Воздухоплаватель

– Я знаю? Какой-то бельгиец. И вполне прилично треплется по-нашему. Он искал вас в Одессе, и я его прихватил с собой. Позвать?

– Час от часу не легче! Зови.

Не вставая со стула, франтик приоткрыл дверь и сказал в коридор:

– Шурик! – Потом на секунду повернулся к Заикину и пояснил: – Вообще-то его зовут Шарль. Ничего себе имечко! – И снова крикнул в коридор: – Ну, иди уже сюда, Шура! Иди до Ивана Михайловича!

В номер вошел усталый небритый человек с портпледом и большим чемоданом.

Заикин растерянно смотрел на странного визитера.

Человек поклонился и, обращаясь к Ярославцеву, сказал:

– Мсье Заикин, меня зовут Шарль Риго...

– Шурик! – строго сказал франтик. – Это господин Ярославцев, дай ему Бог здоровья. А мсье Заикин за твоей спиной.

Бельгиец невозмутимо повернулся к Заикину и тем же бесцветным голосом представился заново:

– Мсье Заикин, меня зовут Шарль Риго. Я есть механик авиационен. Работал на аппараты Фарман, Вуазен, Латам, Блерио, Сантос-Дюмон, Антуанет...

– Погоди... Откуда ты свалился на мою голову? – Заикин не скрывал своего удивления.

Бельгиец не понял и вопросительно посмотрел на франтика.

– Что ты смотришь, Шура? Что ты смотришь? Иван Михайлович тебя спрашивает, как ты сюда попал. Это же каждому байстрюку ясно! – кипятился франтик. Он уже совершенно освоился.

– Я работал в Испании с мсье Лефевром...

– В Мадриде?! – Заикин даже приподнялся в кресле.

– Не только в Мадриде. В Севилье. Мсье Лефевр убил себя с аэропланом об землю, и мадам Клотильда де ля Рош купила мне билет на пароход в Одессу и сказала, что вам нужен хороший механик авиационен.

– Ай да Клава! – восхищенно пробормотал Заикин.

– Что есть «Клава»? – спросил бельгиец. – Я не очень хорошо понимаю по-русски.

Заикин отбросил костыль, вскочил с кресла, обнял бельгийца и, трижды целуя его в щеки, сказал:

– Ты прекрасно понимаешь по-русски! Ну просто замечательно!

Бельгиец поставил портплед на пол, вынул платок и вытер лицо.

– Мадам оплатила мне первых три месяца. Если я потом вам не буду нужен, вы мне купите билет до Парижа...

– Ну, Петька! – крикнул Заикин. – Теперь живем! Теперь нам никто не страшен!

– Где я могу осмотреть аппарат? – спросил бельгиец.

* * *

Бельгиец, франтик, Ярославцев и припудренный Заикин стояли над обломками аэроплана.

– Ну как мотор, Шура? – осторожно спросил Заикин.

– Мотор в порядке. Немножко ремонтирен...

– Слава те, Господи! – облегченно вздохнул Заикин.

– Я же знал, кого вез, – гордо сказал франтик.

– Нужна мастерская, гараж, – продолжал бельгиец. – В ангаре нет приспособлений. Ремонт невозможно в ангаре.

– Будет сей момент! – сказал Ярославцев и исчез.

– Нужно прорезиненное полотно. В России есть полотно?

– Лучше французского, – ответил Заикин.

– Сорок метров, – сказал бельгиец.

– Клочок на образец, – деловито сказал франтик.

Заикин оторвал от крыла кусочек полотна и протянул его франтику.

– Чтоб я так жил, если через полчаса у вас не будет этой дряни! – высокомерно бросил франтик и направился к выходу.

– Стой! – сказал Заикин. – А деньги?

– Какие деньги? Они мне еще руки будут целовать, чтобы я только взял их паршивое полотно.

Франтик вышел, а бельгиец продолжил:

– Нужен механик по дереву...

– Столяр, что ли? – спросил Заикин.

* * *

Пока Петр Данилович Ярославцев договаривался в большой механической мастерской...

...пока Иван Михайлович Заикин и бельгиец разговаривали с хозяином столярного цеха, и Шарль набрасывал чертежи и проставлял размеры, и хозяин, пожилой мужик с окладистой бородой, понимающе кивал головой, и все вместе они отбирали бруски сухого ясеня...

...франтик страстно вращал глазами и «строил куры» перезрелой дочери хозяйки большой мануфактурной лавки.

В петлице его сюртучка красовалась гвоздика, рука сжимала руку девицы, и сам он, казалось, трепетал от внезапно нахлынувшей любви. Девица вздыхала, опускала грустные коровьи глаза и трусливо поглядывала в маменькину сторону. А вокруг этого большого, ярко вспыхнувшего чувства громоздились рулоны бязи, мадеполама, ситчиков и самых разных полотен.

* * *