Не от мира сего

– Доброе утро, внучок, – отозвался дед. – Встал, смотрю уже. Что ж в такую рань то?

– Да вот, на рыбалку задумал сходить.

– Это хорошо, – ответил дед, – а с учёбой как же?

– Что с учёбой? Сегодня первых двух уроков нет, а к третьему поспею.

– Ну, ну, – согласился дед, – делай, как знаешь. А про ученье не забывай. Важно это, очень. Без наук – как без рук.

– Всё нормально, де, – не желая расстраивать деда, выдавил из себя Вока. На самом деле уроки были, но не идти на них он решил ещё раньше. Ну не лежала у него душа к травознанию и садоведению, никак не лежала. Чтобы избежать дополнительных расспросов про учёбу, Вока всего пару раз копнул лопатой, вытащил несколько червей, схватил удочку и убежал с огорода. Дед, конечно же, давно догадался, но не подал виду. Он смотрел вслед убегающему мальчишке и понимающе улыбался.

Как только Вока выскочил на улицу, так неожиданно наткнулся на тетку Галу, женщину с крепкой конституцией и пронзительным взглядом. Несмотря на дородность, она была весьма и весьма подвижной. Этакий надутый мяч с дыркой. Круглая, шустрая и непредсказуемая. Она слыла обозревателем в местной газете, которую собственно сама и издавала, являясь там руководителем, главным редактором, ответственным секретарём, собственным и специальным корреспондентом одновременно. Газета выходила ежедневно, кроме понедельника и называлась "Оказия". То ли от удобного и благоприятного момента для какого-либо дела, то ли от непредвиденного, редкого, из ряда вон выходящего случая. В общем, так она придумала. Новости для газеты собирались дотошно, досконально и с каким то маниакальным рвением, описывая даже незначительный сюжетик из жизни кого то из сельчан с режиссированным литературным подтекстом в стиле острого детектива или душераздирающей драмы. Короче, тетка Гала свою работу любила и относилась к ней со всей серьёзностью и по её глубокому убеждению с несоразмерным ни с чем, знанием своего дела. Ну, а в тяжелые дни понедельника тётка Гала со своей дочуркой, уменьшенной копии мамы и с тем же именем, издавали еженедельный журнал с детскими новостями под названием "Юность Гал". Юная Гала была подобием мамы не только внешне, но и по характеру, поэтому по понедельникам брала на себя вышеуказанные должности матушки.

И эти два схожих характера приходилось терпеть мужу и отцу Гал, дядьке Питюку, слывущим с одной стороны безвольным подкаблучником, а с другой местным бунтарём и борцом за свободу и равенство мужей. Правда борьба эта проходила где-нибудь в тихом и укромном местечке, чаще всего в доме соседа, где глас бунтаря мог разобрать по шепчущим губам разве что тугой на ухо – дед Мочёк. В издательстве дядька Питюк был назначен Галами на должность помощника. Простого помощника всех должностей Гал. Ну и, кроме того, ещё ведущим специалистом прогноза погоды. Прогноз получался немного корявым. Погода, почему то постоянно обманывала его ожидания, но «ведь это прогноз» – оправдывал сам себя дядька Питюк. К обязанностям помощника он относился довольно таки прохладно, если не сказать более жёстко, и у него было огромное желание отказаться от нелюбимой работы, заставляющей его двигаться быстрее, чем он этого желал. Его не интересовали склоки, смуты, заварухи в качестве события, разве что гулянки и свадьбы, но только с личным его участием. Вообще его привлекала монотонная, спокойная и глубоко размеренная беседа с кем-нибудь из жителей, как говорится за жизнь, с непременным атрибутом "зажизни" чаркой крепкого напитка. Лучшим из таких "кем-нибудь" как раз и был дед Мочёк, такой же любитель промочить горло и светских бесед, с одной маленькой проблемой, тугоухостью, которая впрочем, не мешала никому в философской беседе. Старшая Гала давно бы запретила Питюку эти посиделки, но именно здесь, в интеллектуальной беседе при обсуждении ломоты в суставах, рождался прогноз погоды. Видя нежелание заниматься остальной работой, кроме составления прогноза, Галы присвоили, по их мнению, более престижную должность Питюку, назвав его Старшим Помощником с большой буквы. На дядьку это не произвело никакого впечатления, да ещё старый Мочёк подлил масла в огонь, сказав что "Топеря они с тобя с живого не слезуть. Готовь новую узду. Спрашивать будут как с коренного, а не как с пристяжного" и ехидно смеялся в седые и пышные усы. Конечно Питюк пытался отказаться от новой должности, но тётка Гала пригрозила ему кулаком и это был самый весомый аргумент для принятия решения вступления его в должность Старшего помощника.

За глаза в деревне их звали два Галлона и Пинта.

– Ты куда? – резко спросила тётка Гала, не соизволив даже поздороваться.

– Туда, – ответил растерявшийся Вока.

– Куда это туда, в такую рань?

– Я… это… в зелейную лавку. Дед приболел, – соврал Вока.

– Какую-такую зелейную лавку? – зацепилась тётка Гала. – Она ж ещё закрыта. Да и дед у тебя лучший зелейник в округе. А удочка в зелейной лавке для чего?

Вока бросил взгляд на удочку в своей руке.

– Да я это…– Вока пытался что-то выдумать, – Вот решил до открытия лавки рыбы наловить. Дед просил. Микстуру из рыбьего жира делать хочет.

– А как же учёба?

– Что учёба? Всё в порядке, у нас просто нет первых двух уроков.

– Нет уроков? Почему я не знаю? Это событие должно было выйти на первой полосе.

– Нам поздно сказали, – наврал Вока, – да к тому же праздник был, – и чтоб избежать дополнительных расспросов, поднырнул под расставленные руки тетки Галы и бегом побежал на околицу. Вслед послышались слова тётки Галы:

– Я ведь проверю. Я всё узнаю и не посмотрю, что ты стал хранителем ключа.

Добежав почти до края деревни, он перешел с бега на шаг, и мысленно перебирая произошедшее событие, расстроенно рассуждал:

"Надо же так попасться. Да ещё кому! Не хватало ещё в "Оказиях" появиться. Что она там сегодня напридумывает? Трагедию о сироте, брошенном ребенке, растущим обманщиком? А дед ведь постоянно читает эту газету". Так, думая о неприятных последствиях, которые могут случиться после выхода статьи о нём, он незаметно добрался до озера.

Глава 3.

Неожиданная встреча.

Озеро встретило его небольшим волнением и лёгким весенним бризом. Солнечная дорожка пролегла через всё озеро и практически касалась берега. Вока смотрел на неё и незаметно для себя вполголоса размышлял:

– А что если мне всё это померещилось? Может и нет на дне никакого храма? Может меня ввело в заблуждение его название? А может это всё-таки наоборот, разгадка его названия? Одни "может". Как узнать? Доплыть до того места и снова утонуть? Та ещё глупая идея. Утонешь зазря. Может всё-таки почудилось? – Вока присел на корточки, достал из воды плоский камень и запустил его по солнечной дорожке. Отскочив несколько раз от воды, камень улькнул в озеро со странным звуком, похожим на недоумённое, болезненно-испуганное "Ой". Вока вперил взгляд в это место. Ничего не происходило. Он вздохнул и размотал снасти. Насадив на крючок червя, поплевал на него со знанием дела и тихонько произнес:

– Вот вам свежий червячок, ну ка рыба на крючок, – закинул и присел, внимательно поглядывая на поплавок. Поклёвка не заставила себя долго ждать. Азарт охватил и всякие другие мысли тут же оставили его. Поплавок осторожно дёрнулся, потом сильнее и наконец-то нырнул под воду. Вока быстро привстал на полусогнутых, напрягся и подсёк, вытащив первого окунька. Снял его с крючка, поправил слегка потрёпанную наживку, поплевал, произнес известное заклинание и снова закинул удочку. Долго ждать не пришлось. Клёв сегодня был как никогда. Вока уже переживал за наживку, а точнее за её отсутствие. Он так увлёкся, что даже не заметил, как к нему подошли четверо:

– На что ловим? – услышал он вопрос и от неожиданности вздрогнул. С опаской повернул голову на напряженно-сдавленный, низкий, шепотный, монотонный голос. Рядом никого не было, лишь несколько худых котов сидели немного в стороне, наблюдая за процессом, с надеждой получить что-нибудь от улова.

Поплавок снова дёрнулся, и Воку вновь поглотила рыбалка. Он замер в ожидании глубокого заныривания поплавка.

– Ты что, глухой? – тот же голос заставил крупные мурашки пробежать по телу и моментально повернуть голову. Теперь, вместо котов там сидело четверо худощавых, обросших щетиной, растрёпанных захухрей, непонятно откуда то взявшихся. Один из них, видимо спрашивавший, уставился на Воку.

– Нет, – растерянно ответил ему Вока.

– Что, нет? – проговорил писклявым и наглым голосом другой захухря.

– Нет – значит не глухой, – теперь уже спокойно и уверенно сказал Вока.

– Как мы заговорили, – ответил наглый пискля.

– Будя, Пень, успокойся уже, – послышался третий голос, ровный и какой то бесцветный. И обращаясь к Воке продолжил:

– Так на что ловишь?

– На червя. А вам то что?

– Может мы тоже рыбачить пришли, – снова влез писклявый.

– Тоже мне, рыбаки без удочек, – съязвил Вока.

– Есть у нас удочка, – опять пропищал Пень.

– Где же она? Чего-то я не вижу.

– Ты не только глухой. Ты ещё к тому же и слепой. Она же у тебя в руках, – продолжал пищать Пень.

– Затухни, Пень,– настойчивее потребовал третий голос. – Не обращай внимание. Он у нас безобычный (устар – не знающий обычаев, житейских правил, приличий.) Пень он и есть Пень. А как звать молодого рыболова?

Вока подозрительно глянул на спросившего, однако представился:

– Вока.

– Вот это другое дело. Я – Штырь. Писклявый, как ты уже понял – Пень, сиплый – Хапуга. А молчуна Ломтём звать. Не против, мы рядом посидим?

– Сидите, мне то что, – не стал возражать Вока. Штырь присел рядом. Вока вытащил из воды удочку. Рыбы не было, червячка тоже. Вока достал последнего и насадил на крючок.

– А что Вока, ты не из Желудёвки ли будешь? – спросил Штырь.

– Вроде да, – не очень уверенно ответил Вока.