Все засмеялись, кроме дяди Сёмы. Он работал психологом и узрел в этом опасность. Долго потом он с ним говорил, промывал мозги. И после этого разговора Олег даже муху убивал с внутренним содроганием.
И вот теперь аукается. Захват монополии в городе, наверное, остается только мечтами. Одна черта всегда мешала Олегу идти к цели семимильными шагами: он был слишком мягок в отношении конкурентов. Старался всегда полюбовно решать все конфликтные вопросы, и обычно это не приносило ожидаемого результата. Он просто не мог отдать приказ на физическое устранение оппонента. Не мог, и все!
– Эх, дядя Сёма, дядя Сёма, все мечты мне ты разрушил, – вновь вздохнул Сладкомедов, стряхивая воспоминания и направляясь в дом.
8
Не успел Орешкин выехать за город, как пошел первый, такой долгожданный майский дождь. Он с каждой минутой набирал силу и мощь и вскоре обратился в ливень. Слава не имел большого опыта водителя, а дорога стала мокрой, видимость резко упала, даже дворники с трудом справлялись с потоками воды. Пришлось до минимума сбросить скорость. В салоне висела гробовая тишина, Орех был весь сосредоточен на дороге, а девушка, выплакав все слезы, успокоилась, затихла. Слава привык к этому безмолвию, и потому резкий звук заставил его вздрогнуть. Он нажал на тормоза, тяжело выдохнул и обернулся. Девчонка уснула, свернувшись калачиком, подтянув острые коленки к груди, уронила при этом гитару на пол. «Замерзла», – подумал Слава и включил печку.
Спустя полтора часа он доехал до небольшой деревни, где жила его бабушка. Не совсем бабушка. Старушка была лишь двоюродной сестрой настоящей бабушки, умершей давным-давно. Своих детей и тем более внуков у нее не было, и потому Слава был ее единственным родственником. Они поддерживали самые теплые и доверительные отношения. Бабушка славилась на всю округу врачеванием народными средствами. Медицинские препараты она категорически не признавала и свято доверяла травкам и корешкам. И дефицита жаждущих людей на выздоровление у нее не было.
А вот деревню дождик лишь крылом задел, что и дало возможность Орешкину подъехать к самому крыльцу.
– Приехали, – бросил он через плечо, но ничего не услышал в ответ. Тогда он вышел из машины и открыл заднюю дверку. Девушка даже не шелохнулась. «Умерла!», – пронеслась молнией ужасная мысль, заставив сердечко учащенно затрепыхаться. Он присел и нащупал на шее девушки слабенький пульс. Девчонка прибывала в глубоком обмороке. Слава осторожно постучал в крайнее окошко избы, зная, где спит бабушка. Так же тихо приоткрылась створка окна:
– Кто там? – поинтересовалась бабушка.
– Это я.
– О, Господи, что случилось? – уже в голос воскликнула пожилая женщина. Тут же загорелся свет, и послышались торопливые, чуть шаркающие шаги. И уже через мгновение они столкнулись на крыльце. Слава нежно обнял бабушку за плечи:
– Привет, бабуль.
– Здравствуй, Ярик. Что произошло?
– Тут такое дело, баб, – Слава замялся. – Короче, у меня в машине девушка, еле живая. Над ней надругались.
С женщины вмиг слетели остатки сна. Она приободрилась, встрепенулась и даже, как могло показаться, стала выше ростом.
– Давай, веди ее в избу. Сейчас постель приготовлю, – и она поспешила в дом, включая по ходу свет и в сенях, и на крыльце. Слава не без особых усилий вытащил девчонку из машины и занес в дом.
– О, Господи! – бабушка осенила себя крестным знамением. – Спаси и сохрани! Так, клади ее осторожненько. – Присев на краешек кровати она стала осматривать жертву насильника. – Как же земля носит таких изуверов? – и обернулась к внуку, словно тот знал ответ.
Слава через бабушкино плечо при ярком свете разглядел девчонку внимательней. Да, подонок порезвился вволю. Такое совершить мог только либо умалишенный, либо человек с явно выраженными маниакальными наклонностями. Все тело девушки напоминало одну сплошную рану: синяки, кровоподтеки, ссадины, укусы сменяли друг друга, не оставляя ни сантиметра живого места.
– Ну, что встал истуканом! – резкий голос бабки вывел его из ступора. – Иди, затопи баньку. Там и вода набрана, и дрова приготовлены.
Слава тряхнул головой, скидывая оцепенение, и поспешил во двор. Зрелище было не для слабонервных. Он растопил печку в бане и присел рядом на корточки. Смотрел, как быстро занялись сухие дрова. Грелся потому, как его начал бить озноб. Толи от холода, толи от пережитого за последние часы. В избу вернуться он не спешил. Бесцельно бродил по двору, сидел на завалинке, подбрасывал дровишек в бане. Вот уж и восток заалел, и банька подоспела.
Бабка суетилась около стола, на котором были разложены разные травы, источающие букет ароматов. Что-то шептала себе под нос, заговоры или молитвы, грустно качая головой. Девушка уже вышла из оборочного состояния, но никак не реагировала на происходящее. Большие карие глаза были пусты и бессмысленны. Слава успел подумать: «А не сошла ли девочка с ума?»
– Баня готова, – шепотом сообщил он.
– Вот и хорошо, вот и ладненько, – бабка оторвалась от своего занятия и обратилась к внуку. – А теперь слушай меня очень внимательно и запоминай, а лучше запиши. Вот эту траву положишь в чугунок ровно через один час, поставишь на плиту, на медленный огонь, и будешь каждые десять минут помешивать. Еще через полчаса добавишь вот эти травки и корешки и, уже не мешая, закроешь плотно крышкой. Пусть все кипит ровно тридцать пять минут. Выключишь, снимешь с плиты, крышку не открывай. И сразу приходишь за нами. Возьмешь вон то теплое одеяло. А я как следует, попарю девчонку. Все понял?
– Понял.
– Повтори! – грозно потребовала она. Слава повторил наказ слово в слово.
– Хорошо. Смотри, не перепутай!
– Она выздоровеет?
– Телом – да, а вот душою, – бабка как-то обреченно покачала головой. Оно и понятно. Пережить такое!! – Давай, неси бедняжку. И положи сразу на полок.
Слава вновь подхватил девушку на руки и осторожно вынес из дома, на что она никак не отреагировала.
Потом целых два часа он беспорядочно бродил по избе, постоянно кидая взгляды на ходики и сверяя со своими часами. Боялся, что сон одолеет его. Кофе у бабушки, конечно же, не было, приходилось частенько умываться холодной колодезной водицей.
– Институт сегодня пролетает, – говорил он громко сам себе. – Это совсем пустяки. Разговор с Борисом тоже откладывается. А вот это уже не есть хорошо. Но ничего, вот приеду в Городище, и сразу к нему домой. Там и поговорим. А что это я, решил как-то сразу отдать шанс Борьке. Не все же, в конце концов, измеряется деньгами. Да и сердцу не прикажешь, кого любить, кого игнорировать.
Непомерно долго тянулись это сто двадцать пять минут. Но все же и они отправились в прошлое. Захватив теплое одеяло, Слава поспешил во двор, к бане. Девушка сидела в предбаннике, укутанная, как мумия, в простыню. Распаренная, разрумяненная, но с тем же отсутствующим взглядом.
– Давай, неси ее в переднюю. Укутай только хорошенько, нам простуда совсем ни к чему. А я пока постель справлю, – и бабка, несмотря на прожитые годы, легко потрусила домой.
В который раз Орешкин все так же бережно подхватил девчонку на руки и пошел следом за бабкой. А та уже успела застелить кровать свежим бельем и процедить свое зелье. Положив девчонку на кровать, Слава вернулся в заднюю половину избы. Минут через десять к нему присоединилась и бабка, прикрыв за собою аккуратно дверь
– Теперь она проспит не меньше суток. А уж дальше посмотрим. Устал, внучок?
– Кофе бы.
– Сейчас я тебе отвар сделаю, лучше чем ваш кофе взбодрит. И сон как рукой снимет, и от усталости следа не останется. – Она суетливо бросилась к плите. Встрепенулась:
– А у Вики на лопатке наколка. Толи змея, толи дракон. Цветная.
– У какой Вики? – не сразу сообразил Слава. Бабка только кивнула на закрытую дверь. – А! – махнул устало рукой. – Не обращай внимания. Это сейчас модно.
– Модно? – удивилась пожилая женщина. – Это что за мода такая? Что же получается? Сейчас все украшают свое тело тюремными татуировками?!
Славе совсем не хотелось лезть с объяснениями, и он просто промолчал. Бабка поставила перед ним большой бокал с приятно пахнущим отваром.
– Может, покушать хочешь?
– Нет, спасибо, – напиток и на вкус оказался приятным, чуть терпким.
– Как живешь-то, Ярик? – бабушка села напротив, подперла голову руками.
– Да ничего, вроде.
– Может, денег надо?
– О, нет! Я ведь на работу устроился.
На что бабка всплеснула руками:
– А учеба?
– Учебу не брошу, не волнуйся. Сейчас так многие живут, и работают, и учатся. Все нормально. Все хорошо.