Спасти подполковника резерва

– Сашек, у тебя задача та же.

– И вам удачи, мужики.

– Спасибо.

И опять мучительно долго, как густой кисель, наливаемый в столовский стакан, потекло время.

– Все-таки сколько у нас хороших людей.

– Аркаша, хороший человек – понятие относительное. Только попав в экстремальную ситуацию, с человека слетает вся посторонняя шелуха и обнажается его суть, его настоящий характер и воля.

– Я согласен. Во время войны появляются и трусы, и предатели. Но пока войны нет, они же все хорошие. Они хорошие работники, семьянины и так далее. Вывод: не будет войн, то не будет трусов и предателей.

– К сожалению, мы никуда не денемся от ураганов, наводнений, битв за квартиру в наследство. А здесь еще больше этой мрази проявляется, чем на войне, так как дети идут против родителей, сестра против сестры или брата.

– Да, все козыри в твоей колоде: мне бить нечем.

– Почему нечем? Духовность надо поднять и многие вещи на свои места встанут. Духовность – это и религия, и уважение к родителям, к семье, к ближним своим.

– Все это написано в одной книге – Библия.

– А я часто и говорю: давайте обратимся к первоисточнику – Библии. А то мне, например, говорят часто – посты, монастыри. А я говорю: покажите мне, где Господь говорит – поститесь, ничего не ешьте, идите в монастырь и молитесь там Мне. Нет этого в Библии. Там написано, что все чисто, что очищено Богом, что еде не приближает и не удаляет от Бога. Главное – не вводи в искушение ближнего, знай меру, не злоупотребляй. Не сиди на месте, а иди в мир и неси людям Благую весть. Много жатвы, а жнецов мало. Вырвут кусок из Библии и навязывают нам свою волю. То, что советуют там мужики какие-то, то с чего я должен верить, что это Божьи заповеди. Все Божьи заповеди – в Новом Завете. А желающих дописать туда свое или вообще переписать, всегда достаточно было.

– Любая власть пишет законы под себя, и при необходимости даже переписывает историю. Тот же Сталин или нынешние учебники истории этого хренопупа Сороса…

В это время с той стороны стены, черным по темному, скользили три пятна. Лишь изредка рвано-коптящие языки огня факелов удивленно оглядывались, не понимая, откуда взялись эти три сквознячка, так нахально и неожиданно всколыхнувшие тишину летней ночи. Шли по проторенной накануне дороге. Первая дверь. Два охранника – часовых. Бросок с двух рук и два синхронных предсмертных хрипа. Удар ногой по дубовой двери, еще один и петли не выдерживают. За дверью перепуганный мужчина в грубой рубахе до пят пытается достать меч из ножен, но трясущиеся руки не могут сделать этого. Андрейчиков метнул сурикен – металлическую звездочку, которая глубоко вошла в предплечье рыцаря. Рука безвольной плетью свесилась с кровати.

– Ну, что, не ожидал! Слыхал: кто с мечом к нам придет, от меча и погибнет. А? А это еще Иисус Христос сказал. А Александр Невский добавил: на том стояла, и стоять будет Русь великая. Ну, что ты гад фашистский, лопочешь. Не понимаешь? Них ферштейн? Я, я, конечно. Короче, молись. Хотя тебе все равно в ад идти. – Серж взмахнул ножом, и из рассеченного горла рыцаря хлынула кровь.

– Вечно ты торопишься, Серж.

– А что ждать. Пока он подлянку, какую не выкинул? Ты че фильмы не смотришь? Чем заканчиваются все эти трепы?

– Ладно. Умерла, так умерла. Тем более, он сегодня не последний. Пошли.

Примерно по такой же схеме были ликвидированы еще четыре рыцаря. Остальные рыцари спали в одном помещении без всякой охраны.

– Будить будем?

– По большому счету они такие же, как мы. Пускай их смерть будет легкой и быстрой.

– Согласен. Только охрана все равно всполошится. Так что все равно смываться надо быстро.

Они подняли автоматы и длинными очередями расстреляли спящих. В замке началась суматоха, залаяли собаки. Три тени метнулись наверх. Солдаты, поднятые по тревоге, бежали вниз. Часовые на стенах, пристально вглядываясь в темноту, искали под стенами наступающих врагов. Это отчасти облегчало задачу беглецов. Часовые находились в пределах видимости друг от друга, поэтому безнаказанно убивать часовых до бесконечности было нельзя. Раздался звук рожка, и из башенки побежали солдаты. Пришлось эвакуироваться чуть раньше намеченного места. В те времена войны практически не прекращались, поэтому у солдат были отличные навыки и хорошая физподготовка. Троица не успела спуститься и до середины стены, как полетели первые стрелы. Благо они бежали сражаться, поэтому были без факелов. Раздались крики и вскоре принесли огонь. Факелы полетели вниз, и беглецы были обнаружены. Пришлось прыгать. Но что для спецназовца высота в пять метров. Тем более, на земле догорали факелы, и было видно, куда прыгать и когда группироваться. Прыжок, кувырок и никого нет. Наверху явно ругались, и, кажется, даже нехорошими словами. Вскоре встретились с группой прикрытия и вместе побежали в лагерь. Было ясно, что на рассвете будет организована погоня, поэтому надо было использовать остаток ночи для пешего перехода, так как искать их будут явно конные. Решили часть лишнего груза спрятать здесь, так как голодный, но живой спецназовец, лучше сытого, но мертвого. Легкой трусцой, привычной в такой обстановке, они бежали до самых первых лучей солнца. Как назло, спрятаться и оборудовать лагерь было негде. Пришлось идти дальше. Через несколько километров решили сделать привал и, в крайнем случае, занять круговую оборону. Через полчаса продолжили путь. Вскоре начались лесополосы, овраги. При движении стало можно применять элементы маскировки. Дошли до городища без приключений. Погоня их так и не догнала. Ворота открыли сразу же и провели к воеводе.

– Ну, охотнички, рассказывайте, чем порадуете.

– Поохотились славно и удачно, князь. Проникли в замок и там ночью никак не меньше двадцати латников – рыцарей оставили на вечный покой. А точнее, я думаю, кто-то из местных крестьян расскажет.

– Есть там у меня свой человек, если, конечно, не погиб.

– Значит, он расскажет, если, конечно, не погиб.

– Двадцать латников? Нет повода не верить, но аж не верится. Чтоб под стенами города столько положить, мне пришлось бы сотней пожертвовать.

– Чем можем, тем поможем, княже. Но и нам идти надо. Солдат спит, а служба идет. Но здесь другой случай.

– Что ж, добро. Ешьте, пейте, отдыхайте. Вы – мои гости желанные. Как сочтете нужным ехать – езжайте. Служба Отечеству, прежде всего.

Отряд поклонился князю и вышел. Солнце на востоке только успело разбавить краски, превратив черный цвет в темный фиолет, а наши герои уже вышли за крепостные ворота.

– Прощай, спокойное местечко. Здравствуй, новые приключения.

– Аркаша, какие приключения. Несколько десятков километров по заброшенной местности и мы дома. А там, хочешь – не хочешь, а придется вылезти на свет Божий, так как выходные наши кончаются, и надо будет выходить на работу.

– Вах, а ведь верно. Аркадий, увы, но нам придется вернуться на зимние квартиры, иначе нас всех выгонят с работы, и тебе придется всех нас усыновить. А мы прожорливые. Разоришься.

– Надо, значит, надо. Но у меня будет, что вспомнить. Особенно, те долгие минуты под крепостной стеной.

– Здесь ты прав. Бывают секунды, когда решают минуты. И продолжается это часами. К сожалению, это сказал не я. В передаче “Наш городок“ прозвучала эта глубокая философская мысль.

– Жаль, я думал, что это ты такой умный.

– Ага, гений.

– Зря смеетесь. Каждый может стать гением. Просто одному для этого нужно три года, другому – тридцать, а третьему – триста. Но это тоже не я сказал. Просто запомнил.

– Хорошо хоть память у тебя хорошая.

– Хорошая. Вот только лица почему-то плохо запоминаю, а ориентиры – хорошо.

– Наверное, это профессиональное. Менты, так те карточку мухой считывают.

– Наверное.

Дальше шли молча.

– Капитан, ты говорил у тебя память хорошая. Что-то я не пойму, где мы, когда придем?

– Если честно, то я ни одного знакомого ориентира не вижу. Но я надеялся, что мы до них еще не дошли.

– Да какие не дошли! Я уже каблуки все стоптал, а ты говоришь не дошли.

– Ребят,– вмешался в спор Аркадий,– мы идем верно. Когда мы шли сюда, я сориентировался по солнцу. Примерно также мы и возвращаемся.

– Аркаша, знаешь, что надо, чтобы попасть в цель?

– Примерно, да.