Завещание Петра Великого

Вышел гардемарин Кожин на кронштадтский берег, перекрестился, стал на колени, поцеловал землю:

– Ну, здравствуй, сторона родная – русская!

Из Кронштадта отправился Кожин в Санкт-Петербург, держать экзамен перед адмиралитетом.

Новая российская столица разительно отличалась от всех других русских городов – прямые, пересекающиеся под прямым углом улицы-проспекты, типовые проекты домов, непривычный европейский облик. Вместо древнерусских палат – дворец князя Меншикова в голландском стиле. Шагал по улицам Кожин и диву давался, словно и не уезжал из английского Портсмута!

В Адмиралтейств-коллегии, куда прибывший доложился о прибытии, у него перво-наперво затребовали письмо из посольства – таков порядок. Кожин с почтением протянул мятый засургученный конверт. Вице-президент коллегии Корнелий Крюйс с такой силой рванул его за концы, что куски сургуча прямо ему на колени и осыпались. Стряхнул вице-адмирал сургуч и вслух зачитал письмо князя Ивана Львова: «Александр Кожин знал навигацию еще в России и, приехав в Англию, зело с великим прилежанием учил в практиках свое дело, из адмиралтеи английской от капитана имеет он сертификаты с подлинным засвидетельствованием, что он знает свое дело…»

Прочли флагманы и английские сертификаты, оглядели в лупы подписи и печати – все как положено. После чего, зная слабость Петра лично беседовать с вернувшимися флотскими учениками, велели ждать встречи с монаршей особой. Через три дня состоялась и высочайшая беседа. Надо ли говорить, сколько волновался гардемарин, не каждый день тебя царь экзаменует! Но все обошлось, как нельзя лучше, на все вопросы царские Кожин ответил толково и обстоятельно, а задачки каверзные навигационные решил быстро и верно.

– Молодцом! – подошел к нему Петр, по-своему обыкновению, пылко расцеловав в губы. – Мне такие орлы морские сейчас дозарезу нужны!

Чинам же адмиралтейским сказал так:

– Сей Кожин в науках навигацких действительно преуспел, отчего записать его в подштурманы и отправить для начала класть на карты берега финские.

Вышел из адмиралтейской башни Кожин, вздохнул грудью морской воздух. Хорошо! Натянул потуже треуголку, чтобы ветром свежим не унесло, и двинул к дружкам своим по школе навигацкой, чтобы сообща отметить возвращение в табачном чаду «Австерии Четырех Фрегатов» – любимом столичном трактире всех мореходцев.

Пока подштурман Сашка Кожин отчаянно гуляет со своими однокашниками и ничего не ведает о своей необычной судьбе. Но скоро судьба преподнесет ему первый сюрприз. Ну а мы пока недолго простимся с уже изрядно подвыпившим подштурманом.

* * *

Осенью 1713 года Петр ненадолго завернул в Москву. Там его уже ждал трухмен Ходжа Нефес, тот самый, что пугал астраханских купцов страшной тайной. Привез Нефеса в Москву поступивший на русскую службу и принявший православие персиянин из Гиляни Михайло Заманов, пожалованный не так давно стольником за успешную торговлю персидскирм шелком. Летом 1713 году Заманов уже сопровождал в Петербург из Астрахани и обратно персидского посла, за что был премирован царем 182 целковыми. Теперь сопроводил в Москву и Ходжи Нефеса. Царь заприметил шустрого стольника, еще когда тот сопровождал посла. Поэтому на этот раз вспомнил.

– Ну, выкладывай, друг ситный, что там у тебя за такой ко мне секрет знатный! – приободрил он перепуганного трухмена, когда тот, завидев самодержца, рухнул плашмя на дубовые доски пола.

В разговоре Нефес подтвердил рассказ о реке, что течет сквозь пустыню и полна золота. Более того, заявил, что река золотоносная зовется Оксусом (или Амударьей) и впадает в Каспийское море, но где именно, он не знает. Следовательно, устья Оксуса можно достичь морским путем. Кроме этого рассказал Ходжа, что хивинский хан не столь давно поменял старое русло реки, воздвигнув огромные плотины.

Поведал и то, что если русские выступят против хивинского хана, то их обязательно поддержит астрабадский хан Муса – давний недруг Хивы и вассал персидского шаха. При этом под рукой у воинственного Мусы якобы до 60 тысяч отчаянных кызылбашей, которые только и ждут, чтобы накинуться на ненавистных хивинцев. Ходжа Нефес утверждал, что, находясь в Хиве, сам слышал о готовящемся походе хана Мусы на Хиву.

В целом разговором с трухменцем Петр остался доволен. Идея достичь восточных ханств по золотоносной реке была завлекательной. Вердикт царя был таков:

– Заманова отпустить в Астрахань, чтобы и дальше вызнавал про речку Оксус, а трухменца на всякий случай пока придержим в Москве. При сем содержать сего Ходжу в достатке и сытости!

В тот вечер Петр пребывал в задумчивости, размышляя о том, как неплохо было бы с закаспийскими ханствами задружить и реку золотоносную себе в пользу обратить.

– Лучше все же с Хивой решить дело миром, – рассуждал он с приближенными. – К тому же если между Хивой и Астрабадом действительно вот-вот начнется война, то хивинский хан сам сделает все, чтобы с нами поладить.

Приближенные дружно кивали. Петр же продолжал свои рассуждения:

– Сие Эльдорадо златоносное, ежели слухи подтвердятся, очень большую помощь нам составить бы могло. Уж как нам сейчас надобно это треклятое злато, уж как надобно!

В словах Петра слышалась неприкрытая надежда. Дело в том, что золота и серебра в России тогда еще не добывали, а возили из Азии и Европы, закупая, разумеется, по ценам запредельным, и это в условиях тяжелейшей многолетней войны! Поэтому царь давно мечтал о собственных приисках. И не только мечтал. Уже были посланы люди искать золото на Урале и серебро в Сибире. Но пока ободряющих известий от них не было. Именно потому Петр столь легко и ухватился за слухи о закаспийском Эльдорадо. А чем черт не шутит, глядишь, и в самом деле откроется столь богатая жила, что можно будет не только свои потребности покрыть, но и торговать золотом со всем миром! Впрочем, легких путей к Эльдорадо быть не могло, ибо золото во все времена щедро оплачивалось слезами и кровью… Так что подумать было над чем.

Ученые мужи в Петербурге, однако, сразу же засомневались, что течение Амударьи изменено именно рукотворными плотинами, высказывая мысль, что сия перемена произошла, скорее всего, от землетрясения, которое возвысило землю на восточной стороне Каспийского моря и образовало море Аральское.

– Создание плотин столь больших и крепких требует знаний и расчетов высших – математических, которых у народов тамошних быть не может, – заявили ученые инженеры.

– Увидим – разберемся! – отвечал на эти сомнения царь Петр. – Но увидеть следует обязательно!

Бывший тут же граф Гавриил Иванович Головкин осторожно напомнил государю:

– Что касается хивинского хана, то осмелюсь напомнить, что оный еще тринадцать лет назад присылал вам посла, прося поддержки в войне с трухменскими племенами.

– Ну и что дальше? – наморщил лоб Петр, с трудом вспоминая столь давнее событие.

– К великому сожалению, не имея ни малейшего представления о силе России, хан предложил тогда вашему величеству стать его вассалом.

– А, теперь помню! – улыбнулся царь. – Мы еще смеялись сей магометанской простоте! Да и не до хивинцев тогда было, предстояло у шведов берега балтийские из зубов с кровью рвать. Теперь же времена иные настали, и можно взор свой обратить и к странам полуденным.

– Хива лежит на пути к Индии, а значит, торговый путь через нее грозит нам не только коммерческой, но и политической прибылью! – высказал свои соображения опытный дипломат Головкин. – Пренебрегать столь выгодной возможностью нам не стоит.

А вскоре пришло и письмо сибирского губернатора князя Гагарина. В письме он сообщал, что, по сведениям его лазутчиков, в нынешнее время золотоносный Оксус, который ранее весь тек в Каспий, частично впадает в озеро Арал, так как русло изменил хан хивинский многими плотинами, но и в Каспий впадает также.

И эта новость пришлась по нраву царю Петру:

– И Гагарин, и трухменец говорят одинаково, что устье Оксуса лежит на Каспийском берегу, что делает движение наше в тамошние края предельно легким. Ежели же Оксус ныне плотинами частью направлен в Арал, то моим инженерам не составит труда снова развернуть его полностью в Каспий, чтобы стал судоходен.

– Главное, чтобы сия река действительно золотой песок имела, – поддакнул светлейший князь Меншиков.

Петр же продолжил:

– Исходя из этого, надлежит нам явить свою силу и заключить мирные трактаты с закаспийскими ханами, после чего изучим Оксус.

Эмоциональный Меншиков неожиданно вскочил со своего кресла:

– Мин херц, по сей речке достигнем Индии и будем возить в нее товары из Астрахани, а обратно индийские шелка и камни-самоцветы!

Петр улыбнулся своему нетерпеливому любимцу:

– Прежде чем идти искать пути в Индию через Хиву, Бухару и Персию, следует надежно воссоединить Оксус с морем Каспийским, охватить крепостями восточный берег Каспия, что зело важно для торговли и влияния нашего на Персию и Кавказ.

– Ну а потом? – снова не выдержал нетерпеливый Меншиков.

– А потом создадим кумпанства торговые, по примеру английский Ост-Индской, с центром в Астрахани и будем торговать со всем Востоком и Индией!

Еще ничего не было решено, но Петр уже просчитывал будущие торговые пути, которые бы насытили Россию экзотическими товарами и принесли ей немалый барыш в торговле европейской. Что и говорить, мыслил русский самодержец стратегически!

Начало XVIII века – это далеко не начало века XXI, а поэтому прежде дипломатов и купцов решено было послать за Каспий серьезный армейский отряд, чтобы не только разузнать все и о ханствах местных, и о реке золотоносной, но и показать местным ханам, кто есть кто. И первым на пути за морем Каспийским лежало ханство Хивинское – обширное и загадочное.

После возвращения царя из Москвы в Петербург мысль о закаспийской экспедиции начала обретать реальные очертания.

* * *

За окном петровского домика, что на берегу Невы, хлестал дождь, а над самой рекой стремительно кружили чайки.

– Начнем с главного, – решил Петр, глядя в мутные разводы наборного стекла. – Следует сыскать в экспедицию к хану хивинскому достойного начальника.