Майское безумие

– Ну, слава Богу!

Отвар действовал сказочно. Тепло разлилось по всем клеточкам и жилам, но при этом усталость и желание уснуть испарились. Наоборот, он ощутил невероятный прилив сил и бодрости. Был вновь готов на очередные подвиги.

– Поеду я, бабуль.

– Поезжай, Ярик.

– Приеду только в субботу, ближе к вечеру. Может, чего привести из города?

– Да у меня все есть. Ах, вот если только бананов. В наш магазин их почему-то редко привозят.

– Хорошо, – Ярик вспомнил бабкину слабость, улыбнулся. – А может, для Вики что надо?

– Ей ничего не надо. Я ее своими средствами подниму на ноги.

– Ну, и ладушки, – Слава чмокнул бабушку и покинул дом.

9

Борис ожидал встречи с Орехом с каким-то затаенным страхом и волнением. Понимал, что разговор получится тяжелым и, скорее всего, с предсказуемыми неисправимыми последствиями. Чувство потери просто дышало в лицо. Камнем преткновения, конечно же, будет Стелла. Классическая, такая банальная и затертая до дыр ситуация: любовный треугольник. Сколько написано, сколько фильмов снято, а единственно правильного и безболезненного рецепта, как выйти из этого лабиринта, так и не было найдено. Каждый треугольник уникален, самобытен и неповторим, требующий индивидуального решения.

«Орех – сильная и независимая личность. В нем до сих пор крепко сидит подростковый дух бунтарства и несогласия с общепринятыми канонами. И этот душок заставит его кочевряжиться и бороться. Он не примет с первого раза реальность как факт. А что в итоге? Наша многолетняя дружба даст-таки трещину, если не развалится совсем. Да! Дилемма! А ведь такая дружба дается Богом только раз. Она прошла проверку временем и невзгодами. Сколько вместе пережито и пройдено. Сколько выпито и вымучено. Терять ее, осознанно терять, заметь это, – как-то грешно и глупо. Думаю, что и Славка это прекрасно понимает. Может, поэтому и не пришел сегодня на лекции. Отдыхает, привыкает, свыкается с мыслью, что шансы минимальные. Хотя, сколько ни откладывай разговор, он все одно состоится. По воле нашей, либо спонтанно, но он будет».

Его рассуждения прервал сам виновник дум. Слава появился в аудитории вместе со звонком и преподавателем.

– Привет, – коротко бросил он и плюхнулся рядом. В аудитории наступила, хоть и нехотя, относительная тишина. Преподаватель приступил к лекции.

– Проспал? – шепотом поинтересовался Борис. Молчать – значит, заранее обречь себя на вторую роль при тяжком разговоре.

– К бабке ездил, в деревню.

Борис хоть и пытался сдержаться, но все же острота слетела с языка:

– Ах, да. Ты же вступил вправа наследства. Надо ведь перед деревенщиной преподнести себя.

– Пятерка – не VOLVO, особо не покрасуешься, – тут же, моментально, словно это была домашняя заготовка, отреагировал Орех.

«Так, значит, мои ожидания оправдались. Орех на взводе. В состоянии войны. Стоит только пробежать искорке, и порох взорвется, разнесет все к ядреной матери».

– Напиши свой номер телефона. Я собираюсь после занятий купить мобильник, – через пять минут уже совершенно спокойно сказал Слава.

– Наконец-то, – Борис тоже старался привести нервы в спокойное состояние. Чиркнул на листе номер, протянул. Слава только бросил взгляд на бумагу.

– И номер Стеллы заодно.

– Зачем? – Борис одернул руку, скомкав листок.

– На всякий случай, – невозмутимо ответил Слава и внимательно глянул на друга, который так некстати побледнел.

– Понимаешь, – начал было осторожно, и на том решимость его и закончилась.

– Ты с ней встречаешься? – Орех помог ему.

– Ну, вообще-то, да.

– И как? – готов был внутренне к такому повороту Слава и потому принял ответ с завидным равнодушием и спокойствием.

– Она хорошая. Умная. Высокообразованная, интеллигентная девушка.

Орех даже глаза прищурил. Знал, куда клонит друг, бьет ниже пояса. Ему бы остановится, да чувства переполняли душу:

– А что такое: интеллигентность? Что ты вкладываешь в это понятие?

Борис тоже не отличался хладнокровием и принял вызов. Дуэль – так дуэль. Отступать и он не привык:

– С ней всегда интересно. Стелла способна поддержать разговор на абсолютно любую тему. Будь то литература, классика и современная альтернативная поэзия. Музыка, хоть органная, хоть народная. Архитектура и живопись, мода и политика, кино и спорт. Разносторонний, образованный человек со своими неординарными взглядами.

– Да?! – с большой примесью иронии удивился Слава. – И, по-твоему, вот в этом и заключена интеллигентность?

– А в чем? – Борис начал заводиться не на шутку, теряя самообладание.

– Ну, извините, господа! – артистично развел руками Орех. – Я тоже знаю про Бетховена и Верди, но не смогу отличить «Лунную сонату» от «Аиды». Я читал Бальзака и Гюго, но предложи мне отрывок, и я не смогу по стилю определить, кто автор. Я знаю, что Айвазовский – маринист, а Пикассо – основатель кубизма. Знаю, что Растрелли построил Зимний дворец, но отличить ампир от рококо – не могу. А еще в голове кружатся с добрый десяток имен великих философов, но в чем разница идей Канта и Ницше – извините. А ведь между тем, ты тоже считаешь меня интеллигентом. Так?

– И? – Борис был в легкой растерянности. Он не знал, куда клонит разговор друг детства.

– А то, – пояснил Слава, – что эти все знания я почерпнул не из умных книг. Я просто в огромном количестве разгадывал кроссворды. У меня поверхностные знания, можно сказать: дилетантские. И только среди глупцов я кажусь таким умным, таким образованным, интеллектуалом и энциклопедистом.

– Кх-кх! – раздалось совсем рядом.

Друзья замолчали и оглянулись. Декан стоял совсем рядом и не без доли любопытства смотрел на них. Их словесная полемика давным-давно перешла с шепота на полногласие и попала на всеобщее обозрение. А они даже этого и не заметили.

– Не кажется ли вам, молодые люди, что вы ошиблись с факультетом? Зачем вы пошли на финансово-экономический? Гуманитарный надо было выбирать.

– Извините, Нина Петровна, – Слава поднялся с места и чуточку порозовел.

– Даже ваши искренние извинения, господа философы, не делают вас интеллигентами. Интеллигент никогда не позволил себе так вести себя на лекции педагога. Заслуженного педагога. Женщины. Пожилой женщины, – с ощутимыми паузами сказала Нина Петровна и стала спускаться к трибуне.

10

Олег Сладкомедов поехал обедать в свой ресторан. Он не особо светился в столь престижном месте, но пришло время получить деньги, да и обстановку проверить совсем не мешало. Серьезный разговор с директором, наконец-то, назрел. Ресторан в разгар дня был заполнен меньше чем наполовину. Это и понятно, деловые и обеспеченные граждане оттягивались тут по вечерам. Хотя VIP-комнаты почти не пустовали никогда. Политики, творческая элита и криминальные авторитеты предпочитали укрыться ото всех, уединиться для приватных свиданий, для деловых обедов и встреч по бизнесу. Многие кабинки были «именными», оформлены под вкус хозяина. Вот и у Олега Ивановича был свой уголочек, где он мог полностью расслабиться и забыться. Не успел он удобно расположиться на мягком диване и ослабить узел галстука, как тут же в дверь, словно нашкодившая мышка, осторожненько так заскребли. Олег лишь усмехнулся в пушистые, чуть подернутые сединой усы. Ему приносило огромное удовлетворение от ощущения себя всемогущим господином и от раболепства прислуги. Предвкушая заранее спектакль, который разыграет сейчас Судак после проступка, будет преданно смотреть в глаза и пускать слюни.

– Да! – властно позволил он, и в кабинет бочком ввалился директор. Вид у него был потрепанным. Нос сломан и облеплен пластырем неумелой медсестрой, припухшие глаза в оправе сочных синяков. Руки предательски мелко дрожали, когда он аккуратно на краешек стола положил конверт с недельной выручкой, а также интересную справку.

– Садись! – приказал ему хозяин. Конверт, словно по велению волшебной палочки, исчез во внутреннем кармане пиджака. Для изучения документа пришлось достать очки в золотой оправе и внимательно, несколько раз, прочитать неразборчивый почерк. – Так, так, – выбил пальцами на столешнице ныне очень популярный мотивчик. – Все-таки решился закодироваться?

– Ну, да, – промямлил Рыбкин.

– Работу боишься потерять? – Олег постепенно увеличивал властные нотки в голосе.