само по себе малозначительным»[286 - Н. Д. Дурманов. Понятие преступления, М.-Л., 1948, стр. 270.]. Иначе говоря, два последовательно совершенных действия, которые не содержат в силу малозначительности состава преступления, образуют, по мнению Н. Д. Дурманова, преступление.

Аналогичное мнение высказывает В. И. Курляндский. Он пишет, что если военнослужащий совершил деяние, не являющееся в силу примечания к ст. 6 УК преступлением, но если в данной части плохая дисциплина, если субъект прежде уже имел дисциплинарные взыскания и, наконец, если отмечаются другие отягчающие обстоятельства, лежащие за составом данного правонарушения, то в силу своеобразия военно-уголовного права такое лицо должно подвергаться уголовной ответственности[287 - См. В. И. Курляндский. О составе воинского преступления, Труды Академии, вып. XIII, 1951, стр. 26.].

Приведенное утверждение В. И. Курляндского противоречит его же совершенно правильному мнению, высказанному в той же работе, что смягчающие обстоятельства (ст. 48 УК) не могут быть использованы для разграничения дисциплинарного проступка и преступления: они годны только для индивидуализации наказания[288 - См. там же, стр. 25.]. Логическим продолжением этой мысли должно быть признание, что и отягчающие обстоятельства (ст. 47 УК) также не могут быть использованы для разграничения дисциплинарного проступка и преступления: природа отягчающих и смягчающих обстоятельств одинакова. Те отягчающие обстоятельства, которые привел в своем примере В. И. Курляндский, как раз и предусмотрены в ст. 47 УК.

B случаях бесспорного отсутствия состава преступления в силу малозначительности, деяние не признается преступлением, независимо от отягчающих обстоятельств, в том числе и дальнейших вредных последствий. Так, если ткачиха вынесла с фабрики катушку ниток стоимостью в один-два рубля, а возчик выпьет бутылку перевозимого им пива, то следователю и суду нет надобности выяснять дальнейшие вредные последствия их действий, лежащие за составом преступления. Деяния эти бесспорно малозначительны и потому не влекут за собой уголовной ответственности. Там, где нет состава преступления, отпадает вопрос о смягчающих или отягчающих обстоятельствах.

Очень часто причиняемый ущерб по своим размерам таков, что стоит на грани малозначительности общественно опасного ущерба. Вот в этих случаях суд и прибегает к учету не только основного ущерба, но и ущербов, лежащих за составом преступления. В этих случаях суд учитывает личность субъекта, время, место совершения преступления и все иные самые различные обстоятельства. Так, Пленум Верховного Суда СССР по делу К. решил, что при разрешении вопроса, являются ли инкриминированные действия уголовным преступлением или дисциплинарным проступком, суд должен руководствоваться характером совершенного действия, тяжестью наступивших последствий и личностью обвиняемого[289 - См. «Судебная практика Верховного Суда СССР за 1946 г.», М., 1947, вып. X, стр. 16.].

З. был осужден по части 1 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 10 января 1955 г. «Об уголовной ответственности за мелкое хищение государственного и общественного имущества» на три месяца лишения свободы за то, что он совершил кражу с колхозного тока необмолоченной ржи в количестве 15 кг. После обмолота ржи осталось 6 кг зерна, которое и было у него отобрано.

Председатель Верховного Суда РСФСР принес протест на предмет прекращения дела в силу примечания к ст. 6 УК. Верховный Суд РСФСР протест отклонил по тем основаниям, что необмолоченная рожь из скирды колхоза расхищалась систематически. По определению комиссии, всего на день задержания З. было похищено 155 тонн ржи. Но Верховный Суд РСФСР, учитывая первую судимость З., а так же то, что он инвалид, имеет на иждивении двух малолетних детей и что похищенное зерно возвращено колхозу, назначило З. наказание условно[290 - Архив Верховного Суда РСФСР 1956 г., дело № 36-Д-6-42.].

В настоящем деле хищение 15 кг ржи по величине ущерба не является бесспорно малозначительным хищением при наличии Указа от 10 января 1955 г. «Об уголовной ответственности за мелкое хищение государственного и общественного имущества». Поэтому Верховный Суд РСФСР и обратился к оценке других отягчающих обстоятельств по делу, в частности, учел распространенность подобного рода краж колхозного имущества. Максимально конкретизировав таким путем степень общественной опасности совершенного хищения, Верховный Суд правильно пришел к выводу об отсутствии признаков малозначительности деяния.

В другом деле колхозные рыбаки О., Н. и Ч., возвращаясь с лова рыбы, похитили 53 штуки рыбы частиковой породы (воблы). Народный суд также осудил их по части 1 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 10 января 1955 г. Вышестоящий суд оставил приговор в силе. Председатель Верховного Суда СССР представил протест, требуя отмены приговора народного суда и определения вышестоящего и прекращения дела на основании примечания к ст. 6 УК.

Верховный Суд РСФСР протест удовлетворил. Из материалов дела видно, что общий вес похищенной рыбы составляет 4,2 кг на сумму 4 руб. 62 коп.

О., Н. и Ч. в прошлом не судимы, на иждивении имеют малолетних детей и по месту работы характеризуются с положительной стороны[291 - Архив Верховного Суда РСФСР 1956 г., дело № 23-Д-6-12.].

В настоящем деле ущерб, причиненный хищением, безусловно был малозначительным – 4 руб. 60 коп. на троих лиц. Преступный ущерб потерял черты признака преступления, а отсюда и все преступление в целом перестало существовать и превратилось в деяние малозначительное. Поэтому, если бы у осужденных и не оказалось смягчающих обстоятельств (семейное положение, несудимость и положительная характеристика), все равно их действия не были бы преступными в силу примечания к ст. 6 УК.

* * *

Все сказанное о понятии малозначительности деяния полностью применимо и к разграничению преступления от дисциплинарного, административного и гражданского правонарушения. Дисциплинарный и административный проступки содержат минимальную степень общественной опасности, которая не образует преступления, но достаточна для дисциплинарной и административной ответственности.

В уголовно-правовой и административно-правовой литературе дискуссируется вопрос о том, является ли общественная опасность признаком только преступления, а административные и дисциплинарные проступки обладают каким-то качественно иным признаком (например «общественной вредностью»[292 - См. М. А. Шнейдер. Уголовное право, 1955; к такой же точке зрения, в конечном итоге, склоняется и Н. Д. Дурманов в работе «Понятие преступления», М.-Л., 1948, стр. 290.]), или административным и дисциплинарным проступкам присуща та же общественная опасность, что и преступлениям, но в минимальной степени[293 - См. А. Н. Трайнин. Общее учение о составе преступления, М., 1957, стр. 167.].

На наш взгляд, эта дискуссия носит терминологический характер: следует ли минимальную степень общественной вредности в дисциплинарном и административном правонарушении называть общественной опасностью или дать ей иное наименование. Все советские правоведы согласны, что и в административном, и в гражданском, и в дисциплинарном проступках содержится какой-то элемент вредности социалистическому правопорядку, ибо все эти деяния являются видами правонарушений. Признают, что количественное различие в степени общественной опасности преступления и указанных правонарушений образует новое качество деяний – дисциплинарных или преступных. Все согласны, что грань между преступлением и административным, дисциплинарным и гражданским правонарушениями не является раз и навсегда данной, а продвигается в ту или иную сторону в зависимости от конкретных условий места и времени. Это главное. Остальное касается не содержания, а формы, терминологии.

В монографии Н. Д. Дурманова «Понятие преступления» приведены интересные таблицы, показывающие, что именно избирает сам законодатель в качестве основного критерия разграничения преступления от иных видов правонарушения[294 - См. Н. Д. Дурманов. Понятие преступления, М.-Л., 1948, стр. 298, 308–309.]. Таблицы наглядно показывают, такой же вывод делает и Н. Д. Дурманов, что основным и решающим признаком при разграничении административных и дисциплинарных проступков от преступлений являются тяжкие последствия (ст. ст. 59

, 75

, 75

, 79

, 79

, 85, 86, ч. 1 ст. 108, 112, ч. 3 ст. 133 и другие статьи Уголовного кодекса РСФСР).

В некоторых составах законодатель в качестве отграничительного признака указывает повторность (ст. ст. 60, 61 УК) или систематичность и занятие преступной деятельностью в виде промысла (ст. ст. 85, 99, 109 УК). Однако эти признаки не носят самостоятельного характера и в отрыве от тяжести причиненного ущерба не могут преобразовать дисциплинарное правонарушение в преступление. Сама повторность и систематичность совершения преступления опасны именно тем, что увеличивают соответствующим образом величину ущерба. Простая повторность административного или дисциплинарного проступка не может дать преступления. Так, Н. за три самовольные отлучки, являющиеся дисциплинарным проступком, был осужден к шести месяцам дисциплинарного батальона как за уголовное преступление по ст. 10 п. «а» Положения о воинских преступлениях (в редакции Указа Президиума Верховного Совета СССР от 15 февраля 1957 г.). Военная коллегия по протесту главного военного прокурора отменила приговор по делу Н., ибо «поскольку самовольная отлучка из части военнослужащего срочной службы в пределах суток не признается уголовно наказуемым деянием, то и повторные самовольные отлучки, совершенные в пределах суток, также не образуют состава преступления, предусмотренного ст. 10 п. “а” Положения о воинских преступлениях»[295 - «Бюллетень Верховного Суда СССР» 1957 г. № 3, стр. 34.].

Правильно пишет А. Сахаров, что систематичность, указанная в ст. 109 УК, не имеет самостоятельного значения, если в результате ее ущерб оказался незначительным. Он приводит определение Верховного Суда СССР от 11 июля 1953 г. по делу М-о, где говорится: «В приговоре суда правильно указано, что урожай чумизы был оприходован с опозданием, акты о гибели урожая составлялись не всегда своевременно, трактор, принадлежащий станции, был передан Бабинецкой школе ветфельдшеров без оформления актом. Коллегия считает, что эти упущения ввиду их малозначительности и отсутствия вредных последствий не образуют состава уголовно наказуемого деяния».[296 - А. Сахаров. Должностные преступления и дисциплинарный проступок, «Советское государство и право» 1955 г. № I, стр. 66.]

В деле М-о, таким образом, имелись признаки систематичности злоупотребления властью, но так как повторные или систематичные дисциплинарные или административные проступки не могут образовать преступления, дело было прекращено за малозначительностью деяния[297 - А. Сахаров предложил исключить систематичность из числа квалифицирующих признаков злоупотребления властью (ст. 109 УК), оставив два признака – корыстные мотивы и существенный ущерб объекту или возможность его причинения. (Указанная статья Сахарова, «Советское государство и право» 1955 г. № 2, стр. 66).Это предложение вполне обоснованно. Правда, следует оговорить, что и корыстные мотивы должностного преступления должны оцениваться не сами по себе, а в совокупности с тяжестью причиненного последствия. Если корыстные мотивы нарушения штатно-финансовой дисциплины простирались на причинение государству ущерба в 50–75 руб., но не на хищение этих средств, вряд ли такое корыстное злоупотребление властью следует рассматривать как должностное преступление.].

Указание в воинских преступлениях на место и время совершения преступления как на признаки, отграничивающие преступление от дисциплинарного проступка, также могут быть поняты лишь в связи с вредными последствиями. Неисполнение или ненадлежащее исполнение приказа командования в военное время может повести за собой такие серьезные и подчас неожиданные тяжкие последствия, которые в первый момент даже нельзя было предвидеть. В боевой обстановке самое, казалось бы, незначительное нарушение воинской дисциплины может привести к гибели людей и к другим самым различным тяжелым последствиям.

В административном законодательстве между административными нарушениями и преступлениями грань четко проводится по тяжести причиненных лицом вредных последствий. Так, в «Правилах пользования трамваем в г. Москве», утвержденных Мосгорисполкомом 13 января 1956 г. за № 3/6, в §V «Ответственность пассажиров», в ст. 17 говорится: «В случаях, когда нарушение повлекло тяжелые последствия, виновные отвечают в уголовном порядке». Аналогичное положение содержат и «Правила пользования троллейбусами в г. Москве» от 13 января 1956 г.

Судебная практика последовательно признает критерием разграничения преступления от дисциплинарного проступка и иных правонарушений не только тяжесть фактически причиненных вредных последствий, но и тяжесть возможных последствий, не причиненных по не зависящим от лица обстоятельствам[298 - См. «Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного Суда Союза СССР 1940 г.», М., 1941, стр. 173; «Судебная практика Верховного Суда СССР» 1958 г. № 1, стр. 12.].

Так, в одном из своих определений Верховный Суд СССР признал, что вопрос об ответственности лица, виновного в несоблюдении правил пожарной безопасности, может стоять независимо от наступления последствий нарушения этих правил. В то же время совершенно очевидно, что суждение о характере ответственности – дисциплинарной или уголовной, которую должно нести это должностное лицо, и о степени его ответственности не могут быть одинаковы в том и другом случае.

По делу С. Верховный Суд СССР в определении от 9 мая 1956 г. указал, что служебные проступки должностного лица, не причинившие вреда и лишенные корыстной цели, не должны квалифицироваться как должностное преступление и могут лишь повлечь дисциплинарную ответственность[299 - См. «Судебная практика Верховного Суда СССР» 1956 г. № 6, стр. 20.].

В советской уголовно-правовой теории всегда господствовало мнение, что отсутствие вредных последствий есть один из самых существенных признаков, отличающих должностные упущения и проступки от должностных преступлений[300 - См. А. Трайнин, Е. Меньшагин, 3. Вышинская. Комментарии к УК РСФСР, М., 1941, стр. 148; Уголовное право, общая часть, 1948, стр. 324; Н. Д. Дурманов. Понятие преступления, М.-Л., 1948, стр. 297, 306 и др.; Б. С. Никифоров. Об объекте преступления по советскому уголовному праву, «Советское государство и право» 1956 г. № 6, стр. 62; А. А. Пионтковский. Основные вопросы проекта уголовного кодекса СССР; «Социалистическая законность» 1954 г. № 1, стр. 37; В. Ф. Кириченко. Ответственность за должностные преступления по советскому уголовному праву, М., 1956 г., стр. 122–124, 130; Б. А. Куринов. Уголовная ответственность за нарушение правил движения на автотранспорте, М., 1957, стр. 17–18; А. Б. Сахаров. Ответственность за должностные злоупотребления по советскому уголовному праву, М., 1956, стр. 162–163; Советское уголовное право, особенная часть, М., 1957, стр. 224.]. Природа административных и гражданских правонарушений в их отношении к преступлению аналогична природе дисциплинарного проступка. Поэтому приведенное положение полностью применимо к разграничению этих правонарушений от преступлений.

Отсутствие вредных последствий должно пониматься как отсутствие преступных последствий, ибо и в дисциплинарных и иных правонарушениях, как указывалось, определенные вредные последствия есть, эти правонарушения общественно опасны.

М. В. Турецкий отрицает значение общественно вредных последствий как решающего критерия разграничения преступления и иных правонарушений. Он предлагает учитывать «все в совокупности» и характеристику личности, и вину, и способ действия, и вредные последствия[301 - См. М. В. Турецкий. Преступление и дисциплинарный проступок, «Социалистическая законность» 1956 г. № 10, стр. 15–20.].

В действительности же под видом «совокупного учета» обходится практически важный вопрос, на что конкретно должен ориентироваться судья и следователь при разграничении преступления и иного правонарушения. Сравнение субъективных и объективных признаков деяния ясно показывает их неравнозначность как по отношению друг к другу, так и по отношению к общественной опасности деяния.

Как бы ни была положительна характеристика личности, как бы ни были велики прошлые заслуги лица перед государством, если это лицо причинило государству своими действиями серьезный ущерб, деяние не может признаваться малозначительным и потому наказывается в дисциплинарном порядке. Малозначительное деяние такое, которое не влечет вредных последствий (примечание к ст. 6 УК). И наоборот, как бы ни была отрицательна характеристика личности, если лицо причинило государству незначительный материальный ущерб, одна только такая характеристика не может превращать дисциплинарное правонарушение в преступление.

Каким бы «злостным» ни был умысел, если он распространяется на причинение незначительного ущерба, все деяние признается малозначительным.

Аналогичное положение и с действием. Степень опасности действия также определяется в первую очередь ущербом, который это действие причиняет или может причинить. Следовательно, именно последствие, тяжесть причиненного или возможного ущерба является критерием отграничения преступлений от иных правонарушений.

Глава III

Значение преступных последствий для назначения меры наказания

§ 1. Значение преступных последствий для индивидуального наказания

Тяжесть преступного ущерба – одно из важнейших обстоятельств, влияющих на индивидуализацию наказания. Можно с уверенностью утверждать, что при прочих равных условиях (одинаковая субъективная сторона, способ и т. п.) именно ущерб является наиболее серьезным обстоятельством, увеличивающим или уменьшающим степень общественной опасности преступления.

После того как суд учтет преступный ущерб при квалификации преступления в качестве конструктивного или квалифицирующего признака преступления, он обязательно оценивает преступные последствия как одно из важнейших обстоятельств, влияющих на меру наказания[302 - Так, относительно ущерба хищения Верховный Суд СССР по делу К. и Г. указал, что размер хищения влияет не только на размер подлежащего возмещению материального ущерба, но и на квалификацию преступления и на размер наказания («Судебная практика Верховного Суда СССР» 1956 г. № 3, стр. 24),].

Законодатель в составе преступления может учесть лишь типовой, средний по тяжести размер ущерба. Суд же должен максимально конкретизировать общественную вредность ущерба и с учетом иных смягчающих и отягчающих обстоятельств избрать конкретную меру наказания.

Так, по делу К-ва Верховный Суд СССР указал, что при определении наказания по ст. 2 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества» по признакам крупного размера хищения, суд при особо крупных размерах хищения не должен ограничиться минимальной санкцией этой статьи. К-в похитил социалистическое имущество на 45 тыс. руб., а суд первой инстанции назначил ему минимальное наказание по ст. 2 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества». Верховный Суд СССР приговор отменил и направил дело на новое рассмотрение[303 - См. «Судебная практика Верховного Суда СССР» 1949 г. № 8, стр. 20; см. также «Судебная практика Верховного Суда СССР» 1951 г. № 2, стр. 19.]. При наказуемости за мелкое хищение суд также учитывает конкретный размер ущерба.

При назначении наказания за хищение, граничащее по размерам ущерба между мелким и средним, суды часто прибегают к использованию ст. 51 УК. Частое употребление ст. 51 УК, строго говоря, противоречит исключительному характеру этой нормы. При хищении на сумму среднюю между мелким и немелким хищением таких исключительных обстоятельств нет. Тем не менее использование ст. 51 УК в ряде случаев целесообразно и пока неизбежно. Наказание по Указу Президиума Верховного Совета СССР от 10 января 1955 г. «Об уголовной ответственности за мелкое хищение государственного и общественного имущества» (шесть месяцев исправительно-трудовых работ или три месяца лишения свободы) и Указу Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества» (семь-десять лет лишения свободы) не учитывает плавного перехода общественной опасности хищения от мелкого к среднему. Это и вынуждает суды к частому применению ст. 51 УК. Необходимость в этой мере отпадает, как только законодатель приведет в соответствие санкции мелкого, среднего и крупного хищения.

Тяжесть преступного ущерба должна учитываться при определении меры наказания за все без исключения преступления, в том числе и тогда, когда основанием для признания деяния квалифицированным видом преступления служит не величина ущерба, а другие отягчающие обстоятельства. Например, по ч. 2 ст. 175 УК истребле ние или повреждение имущества признаются квалифицированными, если они совершены путем поджога, затопления и иным общеопасным способом. Самое признание указанных способов истребления имущества отягчающими обстоятельствами связано прежде всего с тем, что применение этих способов может причинить значительный ущерб имуществу. Поэтому при назначении наказания за истребление имущества путем поджога, затопления и тому подобным способом суд обязательно должен учитывать фактически причиненный и возможный ущерб.

Так, Т., поссорившись со своей сестрой, поджег дом. Он был осужден по ч. 2 ст. 175 УК. Сумма причиненного материального ущерба равнялась 490 руб. Председатель Верховного Суда РСФСР принес протест на приговор, считая чрезмерно суровой избранную судом меру наказания: «Учитывая конкретные обстоятельства дела, наличие на его (Г. – Н. К.) иждивении двух малолетних детей и то, что ущерб, причиненный пожаром, является незначительным, нахожу возможным снизить Г. наказание»[304 - Архив Верховного Суда РСФСР 1956 г., дело 4-Д6-641.].

Аналогично и положение при назначении наказания за квалифицированные виды хищения социалистической собственности. Повторность и воровская шайка опасны прежде всего тем, что они причиняют социалистической собственности значительный ущерб.