Пляски розовой лошади

– Смотри, бокал моего друга опустел…

А затем облизывал губы и добавлял:

– Наполни его.

Лакей трясущейся рукой неловко наливал и уходил, а Жожо с вожделением поглядывал ему вслед.

Если же подходил другой слуга, Жожо грубо говорил ему:

– Ты ослеп, что ли?

– Нет, ваше сиятельство… – в замешательстве отвечал тот.

– Тогда какого дьявола у моего друга пустой бокал?!

Слуга наливал Авнозару водку, а Жожо говорил ему:

– А глаза я тебе выколю. Они тебе все равно не нужны, как я погляжу.

Тогда Дора успокаивала его, говоря ласково:

– Жожо, так ты нас совсем без прислуги оставишь. Пощади.

А потом добавляла:

– И вообще, какой-то ты сегодня агрессивный. Уж не влюбился ли?

Жожо расплывался в улыбке и отвечал:

– Эх, госпожа Дора, доживете до моих седин и поймете, как молодость издевается над старостью… Хотя нет, вы-то всегда будете прекрасны. Это старый Жожо… Бедный старый Жожо…

– И как же она издевается? – спрашивала Дора.

– А вот так… Бывает, подойдет совсем близко и, знаете, дразнит, ничего не говоря, но собой дразнит, и ничего не остается, как смотреть на это и…

Он замолкал, а Дора продолжала:

– …И звать в гости сегодня вечером?

– А что поделать? – разводил руками он. – Что остается? Смейтесь, смейтесь над чужими слабостями…

Спустя час Авнозар уже прилично напился. Он почти не участвовал в разговоре и думал о своем. Даже предвкушение предстоящей брачной ночи почему-то не радовало его настолько, чтобы поднять настроение. Он начинал представлять Дору раздетой, и вроде бы мысль пыталась идти дальше и развить этот интимный сюжет, но потом другая, подлая и коварная мысль о том, как этот гадкий Король руками Жожо его унизил, как тот негодяй шептал Королю на ухо, как другой негодяй крикнул: «Запрячь!», выводила его из себя, и он выпивал еще, морщился и ощущал, как волна алкоголя еще больше его накрывает.

Дора, которая все это время разговаривала с Жожо на пошловатые темы соблазнения им мужчин, спросила вдруг:

– Жожо, скажи честно, а как тебе мой муж?

Капитан посмотрел на уже клевавшего носом Авнозара и ответил растерянно:

– Даже не знаю… Не думаю, что это было бы правильно…

– Я ведь не предлагаю тебе ничего… Просто так спрашиваю. Он тебе не нравится?

– Скажу прямо, госпожа Дора: не настолько. То есть он, конечно, великолепен, но моя слабость – те, кто помоложе. И к тому же сердце мое, как вы уже поняли, увы, несвободно, и как раз по этой причине у меня свидание…

Авнозар, как будто сквозь туман услышавший этот разговор и уловивший суть, поглядел пьяными глазами сначала на Дору, затем на Жожо, и спросил:

– Что происходит?

Дора погладила его по голове:

– Ничего, мой дорогой. Просто мы с Жожо дурачимся и шутим, пока ты отдыхаешь.

– Смотри у меня! – сказал он грозно.

– Люблю суровых мужчин! – проговорила она и улыбнулась.

Однако после услышанного Авнозар решил поменьше пить, от греха подальше. Перспектива быть отданным Жожо ему совсем не понравилась, и даже если это была шутка, то какая-то не очень приятная.

Потом Король скомандовал, что все должны танцевать. Слуги открыли двери в большой зал, гости встали из-за стола и направились туда. Плясали весело, и Авнозар даже слегка протрезвел, а настроение его улучшилось. Ему казалось, что танцует он лучше всех. Все улыбались и бросали на него наигранно восхищенные взгляды. На деле же он плясал как обезьяна, то высоко подпрыгивая, то почти ползая, то размахивая руками, то едва не волоча их по полу, то закидывая голову назад, то, наоборот, кланяясь до земли. Это больше походило на ритуальные танцы. Все остальные гости устроились вокруг Авнозара и наблюдали за ним. Дора тоже сперва смотрела, а затем, чтобы не отстать от мужа, тоже зашла в круг и стала плясать подобным же образом. Смотрелось это чудно и дико. Все, однако, шептались, и то и дело можно было слышать восторженные реплики: «Вот это да!», «Видно породу!», «Настоящие танцы!»

Когда мелодия закончилась, Авнозар остановился, с надменным видом оглядел окружающую их с Дорой толпу и скомандовал:

– Водки мне! Говорить буду!

– Водки! Водки! – пронеслось в толпе.

Послышались шаги бегущего лакея. Он пробрался сквозь придворных и подал бокал Авнозару.

– Ты ослеп, что ли? – спросил тот.

– Никак нет, Ваше… Ваше высочество… – растерянно ответил лакей.

– Тогда почему не видишь, что у моей жены в руке нет бокала?!

– Прошу извинить, – сказал лакей, покорно согнулся и убежал.

– А глаза я тебе выколю! – крикнул ему вслед Авнозар.

«Храбрый!», «Справедливый!», «Мудрый!» – раздалось в толпе. Молодая жена смотрела на него с восхищением и восторгом. Лакей быстро вернулся, любезно подал бокал Доре и скрылся.

– Тост! – сказал Авнозар и поднял руку.

Все приготовились слушать. Он продолжил:

– У каждого из нас есть мечта! И если к ней идти – целенаправленно, упорно, – она обязательно сбудется. Расскажу я вам историю, как жила-была ма-а-аленькая лошадка, которая всегда, с самого рождения, мечтала быть человеком…

Авнозар смотрел в пол, изображая на лице задумчивость высшей степени. Казалось, еще чуть-чуть, и он пустит слезу. Его слегка покачивало от выпитого. Он продолжал: