Вор

– Сколько… тебе… лет? – вставляя паузы между словами, сурово протянул бармен.

Купюра в пятьдесят долларов с избытком додала недостающих годков и, надавив на потаенные пружины души, растянула губы хозяина в приветливую улыбку. Стойка облагородилась джентльменским набором. Бутылка водки, стакан и забитая коноплей папироса – обещали незабываемый, полный искушений вечер…

Солнце стояло в зените, когда Юрка очнулся. С руки исчезли купленные самому себе в подарок часы, вывернутые карманы висели использованными презервативами, а над головой шумели зеленые исполины городского парка. Потом еще полчаса он пытался встать с приютившей его лавочки…

Все претензии к ушлому бармену едва не закончились плачевно – от вызванного наряда полиции пацан убегал черным ходом…

…Массивная дубовая дверь «Фортеции» ассоциировалась с небезызвестными в мировой классике вратами, встречающими надписью «… Древней меня лишь вечные созданья…». Потемневшее от времени дерево, испещренное мелкими трещинками, заскрипело ржавой лебедкой и туго поддалось. Знакомый по предпочтениям Виктора запах травки напомнил прокрустово ложе местного гостеприимства шестилетней давности. Как ни старался Кристалл вызвать в памяти лица завсегдатаев – все напрасно.

Юрий сбежал по ступеням и очутился в чисто прибранном холле с ровными рядами сервированных столов. Зал пустовал. Два одиноких посетителя и тот же скучающий за стойкой бармен, неподвластный Хроносу. Господский холодок, сквозивший в манерах Кристалла, вмиг напружинил горы мяса вокруг старых костей хозяина заведения. Услужливый наклон головы встретил незнакомца еще по дороге к столику.

«Меняюсь», – заметил юноша. – «Но до оваций еще не дотянул».

Вскоре перед ним выросли стеклянные башенки с запальным содержимым, серебристые казанки, искушавшие неповторимым ароматом новой украинской кухни, по всей видимости, заимствованной на Востоке. Нешуточный голод подверг условности легкому забвению, и горячее мясо под острым соусом помогло Юрию отвлечься. Крупные куски баранины влетали в полость рта, обжигая слизистую, застревали в пищеводе, создавая затор, и вываливались обратно, зарабатывая очки против голодного едока. Однако по прошествии получаса, единоборство, протекавшее с попеременным успехом, завершилось-таки чистой победой Кристалла. Позволив пересервировать столик, он, недолго поколебавшись с выбором, остановился на рюмке водки и, потягивая мягкую обжигающую жидкость, откинулся на спину. Поглощенный дуэлью с гуляшем, Юрка и не заметил, как бар-ресторан забился до отказа. Странно, от лиц посетителей веяло родством и близостью. Льющийся из колонок голос Любы Успенской вносил в атмосферу задушевный фон, сближающий всех, кто в добрый час пристал в гавань «Старой Фортеции». Вечер лишь вступил в первую фазу. Замелькала новая смена и, любуясь дрейфующими по спокойным водам официантками, Кристалл испытывал легкое головокружение. Окон в заведении не наблюдалось. Если они и существовали, то были тщательно скрыты кулисами, расписанными под кирпич, в тон стенам. Дизайн интерьера хранил отпечаток крепости древних викингов. За эстрадой, в углублении под каменным сводом, уютно запылал камин, а в зале вспыхнула огромная, висящая на цепях люстра, заполнив бар красноватым мерцающим светом. Публика поглощала предложенные шедевры, дегустировала вина и азартно делилась волнующими впечатлениями.

Скандинавский расклад

Едва ль нужны царям особые дары

Кофейной гущи лужи и хрустальные шары,

Чтобы придворным завтра предсказать,

Кому ж еще их будущее знать?

«Где же Виктор? – уже не выходило из головы. Взгляд Кристалла обеспокоено облетел лица, нечаянно наткнулся на молоденькую кельнершу и машинально пополз вниз. Неверно расценив пламенное выражение Юркиных глаз, девушка сменила нетронутую пепельницу, поправила салфетку и с кокетливой кротостью осведомилась:

– Проблемы?

– Валом.

– А что не так? – и она доверительно подставила ушко.

– Витька нема!

От неожиданности официантка брякнулась на соседний стул. Пухлые губки сомкнулись в притворной строгости, и взлетевший к ним палец добавил юноше гордости за друга.

– Тс-с… Виктор Иванович пожалует к десяти, – келейный шепот девушки поражал серьезностью, – и как вы можете называть такого уважаемого человека по имени?

– Ему можно, – услышала она за спиной знакомую хрипотцу и, обменявшись со стариком теплыми приветствиями, приняла заказ. Напоследок Кристаллу достался ее обещающий, восторженный взгляд.

Радуясь спасению от одиночества Юрка засыпал Вора свежими впечатлениями, и, под конец, съедаемый с утра любопытством, не удержался:

– Интерес к тебе имеется, Виктор, – ставя ударение на первом слове, перевел он разговор в нужное русло. – «Волгу» куда пристроил?

Бестолковое любопытство сглаживалось безупречностью своего выражения. До вопросов[73 - Вопрос – на мурке «спросить» – значит сурово наказать, ибо тот, с кого спросили, изгоняется из среды порядочных арестантов, а на это должны быть веские бесспорные основания. По сути вопрос – это обвинение в проступке, принесшем вред и тяжелые последствия. Проступку выносится определение (негодяйский, блядский, гадский) и каждое из них позор для арестанта. Поэтому уголовники в разговоре стараются не употреблять таких слов как вопрос, спросить, если речь не идет именно о чьей-то непорядочности и наказании. По понятиям спросить – т. е. вынести проступку окончательное определение и наказать – может только Вор (семья).], тем более Вору, Кристалл еще не дорос. Понятия на сей случай интерес[74 - Интерес (проявить) – означает «хочу узнать», полюбопытствовать. Но любопытство, как таковое, в арестантской среде не поощряется, а интересы к нюансам личного плана и вовсе считаются бестактными. И напротив интересы касаемо жизни и понятий приветствуются, и восполнить пробелы в арестантской грамотности обязан каждый порядочный каторжанин, уверенный в собственной полноте и компетентности.] предусматривают.

– Знаю, куда клонишь… – сердито повел дед носом и тяжело вздохнул. Опрокинув стакан томатного сока, он насупился еще больше. – Охо-хо… Ноги у нее выросли. Грубо сработали, бандиты! Ничего, доберусь и до них. Прям из-под носа увели, паразиты, пока я совмещал приятное с полезным – о брате нашем меньшом думал. Так что не сверли, чай не дрель.

– Знаешь кто?

– Да разве в этом бардаке разберешь? У них понимание отсутствует. Сегодня они у Вора машину угнали по глупости, а завтра мать продадут из скупости. Это что – жулье? Бароны там всякие и их пажеский корпус… Псы! В любом деле красота должна быть, и чистота присутствовать. Домушнику за честь не хатенку выставить – это его хлеб и образ жизни, для него главное – уйти красиво, чисто уйти. Если хозяева некстати вернулись – без мокрухи[75 - Мокруха – неприятное («мокрое») дело – убийство.] чтоб. Карманнику – лопату вытащить, чтоб фраер дупля не отстрелил. А эти что? – скоро на перекрестке останавливать будут, выкидывать из салона и втупую, внагляк забирать. Да что там…

Кристалл решил не развивать тему, ибо понимал, что затронет возрастной аспект, а он – болезнен. Чтобы раньше с Виктором произошло подобное? – только в случае, если бы самого не было рядом, ну и угонщики не знали бы, что машина принадлежит урке. Юрию очень хотелось выяснить, кто рискнул вляпаться в игру с далеко идущими последствиями, но Вор промолчал, предпочтя не ставить его в курс. Отношения между ними позволяли недомолвки, что говорило вовсе не о недоверии. Напротив, свидетельствовало в пользу крепкой и оберегаемой дружбы.

– Ладно, Юрок, не железяку обсуждать я тебя пригласил. Цинканика[76 - Цинкануть – присмотреться, рассмотреть внимательнее. Цинкуй базар – будь внимательнее (осторожнее) в разговорах, выбирай слова.] эти фейсы вокруг.

– Зачем? – возмутился юноша и тут же получил под столом чувствительный тычок по голени.

– Тяпа бестолковая. Чему тебя родители учили?

– Улица – мать моя.

– Ага, а я – отец. Смотри и запоминай. Все они – волки загнанные, даром что перед барышнями здесь холку топорщат. Но зубы есть. Рано или поздно в провинции будем ход ладить. Сейчас центр важнее, а уж после и сюда доберемся. Так вот, по жизни нашей ты любого из них за пояс заткнешь, понятия в тебя, как ни в кого, мною вложены, а с ними и надежда. Да чтоб надежда моя оправдалась – тебе с людьми сойтись надобно. Вон, белесый за соседним столом – самый молодой из местного казино[77 - Казино (неуважительное) – сборище людей, толпа.] и, пожалуй, самый изощренный на выдумки. Его Луней кличут… Кристалл, уловив в тоне Вора напряжение, невольно сконцентрировался на блондине. – Рядом, тот, что постарше, – Макар. Этот чаще на фарт клыки точит. Так себе, тяп-ляп. Башмаковцы они. Сам Башмак сидит сейчас, курьез свой замаливает. Малый хоть и способный, но сердцем не доверяю ему. Соответственно, и к людям его отношение аналогичное. Стая у них многоголовая, Башмак к себе всех без разбору тянул, а сел – так и продались, безыдейные. Слышал, что стерегут маршруты свои, как зеницу ока.

Слова деда тянули далее и Кристалл, оторвавшись от парочки, покосился левее.

– Видишь темную троицу с дамочкой? В углу, под щитом. Холеные уверенные лица выигрышно выделялись из прочей публики.

– Ну…

– Шпилевые – Валет, Михей Рыба и Трефа. Для сведущих – Тройка Треф с очередной путаной. Пока был зряч и молод, частенько за городом пуляли[78 - Пулять – расписывать «пулю» (преферанс), а также в значении «играть».]… Думаю, что хорошей замены они не нашли. Ишь, будки на лохах поразъедали. Те, что рядом, правее, тоже башмаковские. А вот у стены… – Виктор многозначительно споткнулся. – Ленка по прозвищу Мамзель – нетипичная для мелкоты деваха. Впрочем, она – одиночка. Не знаю, какова в деле, но недурна в постели, – искренне хохотнул дед.

– Что-о? … – едва не поперхнулся Кристалл. С трудом верилось, что почтенный старик говорит правду, но подвергать скепсису слова Виктора не стал даже в душе. Мимолетного взгляда на смазливую мордашку хватило, чтобы признать очевидное: эти лукавые дразнящие глаза, необычный восточный овал лица и манящие губы определено где-то встречались. Алкоголь туманил мозг и мешал сосредоточиться.

«Вот чертовщина! Не хватает только ей хорька на плече, а мне наполеоновских залысин. Ингерманландское дежа вю!» Попробуй тут разберись, если изо дня в день перед тобой мелькают тысячи физиономий. Дед прервал размышления дружеским советом:

– Приспичит – освобождай карман и получишь незабываемую ночь.

Фыркнув, Юрий зарделся. Удачно выбранное место и красноватый свет «Старой Фортеции» позволяли переживать смущение без особых волнений.

– Кристалл, добрая половина тутошнего бомонда пожертвовала б одной рукой, чтобы на другой иметь такие пальчики, как у тебя. Но ты-то знаешь – не сие главное! Мать-природа дает и забирает, а бес сомнения в душеньку вселяет. Еще полгодика, максимум – год и все они перед выбором станут. Один – раньше, другой – позже. Поверь старику.

Объяснения Вора оставляли между слов много недосказанного. Может он знал – Юрий поймет, а что нет – то сердце подскажет. Кристалл ухватил суть – его готовили к чему-то важному и ответственному. Очередные слова подтвердили это.

– Тому, кто рядом окажется у развилки той, разъяснить суждено, помочь, коль потребуется, и наставить заблудших на путь истинный… а уж остальное – был бы ум…

Тот вечер Кристалл запомнил на всю жизнь. Запечатлел в памяти лица людей – враждебные и добрые, простодушные и хитрые… За каждым не только характеры и судьбы, истории скрывались. Многие из них откроются…

Пролетело два года, а разговор в «Фортеции» будто вчера произошел. Юрий помнил все до последнего слова. Не забыл и день следующий – как мотался по городу в поисках машины Виктора и, не найдя ее, с досады купил в подарок новую. Берёг воспоминания тех дней, в которые Вор забирал его из дома тетки Клавы и увозил на дело. Помнил абстрактную аудиторию – салон автомобиля, где подобно губке впитывал живую мудрость, стараясь отыскать каждому слову и жесту достойное место в своей душе.

Избранный путь овит тернистыми цветами. В конце его – туннель, омытый Ахероном, за ним – бессрочный счет к оплате, который всегда больше, чем мы предполагаем…

Часть II. Шпана

Часы истории всегда безбожно врут,

Хоть отстают лишь на мгновенье.