Завещание Петра Великого

Кровавый хивинский дебют

Глава первая

Ранняя весна 1713 года на Балтике была, как всегда, стыла и ветрена. Над прибрежными дюнами носило мокрый песок, а сосны сгибало так, что казалось, вот-вот сломаются. Море штормило и было пустынно. В такое ненастное время даже рыбаки предпочитали оставаться на берегу. Лишь с Финского залива ветер нес почерневшие за зиму льдины.

Окончательно выбив шведов с берегов Финского залива, Петр I готовился вывести свой молодой флот на просторы Балтийского моря и уже там устроить шведам окончательный погром.

В те весенние дни он готовил к боевым действиям гребные галеры. Но приходилось ждать, пока окончательно вскроется лед. Когда же в мае залив наконец-то очистился, в Кронштадт пришли первые торговые суда. Задымили печи портовой голландской кухни, где повара с пришедших английских и голландских купеческих судов готовили еду. Приходу первого торгового каравана Петр был рад несказанно и ознаменовал это событие выбитием памятной медали и знатным фейерверком.

Глядя, как с шипением взлетают в вечернее небо разноцветные петарды, царь попивал любимое токайское, ведя умные разговоры с господарем молдавским Дмитрием Кантемиром. В принципе, на тот момент Кантемир господарем уже не был, так как годом ранее, поддержав Петра в его злосчастном Прутском походе, был вынужден бежать в далекий Петербург, где ныне и проживался. Кантемир вина не пил (два года назад случилось быть больным от излишества оного), предпочитая крепкий кофий. Петр такое самодурство не ободрял, но и не препятствовал.

В разговоре речь шла о расширении торговли с Европой. Говорил больше царь, Кантемир помалкивал и кивал, а если слово и вставлял, то, по-своему обыкновению, ненавязчиво. В какой-то момент сей неторопливой беседы Петр неожиданно спросил:

– А расскажи-ка мне, Митрий, о тех странах, что лежат за Каспийским морем. Не век же нам на Балтике плавать, пора и в другую сторону глянуть.

Царь знал, к кому обратиться с таким вопросом. Кантемир в юности несколько лет провел заложником у султана турецкого, посему был знаком с тамошними порядками, владел восточными языками, интересовался Персией. О закаспийских державах Кантемир слышал не так уж много, но о том, что знал, поведал.

– Из старых арабских книг известно, что на брегах древней реки Оксус, что стекает с Индийских гор и ныне зовется Амударьей, имеются якобы немалые месторождения золота! – сообщил он в конце своего рассказа.

Рассказ о золотоносной реке царя сразу же заинтересовал, но Кантемир к сказанному больше ничего прибавить не мог.

– А что тебе известно про саму Индию? – напряженно придвинулся к нему Петр.

Вопрос был настолько неожиданным, что Кантемир даже пролил кофе…

Однако для Петра он был вполне закономерен. Мало кто знал, что Индия манила Петра еще с детства, с прочтения ходившей тогда по России полуфантастической повести о походе Александра Македонского в Индию – «Александрия». С тех пор Петр всегда помнил об этой сказочной стране. Именно поэтому еще в 1694 году он отправил в далекую Индию купца Семена Маленького, чтобы тот как можно больше разузнал о стране его мечты и, вернувшись, рассказал. Вместе с Семеном отправился в неблизкий и опасный путь и посадский человек Иван Севрин. Уже в Астрахани тамошний воевода вручил путешественникам письма к персидскому и индийскому владыкам. До Персии Семен Маленький добрался с торговым караваном, а оттуда уже с индийскими купцами и до Индии. Правитель Великих Моголов принял письмо астраханского воеводы благосклонно, и препятствий русским никто не чинил. Путешественники посетили несколько городов, в том числе Дели и Агру. Распродав товары, Семен с Иваном отправились домой, решив добраться до Персии морем (об этом их также просил Петр). В Персидском заливе у острова Бахрейн их судно было, к сожалению, разграблено разбойниками. Спустя некоторое время Семен Маленький умрет в Шемахе, а в Россию возвратится только его напарник Иван Севрин. К этому времени Петр завоевал Азов и вел армию на шведов под Нарву. Тогда ему было уже не до Индии.

На неожиданный вопрос царя Дмитрий Кантемир лишь развел руками:

– Только то, государь, что Индия-страна лежит за песками и горами и это страна неслыханных богатств.

– Сие и мне известно! – вздохнул Петр I. – А еще мне известно, что к Индии португальцы и голландцы уже добрались морями, но по суше туда еще никто, кроме Александра Македонского, дойти не смог!

В небе с треском рассыпались очередные петарды. Царь допил токайское и подозвал к себе сидевшего поодаль с купцами графа Апраксина, чтобы поговорить с ним уже на темы злободневные – морские.

Впрочем, Петр, как известно, ничего не делал просто так, а потому и разговор об Индии и близлежащих к ней странах завел тогда совсем не случайно. Дело в том, что несколькими днями ранее получил он донесение из Астрахани от тамошнего обер-коменданта Чирикова, будто местные купцы, ведя торги на Тупкараганской пристани в Каспийском море, имели большой разговор с заезжим трухменом Ходжой Нефесом, который требовал встречи с русским царем по важному делу, намекая, что дело это касается богатств великих. О себе Нефес Ходжа говорил, что является известным ученым-ходжой, потомком Пророка и одного из трех первых халифов.

После этого впечатленный Чириков допросил трукменца, и тот рассказал о некоей речке в хивинских песках, где золото можно доставать пригоршнями. Прочитав послание, велел царь того трухменца к себе для разговора личного в Москву доставить.

Забегая вперед, отметим, что Ходжа Нефес заявился с рассказом о золотой речке к астраханскому обер-коменданту вовсе не по своей инициативе, а по велению тупкараганского владетеля Сайдали-султана, состоявшего в подданстве у калмыцкого хана Аюки. Калмыцкий хан делал в данном случае свою игру, стремясь «подружить» Петербург с Хивой, так как боялся и воинственных хивинцев, и соседствующих с ними астрабадцев. Рассуждал при этом Аюка просто: если царь Петр пошлет людей искать золотую речку, заключив с Хивой мир, то хивинцы более не тронут и его. Если же царь Петр пошлет солдат и те разгромят хивинцев, то опасность с юга исчезнет для Аюки сама собой.

Следует отметить, что за несколько лет до описываемых событий Петр I уже вступал в переписку с хивинским ханом, владения которого лежали по обе стороны реки Оксус. Хан искал тогда поддержки России для подавления непокорных племен. При этом хивинский хан абсолютно не понимал, что собой представляет огромная и могущественная Россия. Поэтому в обмен на защиту русских хан предложил русском царю… стать его вассалом. Тогда, будучи занят делами дома и в Европе, Петр на это глупое предложение даже не обратил внимания.

При этом в Астрахани по приказу Петра вот уже несколько лет удерживали хивинского посла Ашур-бека. Дело в том, что посол был уличен в 1711 году с несколькими другими хивинцами и бухарцами в преступной переписке с турками на предмет сдачи им Астрахани. При этом именно Ашур-бек стоял во главе заговора и должен был поднять в нужное время на мятеж всех правоверных в городе.

Казнить посла Петр тогда не разрешил, но и домой не отпустил. Помимо всего прочего, у Ашур-бека отобрали несколько ранее подаренных хивинскому хану пушек. И хотя Ашур-бек являлся послом не властвующего ныне в Хиве хана Шергази, а его предшественника Ануш-Мухаммеда, но нынешний хан о задержанном посланнике, разумеется, знал. При этом никакого недовольства по поводу посла он не проявлял, явно стремясь отгородиться от темных дел Ануш-Мухаммеда.

* * *

В России начала XVIII века далекая и загадочная Индия представлялась сущим раем, спрятанным за бескрайними степями, безводными пустынями и непроходимыми горами, где под ногами сверкают самоцветы, в тени тропических цветов поют сладкоголосые птицы-сирины, а люди пребывают в вечном блаженстве и неге.

Увы, действительность была совсем иной. В Индии того времени жилось весьма непросто, ибо это была Индия Великих Моголов – последняя империя потомков Чингисхана и Тамерлана. Там кипели поистине макбетовские страсти, плелись заговоры и интриги, совершались заказные убийства. В самом начале XVIII века знаменитый «павлиний трон» из золота и самоцветов захватил вероломный и безжалостный падишах Аурангзеб (провозгласивший себя «Покорителем Вселенной» – Аламгиром), который немедленно посадил под замок собственного отца и перебил братьев. Вопреки его мечтам, жизнерадостные индусы не желали молиться в мечетях, они хотели посещать свои святилища, а еще хотели петь и танцевать!

Однажды, в отчаянной попытке пробудить в сердце властителя сочувствие к своему бедственному положению, несколько музыкантов устроили похоронную процессию с музыкой, жалобные звуки которой достигли ушей Аурангзеба. Тот поинтересовался, что происходит.

– Ваше величество! – ответили участники процессии. – Мы – музыканты и собираемся похоронить нашу музыку из-за недостатка вашего внимания к ней!

– Так захороните ее поглубже, чтобы она никогда не выбралась из могилы! – распорядился правитель.

Ревностный поборник ислама, Ауранзеб ввел джизью (особый налог) для немусульман, разрушил индуистские храмы, запретив жизнерадостным индусам и петь, и танцевать. При этом «Покоритель Вселенной» отправлял послов в Бухарское ханство, реставрировал в Самарканде мавзолей своего великого предка Тимура, а в свободное от трудов время раскрашивал красками страницы рукописного Корана…

Империя Великих Моголов была на вершине своего могущества. Сокровищница Аурангзеба в Агре поражала количеством драгоценностей. Именно там хранился и самый великий и загадочный из всех бриллиантов мира – «Великий Могол», в виде ограненный розы…

Будучи правителем решительным и жестким, Аурангзеб сумел присоединить к себе новые территории, и в его правление империя Великий Моголов разрослась до наибольших размеров. Она простиралось от предгорий Памира до нынешнего Бомбея и от истоков Инда до Бенгальского залива. Увы, это был колос на глиняных ногах! Насильственная исламизация Индии вызывала вполне предсказуемый повсеместный отпор и массовые бунты. Лишь благодаря полководческому таланту, невероятной личной энергии и чудовищным усилиям воли Аурангзебу удавалось удерживать огромную империю от распада. При этом усмирить подданных Аурангзеб мог не всегда.

Именно так произошло в 1655 году, когда восстали индуисты-маратхи во главе со своим вождем Шиваджи. Началась многолетняя война, протекавшая с переменным успехом. Однажды в 1705 году Аурангзебу даже удалось захватить столицу своих врагов Сибхаджи, но воинственные маратхи собрались с силами и уже в 1705 году вернули Сибхаджи себе.

Все дальнейшие попытки подавить мятежников оказались безуспешными, и маратхи образовали на территории Декана свое собственное государство. Следом за маратхами откололись и раджпуты, которых поддержал собственный сын Аурангзеба. Едва ослабел Дели, как поднялись воинственные сикхи в Пенджабе и началась очередная война.

Перед самой смертью 88?летний Аурангзеб якобы видел тень своего предка султана Акбара, чей голос произнес: «Горе великому дому Тимура. Пришел конец его величию!»

Так все и случилось. После смерти Аурангзеба на престол Могольского государства взошел его сын Бахадур-шах. Однако престол Великого Могола должен был наследовать не он, а его старший брат Муазим, исполнявший в это время обязанности наместника в Кабуле. Обиженный претендент во главе большого войска двинулся к могольской столице Агре, чтобы восстановить справедливость. В 1708 году под стенами Агры произошло большое сражение. Войско Муазима было разгромлено, а сам он убит. В результате трон остался за Бахадур-шахом. Но удержать от развала государство Великих Моголов младший сын Аурангзеба не смог. Ни он, ни его старший сын Джахандар Шах, властвовавший с 1712 по 1713 год, уже сами ничего не решали, будучи под опекой влиятельного вельможи Зульфикар Хана. Последующие четверо правителей были вообще фигурами декоративными. Они еще могли восседать на «павлиньем троне», но были лишь пешками в чужих политических играх. Империей Великих Моголов фактически правили в своих интересах два брата-авантюриста Гуссейн и Абдалла Саиды, которых за глаза так и прозвали «делатели царей».

В результате еще вчера великая держава Великих Моголов стремительно погрузилась в смуту. Отныне враждующие эмиры сами возводили на престол нужных себе местных правителей. Империя распалась на десятки враждующих провинций. Все воевали против всех.

С 1720 года начинается окончательная агония Великих Моголов – одной из величайших империй тогдашнего мира. Тогда султан Мухамед Шах (наместник Декана Низам-уль-Мульк) образовывал свое независимое государство. Его примеру последовал наместник провинции Ауд Саадат Али Хан I, сделавшийся из простого персидского купца визирем, а затем первым навабом аудским под именем Наваба-визиря аудского.

Разумеется, что нескончаемыми распрями индийских вождей лучше всего воспользовались те, кто уже давно грезил об индийских богатствах и только ждал подходящего момента для захвата богатейших земель…

* * *

Европейцы мечтали о сокровищах Индии всегда. Первыми проникли к индийским берегам еще в конце XV века португальцы, быстро прибравшие к рукам торговлю самоцветами и пряностями. Следом до Индии добрались голландцы, а уже за ними французы и англичане. При этом именно последние оказались самыми алчными и предприимчивыми.

Для начала, чтобы избежать убытков, связанных с неизбежной межклановой торговой войной, благоразумные английские купцы предпочли объединиться и создать совместную компанию. Так в 1600 году по указу королевы Елизаветы была создана британская Ocт-Индcкaя компания, пpизвaнная не только прибрать к своим рукам торговлю в Индии, но и постепенно кoлoнизиpoвaть страну. Но действовали англичане осторожно. Если в первое время они осваивали прибрежные к Индии острова, вывозя оттуда пряности, то только затем, окрепнув, кoмпaния начала постепенный захват территорий на побережье материка. Умело ведя переговоры, англичане добились у Моголов разрешения на строительство временной фактории в Сурате, которая позже перебралась в Бомбей. О богатстве Сураты ходили легенды. Французский купец Франсуа Мартен, случайно попавший туда, был потрясен, увидев груды золотых и серебряных слитков, сваленных прямо на причале…

В 1640 году англичане закрепились в Мадрасе, затем получили право на монопольную торговлю в Бенгалии и к концу XVII века выстроили на землях, предоставленных Великим Моголом, город-крепость Калькутту. Для лучшего управления опорными пунктами, предусмотрительно расположенными в различных районах Индостана, были образованы три президентства: Бомбейское, Мадрасское и Бенгальское.

Действовали англичане дальновидно, и колонизацию Индии, в отличие от португальцев, начинали без крови и шума, покупая и арендуя земельные наделы, на которых тут же, впрочем, возводили укрепленные форты-фактории. Для общего руководства всеми президентствами, переговоров с местными раджами, решения спорных вопросов и сбора налогов была введена должность гeнepaл-гyбepнaтopа Индии, являвшегося одновременно членом совета директоров компании. Таким образом, англичане провозгласили своим губернаторством еще фактически независимые от них индийские территории.

Что касается французов, то к 20?м годам XVIII века они заполучили колонии на юго-востоке Индии, в Пондишери, Шандернагор в Бенгалии и Маэ на Малабарском побережье. Помимо этого, французские фактории обосновались в ряде других крупных городов. Несколько скромнее были голландские фактории. При этом голландцы, понимая свою слабость, стремились не конфликтовать с более могущественными конкурентами, довольствуясь тем, что им перепадало. Что касается португальцев, то к началу XVIII века из Индии англичане с французами их почти изгнали.

Надо ли говорить, что с наступлением смуты в державе Великих Моголов английские, французские и голландские торговые Ост-Индские компании начали рвать Индию на куски, буквально лопатами выгребая богатства и сокровища индийских раджей. При этом англичанам все больше мешали и французы, и голландцы. И хотя, пока до войны между колонизаторами не дошло, всем было ясно, что это лишь вопрос времени.

Разумеется, известие о том, что русский царь Петр Алексеевич вдруг тоже заинтересовался Индией, ни у одной из европейских держав восторга не вызвало. И хотя все понимали, что пока русские реально им не конкуренты, имперские амбиции Петра вселяли определенную тревогу за будущее. Именно поэтому английский, французский и голландский послы в Петербурге практически одновременно получили секретные инструкции отслеживать все русские поползновения в сторону Индии, а заодно в сторону Средней Азии и по возможности этому препятствовать.

* * *

В тот же день, когда Петр I вел разговор о далекой Индии с Кантемиром, произошло событие, на которое никто не обратил внимания, – на одном из торговых английских судов вернулся в Россию после заграничной стажировки выпускник навигацкой школы Сашка Кожин. Да и то, мало ли таких, как он, тогда каждый год уезжало на учебу европейскую и возвращалось обратно!