Гафур. Роман. Книга 2. Фантастика

– Не скажу. Не обижайтесь! – Ответила я. – И он надежно укрыт во времени. —

Я посмотрела туда, куда нам предстояло подниматься, вверх по крутым улочкам вплоть до самой резиденции Ниэтель. И острое нежелание подниматься в гору пешим порядком отразилось в моей душе зеленой дымовой завесой, загородившей весь шарм от прогулки и купания. Мне решительно было жаль того времени и тех сил, которые неизбежно требовалось потратить на изнурительный подъем в достаточно крутую гору. И внезапно в голову мне пришла одна оригинальная идея.

– Алессандро, – обратилась я к своему спутнику, – как вы насчет того, чтобы… э-э… как у вас со спортивной подготовкой? —

Он, видимо не понял того, что я собираюсь ему предложить и промолчал, слегка качнув головой. Возможно он даже подумал о том, что я предложу ему понести меня на руках?

И тогда я просто побежала на подъем, все наращивая и наращивая темп. Это было жутко неудобно в почти бальном пышном платье и очень неудобной, жесткой обуви. Но мое чувство уверенности в своих силах… Нет, не вообще, а только сейчас. Локально. Только как блиц-криг. Только как атака роты солдат за взятие второстепенной высоты. Под стволами заградотряда… Как рывок Александра Матросова к вражескому ДОТу. Как героический порыв, который всегда насколько внезапен, настолько и великолепен в своем величии! Эта уверенность придала мне столько энергии и сил, что через пять минут Алессандро просто исчез из вида. Мой организм неожиданно что-то вспомнил. Какая-то мышечная память. А может быть и некие новые способности, обусловленные генетикой, о чем меня предупреждала Ниэтель? Не знаю. Похоже это была, все-таки, именно подготовка в прошлом.

Где-то на полпути я решила, все-таки, дождаться своего безнадежно отставшего спутника, сделав вид, что выдохлась. Мне просто очень не хотелось ущемлять самолюбие молодого мужчины, демонстрируя ему, что он слабже меня.

Он нагнал меня и сказал, переведя дух.

– О! Я не верил рассказам о вас. Но вижу, что… не все в легендах ложь! —

Я предложила ему свою руку, и он взял меня под локоть. А еще буквально через полчаса я уже грелась, закутавшись в невесомую шаль Нити в гостиной ее усадьбы. Алессандро, как и следовало ожидать, извлек из погреба еще одну бутыль такого же прекрасного напитка, как и тот, который у меня был на ужин. Но сам при этом наотрез отказался выпить со мной и, раскланявшись, ушел, сославшись на массу неотложных дел утром…

Которое, впрочем, уже почти наступило…

Глава 4. Алессандро

«Утро застало меня врасплох!» Фраза весьма затертая, но хорошая. Правильная фраза. Очень подходящая для начала неудачного дня!

Я медленно приходила в себя. Слишком медленно. Конечно, не стоило пить почти две трети бутылки вина перед тем как уснуть! Даже такого превосходного вина, каким меня угостил Алессандро. Тем не менее, ощущение «перебора» или отравленности у меня присутствовало в изобилии. «Пора завязывать с… вином по ночам!» – Решила я.

Я определила расфокусировавшимся зрением, что по прежнему нахожусь у себя в комнате на вилле Ниэтель, а через распахнутое окно до меня доносятся чьи-то довольно громкие голоса. Кто-то с кем-то спорит… Мужчина и женщина. В мужском голосе я достаточно быстро определяю голос Алессандро. Женский? … Женский голос мне знаком. Я бы даже сказала, хорошо знаком. И он будит во мне… Нет, не воспоминания. Ностальгию. Да. Пока это только ностальгия! Но кто ее носительница? Мне не понятно! Я сейчас чувствую себя принцем Корвином, однажды очнувшимся в частной клинике…

Вяло, вяло, вяло и тягуче-претягуче, словно льющийся из банки липовый мёд, тянутся мгновения понимания ситуации. Как тогда, в глубоком детстве… Был очень яркий солнечный день… Как сейчас… Мне… не помню уже. То ли десять лет, то ли двенадцать? … И этот мёд. Да, именно липовый, который моя бабуля наливает… моей маме. Вот она опрокидывает огромную трехлитровую банку и держит ее над… над чем? Ах, да. Над банкой поменьше. Ей очень трудно держать такую тяжесть на вытянутых руках. Но процесс уже пошел, и они обе смеются, а мед так еще и не… Когда же это было?…

– Не стой у меня на пути, самайн! – слышу я женский голос, который теперь почему-то содержит жесткие нотки. И этот голос очень, очень знаком. – Ты совсем такой же невыносимый, упрямый солдафон, как и Сарфат! Меня сюда вызвали не для того, чтобы жариться в этом знойном каменном колодце! —

Я бы, наверное, на месте Алессандро обиделась на такой явный «наезд». Но Алессандро не зря занимает свою должность при дворе Ниэтель!

– Пока она спит я вас к ней не пущу! – Спокойно, но решительно отвечает ей Алессандро.

«Так. Все! Пора вставать, собирать себя в кучку и приниматься наводить порядок. Пока никто не пострадал!» – Решаю я и неимоверным усилием воли заставляю себя сесть на кровати. Со все еще закрытыми глазами – «Все же, пора прекращать пьянство на ночь!» – Снова решаю я.

Наконец, глаза мне удается открыть. С неимоверными какими-то усилиями. На улице мужчина и женщина продолжают оживленно спорить, хоть уже и не на повышенных тонах.

– Ты в точности как твой отец! – Говорит женщина уже совершенно спокойно. – Только Торха рядом нет! —

– Мне все равно, что вы обо мне думаете! – Так же спокойно отвечает ей Алессандро.

«Торха?» – Вспоминаю я чье-то знакомое имя. И вдруг вспоминаю, что это собака такая. Очень большая и очень страшная собака! И что я когда-то от нее спасалась, от эт… А Сарфат ее приручил.

Обрывки мыслей в проблесках зажигающегося сознания так же отчетливо видны, как и пылинки в воздухе комнаты на ярких потоках солнечного света, льющегося из окна. Эта красота завораживает. Я смотрю на этот свет не в силах пошевелиться… И точно так же, никуда не исчезая и не видоизменяясь, висит в моем сознании образ адского пса Торха… Лес. Чья-то вилла, или загородный дом. Люди. Я помню их имена Тали, Сарфат, и… нет, больше не помню. Ах, да. Еще Влад, Марк и… Кто-то еще, очень важный для меня… Неожиданно это состояние меморегрессии пропадает без следа!

Я осматриваюсь вокруг и без удивления обнаруживаю рядом со своей кроватью все ту же папину трубку, коробку с табаком и недопитую бутылочку вина. Это хорошо! Я выпиваю глоток прямо из горлышка, поскольку вижу в своем бокале погибшую от беспробудного пьянства муху. Она, в отличие от меня, пила всю ночь в таком объеме, что, конечно, ее мушиное сердечко не выдержало! … И поэтому я пью из горлышка еще два глотка. Больших. Потом набиваю трубку и пытаюсь ее раскурить. Мои попытки «растянуть» отсыревший за ночь табак более напоминают нежные поцелуи, которыми я одариваю наконечник можжевелового мундштука…

– С каких это пор, Сава, ты начала курить эту гадость? – Слышу я с улицы довольно громкий женский голос. Но мои голосовые связки еще спят и видят сны…

– С университета! – Осипшим голосом отвечаю я ей, еще не понимая того, что ни видеть меня, ни учуять запах дыма, который еще даже не образовался, она, очевидно, не может! – И это вовсе не гадость, а лучший Болгарский Табак! – Добавляю я вполголоса, даже не надеясь на то, что кто-то это услышит. Потом до меня это доходит вместе с начинающим проясняться сознанием. Поэтому я допиваю вино залпом. И наконец-то глубоко затягиваюсь! «Если бы я писала обо всем этом книгу» – Думаю я про себя, – «то она никогда бы не была издана. Из-за обилия сцен курения табака, а так же самого бессовестного и самого неприличного винопития!» Впрочем, это всего лишь шальные мысли, словно шальные пули, неизвестно откуда прилетевшие, ранят меня. Как писателя и военкорра Гайдара, случайно поднявшегося на железнодорожную насыпь. («Причем здесь Гайдар? Каким образом он прикреплен к архиву воспоминаний о совершенно ином времени, совершенно ином мире и совершенно иных людях?» – Думаю я параллельно с основным потоком мыслей.) Ах, да, вот же она, аналогия! Как… Да, так же как и Сарфата пронзила нечаянная, шальная стрела… В совершенно ином времени. В моем прошлом. Обрывки воспоминаний, как картинки из бульварной книжки с комиксами висят у меня перед глазами… И вот картинка, на которой Сарфат лежит на траве и ловит ртом воздух в тщетных попытках вздохнуть, а из сердца у него торчит небольшой кусочек остроотточенного дерева … «Все-таки память – самая удивительная вещь!» – Опять приходит мне на ум. Она удивительно ассоциативна и математична. Потому что если нечто не ассоциативно, то это никак не может быть математикой. Ассоциации, внезапно пробуждающиеся у тебя в сознании, цепляются друг за друга, как… Да! Именно так, как бабка за внучку, внучка за Жучку, … Или как любой другой импликативный процесс. И вытаскивают на Свет Божий весь архив. Всю репку. Всю упаковку информации, о которой ты и думать забыла! Мне опять же приходит ассоциация с принцем Корвином, бесчеловечно ослепленным своим братом, но в полной темноте своего заточения вновь отрастившем себе новые глаза, и вновь увидевшем свет! Сейчас я чувствую себя абсолютно так же. И как к Корвину внезапно вернулось зрение, так ко мне внезапно возвращается моя способность видеть прошлое, моя утраченная память. Да! Память возвращается! Воспоминания, словно вода, протачивающая брешь в плотине, мало-помалу, но все ускоряясь приходят ко мне. И для этого мне даже не приходится проходить Великий Лабиринт Амбера. Мою память во мне пробуждает этот женский голос. Поэтому я обращаюсь к Алессандро, все еще продолжая сидеть на кровати.

– Алессандро? – Пытаюсь крикнуть я и начинаю кашлять.

– Да, моя госпожа! – Кричит мне с улицы Алессандро.

– Пропусти Тали Эл-Нан ко мне! Я уже не сплю! —

– О! Наконец-то! – Ворчит на улице женщина.

«Кто она такая, эта Тали Эл-Нан?» – Задаю я сама себе вопрос. – «И почему я вспомнила как ее зовут?»

Я успеваю накинуть на себя легкий шелковый халат, как двери в мою опочивальню отворяются и в нее заходит невысокого роста красивая и щуплая рыжая девчонка… Очень рыжая! Которую я совсем не помню… Слишком молодая, чтобы называть меня на «ты». Она улыбается мне с порога, обнажая при этом изящные, короткие клыки. Причем верхняя пара клыков у нее немного выпирают вперед. И поэтому ее лицо выглядит еще смешнее! Но тут она протягивает ко мне руки и весело восклицает.

– Обнимашки?! —

– Конечно, обнимашки! – Хмуро отвечаю я ей и встаю с кровати. Внезапно находит головокружение, но я с ним справляюсь!

В дверном проеме я замечаю Алессандро, стоящего за спиной Тали, и… о, Боже! Кажется там еще и Эльми маячит в конце коридора! Они что, собрались прямо с утра разобрать меня на сувениры? Внезапно большие напольные часы с медными гирями в виде сосновых шишек, которые стоят в моей комнате, начинают мелодично, низко и очень тихо «отбивать часы», и я понимаю, что уже ни фига не утро, а разгар дня! Время перевалило далеко за полдень. Уже зной, время сиесты! И поэтому все такие нервные!

Рыжая девчонка подбежала ко мне и сжала в неожиданно сильных объятиях. И я почувствовала, как что-то очень родное, словно поцелуй матери в детстве, коснулось моей души! Боже! Сколько невероятного тепла от нее исходит! Я чувствую в себе неожиданный прилив сил. Такой мощный, как после тонны анаболиков! И тут я вспоминаю, кто такая Тали и как духовно близки мы с ней были… Миллион моих долбанных лет назад… И какие еще неожиданные секреты из своей биографии я вспомню? Внезапно на глаза наворачиваются слезы. Но то счастье, которое закачала в меня Тали не дает мне разреветься!…

– Ты стала какой-то… очень большой, и я… я не могу тебя заполнить! – Говорит она мне. – И ты чем-то … – Она смотрит в сторону пустой бутылки, а потом с укоризной на меня своими ярко-зелеными глазами, и в ее вертикальных, кошачьих зрачках, прослеживаются беспокойство и… ревность. – И совсем чужая! – Грустно выносит она свой вердикт.

Я молчу. Сейчас мне еще нечего ей ответить! Я еще не все помню о том, кто она такая, но то, что она не человек и вполне способна в одно касание руки разобрать твое тело на субатомные частицы, это я помню! А еще я очень хорошо помню того толстого, неопрятного мужика в рубахе навыпуск, в каких-то неглаженых, вылинялых штанах, который, улыбаясь, стоит в дверном проёме!

– Эльми! – Обращаюсь я к нему, аккуратно отстраняя от себя Тали. – Ты здесь из какого потока? До наших посиделок в дирижабле, или после? —

– Значительно «после»! Привет! – Говорит мне Эльми. – У него там нет часов. Во всей Империи. Ни одних. Он ненавидит время! Своим самым первым Указом после восшествия на трон он убрал все хронометры! Запретил. Говорит, что Бог живет вне Времени! … Идиот! Но по субъективке, месяца три-четыре я у него там промаялся! А потом… В общем, я оттуда сбежал! —

– Откуда? – Спрашиваю я его.

– «Что ты, ннах, уснул в штаннах?» Не тупи! – Говорит Эльми. О! Это хамство у него в крови. – Из его Империи я сбежал! Он мне не верит. Максимально обложил охраной. Нет доступа ни к чему вообще. И ни к кому! Ни тебе баб, ни… Никаких контактов! И все из-за этого его досье… Я так не могу. Не умею! И потом… я все равно уже приговорен! Раньше или позже … —

– Сочувствую. А я там есть? —

– Я не должен… Есть, конечно! Жива и здорова. При должности, и сильно всех достаешь. – Говорит он. – Зато я в бегах! —

– Но ты же понимаешь, что для Тео найти тебя здесь задача пустячная! И нас всех вместе с тобой накроют! А потом опять Пляж… Только на этот раз уже всерьез и навсегда! – Говорю я ему, попыхивая трубкой.

Эльми протягивает ко мне руку, бесцеремонно отбирает у меня мою трубку и засовывает ее себе в рот. Затягивается. Кашляет. Алессандро смотрит на него с ярко выраженным удивлением.

– Не найдет. – Говорит мне Эльми, выпуская, как паровоз, клубы дыма через волосатые ноздри. – Не сейчас. —

– ? – Задаю я ему вопрос кивком головы.

– Я… То есть мы с Ниткой и ее компашкой, – говорит он, опасливо взглянув в сторону Алессандро, – мы его загрузили по горло работой! Ему сейчас нужно будет спасать собственную жопу! А не о нас думать! – Он ухмыляется. – Дадут мне сегодня чего-нибудь выпить и пожрать, или нет?! —