Пляски розовой лошади

– Однако! – сказал Фридман, а потом хлопнул ладонью по столу и воскликнул: – Требую ее сюда!

– Поддерживаю! – встрепенулся Проторгуев.

Он засмеялся, а потом резко замолчал, что-то соображая, и спросил:

– А кстати, господа. Может, мне кто-то пояснит, почему это я, главный по безопасности на этом корабле, узнаю о том, что у нас есть еще какие-то пассажиры, совершенно случайно? Как так-то?

Судьбоносный поерзал на стуле и принялся объяснять:

– Это должна была быть секретная операция. Никто из вас и других находящихся на борту не должен был знать, что мы везем с собой еще двоих и что эти двое будут отправлены на К-200. Такой у меня приказ. И таким было требование нашего нового приятеля. И я не удивлюсь, если его требование здесь сыграло основную роль. А он на этом настаивал, соглашаясь на эксперимент только при двух условиях. Первое: это будет абсолютно секретное предприятие, и из всей команды корабля знать о нем будет только один человек – я. Второе: он полетит и спустится на К-200 со своей женой.

– А как Капитан Назаров собирался скрыть свое присутствие на корабле, если он по нему расхаживает, да еще и блюет в коридоре? – спросил Фридман.

– И пальцами в людей тычет, – добавил Проторгуев.

– Мы ему об этом говорили. О том, что это бредовая идея. И бессмысленная. В конце концов, что с того, если люди на борту будут знать, кто он и зачем летит? Но у него как будто что-то заклинило. Он обещал, что весь полет будет сидеть с женой в своей комнате, не высовываясь, а когда мы ему сказали, что бывает всякое и шила в мешке не утаишь, он принялся истерить вплоть до того, что орал, будто зарежет себя лопатой, если его условия не примут.

– Лопатой? – переспросил Картавый.

– Да, так и кричал: лопатой!

– Интересно, почему именно лопатой? Странно, конечно, – пожал плечами Картавый.

– Не более странно, чем все остальное, – резонно заметил Судьбоносный и продолжил: – Короче, идея, на мой взгляд, изначально сомнительная. Но приказ есть приказ. Решение свыше. Для нас главное – довезти его и спустить. Он будет снабжен датчиками, камерами, микрофонами, и наша задача – за ним наблюдать, иначе его нахождение на К-200 бессмысленно.

Блок поднял на Судьбоносного взгляд и уточнил:

– Для нас бессмысленно.

– Да, – согласился Судьбоносный. – Может быть, в этом и дело. Я тоже подозреваю, что у него был план… Даже не то чтобы план, а просто… он хотел оставить за собой возможность обрубить концы и не возвращаться. Тогда все вроде бы логично смотрится. Он оказывается на новой планете, и вдруг ему там улыбается удача, новая жизнь в каком-то смысле, – а значит, возвращаться ни к чему. Он обрывает с нами связь, и все. И у нас тоже остается только забыть о том, что такой человек когда-то существовал, потому что его как бы никуда и не отправляли. Но учитывая, какая обстановочка на этой планете, неизвестно, насколько адекватно иметь такой план, несмотря на все прогнозы Мегамозга. Хотя адекватность – это не совсем о нем, кажется.

– Если у него на самом деле такой план, чего тогда он вылез? – спросил Проторгуев.

– Я не знаю, – сказал Судьбоносный. – Внятного он ничего не говорит. Какую-то ересь несет. Неделю он сидел в своей комнате, с женой. Никуда не выходил. Никто его не видел. Поэтому вчера я очень удивился, когда он забежал ко мне в то время, как мы с Блоком тут разговаривали. А потом еще сегодня. Не знаю… Может, что-то перемкнуло у него в мозгу. А может… может, задумал что. Что-то такое, чего я не могу понять.

– Интересно, что мог задумать этот дебил! – усмехнулся Проторгуев.

– Насчет дебила я бы не торопился, – вставил Блок.

– Вот и я так думаю, – поддержал его Судьбоносный. – С ним не все так просто.

– А он вообще кто? – спросил Фридман.

– Он кто? – повторил Судьбоносный. – Кое-что о нем известно. И раз уж вся эта история потеряла статус секретности, то, пожалуй, я могу рассказать, что знаю. И раз уж наше совещание перестало быть официальным и, возможно, затянется…

Он встал, позвонил по телефону:

– Мы закончили с ужином. Пусть Коля заберет все. Но мы еще посовещаемся, и нам бы закусочек каких-нибудь и компотика или морса… Да, да… Что-нибудь такое…

«Ну, теперь выпьем», – не без удовольствия подумал Фридман.

– Сейчас Коля все это заберет, – сообщил Судьбоносный, снова сел за стол и продолжил: – И вот еще что. Скажу честно, я не понимаю, чего он добивается, но хочу, чтобы все понимали цель: мы должны снабдить его средствами наблюдения и высадить на этой планете. Вместе с его женой. Иначе говоря, первоначальный план я менять не собираюсь. Да и не могу. И товарищ Капитан Назаров, если подписался на это, должен свои обязательства выполнить. Как и я.

Он сделал паузу, вздохнул.

– Я это говорю, чтобы во имя нашей миссии вы отнеслись с пониманием и терпением к этому человеку, раз уж вышло так, что он показался на люди. А вот почему он решил это сделать, я не знаю. Может быть, просто что-то нашло на него вчера, а сейчас он опять заперся в своей комнате и просидит в ней ближайшие три недели до самого пункта назначения, а после высадится на К-200, как мы и планировали. А может быть, он уже передумал высаживаться. Кто его знает… Но я хочу, чтобы вы помнили о нашей цели, если придется с ним общаться. И, на самом деле, плевать уже, что он там придумал: если откажется высаживаться, я его через открытую дверь лично вытолкаю.

– Я помогу, если что, – поддержал Проторгуев.

Раздался стук.

– А, я же дверь закрыл, – вспомнил Судьбоносный, встал и отправился открывать.

Вошел Коля с подносом, поставил на стол пару тарелок с закусками, чистую посуду, кувшин с морсом, забрал грязные тарелки и приборы и ушел.

Судьбоносный проводил его взглядом, дождался, пока хлопнет вторая дверь, ведущая в коридор, осмотрел стол, сказал: «Та-а-ак», открыл шкафчик, достал оттуда по бутылке рома и виски, стаканы и поставил все на стол. Из другого шкафа он извлек коробку сигар и гильотину для них, зажигалку и положил туда же со словами:

– Если кто хочет хорошего табаку – угощайтесь.

Блок встал со своего места и направился к пульту управления климатом:

– Я сразу вентиляцию посильнее включу, раз такое дело.

Он стал нажимать на кнопки, потом обернулся и спросил:

– Саша, а я правильно понял, что наша миссия была организована только потому, что целью является высадка неэкипированного человека на К-200? А все остальное, зачем мы тут едем: исследовать полет корабля, высадиться ненадолго в специальных костюмах, взять пробы грунта, погулять и обратно, – все это бутафория, ерунда для отвода глаз?

После этой фразы в комнате повисло напряжение. Казалось, всем открылась новая правда, вернее, пока только намек на нее, но намек ужасно неприятный. Каждый чувствовал, что одним этим признанием его как будто отодвинули на второй план.

– Ай да Ваня! Да, ты не зря считаешься одним из величайших умов планеты! – с улыбкой произнес Судьбоносный, пытаясь разрядить атмосферу. – Ты уж, конечно, совсем жестко поставил вопрос… Однако же определенная логика в твоих словах есть. Не в смысле бесполезности нашей с вами работы. То, что мы должны сделать, – очень важная и нужная часть экспедиции, но…

Он сделал паузу, собираясь с мыслями, и продолжил:

– …Но без второй части, если честно, наш полет был бы маловероятен. Вот так.

Он налил себе ром и принялся раскуривать сигару.

– Нормально так: товарищи летят за безумное количество миллиардов, триллионов или бог знает вообще чего километров, а зачем летят на самом деле – не знают. Вот это я понимаю командная работа! – возмутился Фридман.

– Господа, не начинайте, – попросил Судьбоносный, обращаясь сразу ко всем присутствующим. – Я ровно в таком же положении, как и вы. Даже еще хуже. У меня есть приказ: доставить, снарядить, спустить. Всё. Что я скажу? «Нет, не буду!»? Иначе вообще не полетишь, никакой экспедиции! И что мы выиграем от этого? А? Осознание собственной принципиальности? Это, что ли? Или то, что будет тут с вами не Судьбоносный, а кто-то другой, и на этом точка. Знаете же, как такие дела решаются. Раз – и все. Да что я вам рассказываю!

– Ничего нового. Система работает как часы, – сказал Проторгуев. – Дай-ка мне твоего курева.

Судьбоносный подвинул к нему коробку с сигарами. Проторгуев взял одну, снял с нее бумажное колечко отрезал кончик гильотиной, положил его в пепельницу и принялся разжигать. Убедившись, что сигара разгорелась, он отложил зажигалку и сделал глоток виски, которое уже успел себе налить.

– Выбора тут не было, – резюмировал он. – Да и к тому же я, честно говоря, не вижу особой проблемы в том, что все так сложилось. Уж как вышло. А работать надо с тем, что имеем.

– Так ты нам расскажешь про этого…