Разведённый эксперт по семейным отношениям. Роман не без юмора

Разведённый эксперт по семейным отношениям. Роман не без юмора
Владимир Шевелев

Проблемы в отношениях? Семья на грани распада? Обращайтесь к настоящему профессионалу своего дела – семейному коучу Виталию. Психологического образования у него нет, он циничен, разочарован и часто ведёт приём нетрезвым. Брак самого Виталия развалился с треском, и даже родной сын не хочет с ним разговаривать. Но это мелочи.Виталий вам обязательно поможет. А, может быть, и нет. Вообще-то он не особо хочет помогать, но ему нужны ваши деньги.И да, скорее всего, вы ему не нравитесь…

Разведённый эксперт по семейным отношениям

Роман не без юмора

Владимир Шевелев

Первый шаг к мизантропии – покупка зеркала

© Владимир Шевелев, 2022

ISBN 978-5-0056-5246-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

I

Второй шанс, новая жизнь.

Обычно в провинции это означает переезд в Москву или Питер. На худой конец – в Ростов или Казань, если вы скромный житель Поволжья. Я же осмеливался просить у судьбы второй шанс, направляясь в беднейший город-миллионник. Надеялся стать птицей феникс там, откуда многие предпочли уехать за длинным рублём, а те, кто посмелее – за длинным долларом. Ну и что? Ведь нельзя повстречать золотую рыбку, плывя по течению. Да и мухи постоянно ошибаются.

Волгоград. Сухой и жаркий воздух, слепящее солнце и раскалённый асфальт. Перебежки от сплита до сплита в поисках прохладной минералки. Красный загар к концу мая.

Ещё в поезде я позвонил Сашке, но он, естественно, не ответил. Так меня встречал друг детства и потенциальный благодетель. Сашка даже бровью не поведёт, пока кто-то не обозначит свою потребность в разговоре многочисленными звонками. Он никогда не берёт трубку с первого раза с тех самых времён, когда по всей Саратовской губернии за ним гонялись коллекторы, вдохновлённые исторической памятью об эпохе утюгов.

Нельзя было вступать в новую жизнь неприлично обросшим, поэтому с вокзала я отправился в дорогую и, похоже, модную парикмахерскую, куда записался накануне по интернету. Третья строка в поисковике. Приглянулось нейтральное описание, без тревожных отсылок к «особой мужской атмосфере». Говоря по-простому, мастера – женщины. Признаюсь, я старомоден. Раз уж мою голову неизбежно будут крутить в разные стороны, то пусть вторжение в личное пространство осуществят женские руки.

Миновав несколько кварталов неспешным шагом, я наткнулся на неожиданное препятствие. На моём пути выросла бабуля в застиранном платье, до боли напоминавшем халат. В руках – бесформенная сумка, на лице – растерянность.

– Молодой человек, – начала она почему-то с лести, – а где сберкасса?

Захотелось ответить: «В прошлом, женщина!» – но я смалодушничал:

– Извините, я не местный.

Бабуля от удивления открыла рот и замерла. Пауза в событиях затягивалась. Я не смог найти ни одной реплики, приличествующей моменту, и поспешил откланяться. Когда-нибудь, лет через сорок, новое поколение бабуль будет приставать к прохожим, прося поставить им лайк или показать дорогу к ближайшему тату-салону. Прохожим будет неловко за свою молодость и чужую старость.

Проходя мимо банка, я вгляделся в своё отражение. Отёкший и небритый, но не настолько, чтобы вызывать живой интерес у постовых. Конечно, на моём лице не было столько радости, как у девушки с плаката напротив, которая по скидке сдала анализы, но в целом выглядел я неплохо.

Восприятие собственного возраста давно приобрело волнообразный характер: я периодически считал себя то очень старым, то очень молодым. Бывшая жена, когда уже стала Светой, часто упрекала меня, что я старик в душе. Не удивляйтесь, хронологически у моей бывшей жены было несколько имён: Светик, Света и уже перед самым разводом – Светка. Чехарда со сменой имён уместилась в восемь лет совместного быта.

Я перешёл дорогу на красный сигнал светофора, не обращая внимания на истошные крики из фольксвагена. Немного помедлил перед входом в парикмахерскую, расположившуюся на первом этаже отреставрированной сталинки. Огромные ножницы на фасаде внушали трепет.

В дверях наткнулся на блондинку с пурпурной прядью на голове. Девушка окинула меня требовательным взглядом, видимо ожидая реакции на её колористические эксперименты с волосами.

– Пойдёт, – сказал я вслух и обмер.

Надо бы следить за языком в новом городе. Этот навык способствует сохранению целостности лица.

Когда я вошёл, в мою сторону повернулось несколько девичьих головок. Движение было столь синхронным, что вспомнились документальные фильмы о сурикатах. Плотоядные лица на ресепшене заискрились улыбками.

– Здравствуйте! Вы к кому?

– Здрасте… Я записывался к Марии. Через сайт.

Ко мне подбежала тощая девушка-администратор и предложила на выбор чай или кофе. Я отказался, слегка смущённый её близостью и громадной разницей в росте. Она заискивающе смотрела на меня откуда-то снизу, почти уткнувшись носом в пупок. Я инстинктивно втянул живот, что для человека моего возраста уже, пожалуй, несолидно. У нас мужики старше тридцати пяти живот не скрывают, а наоборот, горделиво выпячивают, как наглядное свидетельство съеденного и выпитого. Так как все на самом деле верят только лишь в удовольствия и ради них живут, то пивной живот – это достижение. Я, мол, времени даром не терял – едал-с, пивал-с.

Вторая девушка попросила меня подождать на диванчике. Я повиновался, зачарованный видом её нарисованных бровей – две тонкие перевёрнутые галочки на скуластом лице. Человеку, хоть раз видевшему портрет Брежнева, трудно привыкнуть к бровям без волос.

– Может быть, вам всё-таки сделать чай или кофе? – опять спросила тощая.

– Нет, мне бы постричься.

Девушка заметно помрачнела.

Странным образом моё присутствие на узком диванчике беспокоило обитательниц ресепшена. Стоило мне бросить взгляд на наручные часы или уткнуться в смартфон, как мне вновь предлагали чай или кофе. Отказываться было уже неудобно, но и пить совершенно не хотелось. Лицо тощей девицы выражало отчаяние.

Спустя минут десять ко мне всё-таки подошла та самая Мария. На лице – медицинская маска. «Или умудрилась заболеть в такую жару, или не хочет, чтобы я её запомнил», – подумал я.

Пока Мария ловко орудовала ножницами, то и дело подстригая воздух, я поглядывал на её рваные джинсы. Такой фасон я видел впервые. По сути, это можно было бы назвать одной сплошной дырой, если бы не вкрапления синей материи. Образ бунтарки опасно приблизился к образу бомжихи.

В соседнем кресле какой-то парень громогласно делился со всем залом перипетиями отношений со своей девушкой. Та накануне, в пылу ссоры, выбросила с балкона все его рубашки, а он в ответ запустил в неё куском пиццы. Впрочем, это не помешало им потом отправиться в гости к общим друзьям, среди которых был бодибилдер, который съедает по двадцать яиц в день.

Парня стригла смуглая девчонка с пирсингом в носу. Она, посмеиваясь, поддакивала ему и задавала уточняющие вопросы. Ободрённый вниманием, юноша принялся рассказывать, как ему удаляли нерв в зубе. Медсестра забыла поставить слюноотсос, и он залил кровью и слюной любимую футболку, привезённую прошлым летом из Турции.

Казалось, что все присутствующие знакомы друг с другом долгие годы, а я, обращаясь к Марии на вы, выступал в роли антикварной мебели. Чтобы отвлечься от назойливой болтовни, я попытался сосредоточиться на рваных джинсах, но ничего не получилось.

Когда неугомонного паренька всё-таки закончили стричь, я вздохнул с облегчением. Однако уходить он не торопился. С него сдёрнули чёрную накидку и вручили чашку кофе.

– Меня Стёпа зовут, – сказал он смуглянке.

– А я Ника, – улыбнулась она.

Модную стрижку я оплачивал в окружении трёх девушек с ресепшена. На выходе меня окликнули:

– Может, всё-таки будете кофе или чай?

Предложили в седьмой раз. Элитная парикмахерская!

До встречи с Сашкой оставалось пару часов. Медленно прогуливаясь, я вглядывался в лица прохожих. Прежде всего меня волновало то, как на меня смотрят женщины. На лицах тридцатилетних я замечал интерес, а вот студентки меня поголовно игнорировали. Всё как в родном городе. То есть дело было всё-таки не в саратовских студентках.

Фирменным блюдом в ярко-зелёном киоске оказался фалафель в лаваше. Бородач с татуированной шеей просунул мне в окошко тёплый свёрток. Восточное блюдо, ирландский флаг на стене киоска и бодрые звуки волынки из динамиков – странное сочетание. Но, несмотря на стилистическую мешанину, фалафель был очень вкусным. Вот они, радости глобализма в Поволжье.

Ко мне подошла женщина в летах с внешностью председателя колхоза из советских чёрно-белых фильмов. Одним словом, благонадёжная. Она держала за руку нарядную девочку, лет шести, с белоснежными бантами на голове. Смущённо улыбаясь, женщина попросила у меня тридцать рублей на проезд. Она пояснила, что потеряла кошелёк и теперь ей с внучкой не на что вернуться домой на окраину города, в Красноармейский район. Пока я доставал из кармана мятую сторублёвую купюру, женщина причитала о том, как ей неудобно просить постороннего о помощи. И как хорошо, что мир не без добрых людей. Потом она желала мне крепкого здоровья и долгих лет жизни.

У меня замечательная память на лица. Два года назад, когда я последний раз был в Волгограде, эта же парочка обратилась ко мне с аналогичной просьбой. Правда, тогда они остановили меня на набережной. За это время девочка заметно подросла, а женщина раздобрела. Либо за пару лет они так и не собрали нужную сумму на билет на маршрутку, либо бизнес был столь доходным, что возвращаться в Красноармейский район не имело смысла.