Пляски розовой лошади

– Да. Сам говорит. Точнее, говорил. Только не мне. Я же вам сказал вчера, что он псих. Не фигурально выражаясь, а по-настоящему. Он и в дурдоме был. И на учете стоял.

– Да не надо даже врачом быть, чтобы понять, что он шизоид! – сказал Фридман и обратился к Дудину: – Правда, доктор?

– Признаки, конечно, есть…

– Как бы то ни было, именно благодаря тому, что он реально безумен, все эти подробности его биографии и были записаны. С его слов, конечно же. Может быть, в ходе наблюдений или под действием препаратов он становился разговорчивым. Не знаю. Но в материалах из нашей психиатрической лечебницы, которая на Нагорной, есть эта информация. Я оттуда это все и взял. Вернее, восстановил. Потому что информацию стерли. Но стерли по-дурацки… В общем, дальше он рассказывает, что попал в какое-то племя, то ли вообще бесконтактное, то ли полудикое, и вот почему они его не убили и не съели…

– Потому что он притворился бабой и стал женой вождя! – все-таки не сдержался Проторгуев.

– Этого не знаю, – сказал Блок.

– Ну, я у него вечерком спрошу, – пообещал Проторгуев со злорадной ухмылкой.

Судьбоносный сурово посмотрел на Проторгуева, давая понять, что его шутки неуместны. Лицо того стало серьезным.

Блок продолжил:

– В общем, в этом племени он приобрел несколько полезных навыков. Во-первых, попробовал там варево из лианы и других местных растений – называется аяуаска. Что-то вроде наркотика. Галлюциноген. Во-вторых, как он сам говорит, шаман племени открыл ему приемы колдовства. В общем, якобы там он и научился своим гипнотическим штукам.

– Или просто под влиянием этой дури у него высохли мозги и проснулись таланты, – предположил Проторгуев.

– Не знаю насчет высыхания мозгов. Собственно, дебилом его не назовешь, а вот другие качества, психологические, явно усилились. Усугубились, что ли. Он в итоге прожил с ними два года и вернулся на родину. Как вернулся, не знаю. Это не описано. В общем, встретили его, конечно, с почестями, как героя, но капитаном больше не назначили…

– Еще бы, увидели, каким придурком вернулся! – сказал Проторгуев.

– Может быть. Но все-таки дали ему почетную должность консультанта в морской академии. Власти как таковой нет, обязанности тоже никакие, но зато при деле и вроде не бросили. Вообще, я считаю, поступили благородно. А вот о нем такого не скажешь. У него начались странности. Я восстановил сухие выжимки из личного дела и полную картину дорисовал уже сам, но, думаю, на девяносто процентов она соответствует действительности.

Для начала надо сказать, что капитан на судне – не просто руководитель. Это человек особого статуса. Связано это с тем, что корабль – фактически автономия, где есть коллектив специалистов, выполняющий задачу, и где отсутствуют представители власти, к которым мы привыкли: полиция, суды, административные органы и так далее. Так вот, капитан на корабле раньше был и судом, и полицией, и службой исполнения наказаний. Потом, конечно, все резко изменилось, когда капитан как таковой стал просто не нужен, и сейчас даже это слово почти не произносят. Технологии продвинулись, корабли стали рулить сами. Вместо капитанов появились директора, которые вроде как и главные, а вроде как и не имеют таких полномочий, как раньше.

Блок сделал паузу. Судьбоносный сидел, задумавшись, с неподвижным лицом. «Полномочия, главные, директора… Заблуждаешься ты, Блок… Что тогда, что теперь – нет у нас никаких полномочий, если разобраться. Все мнимо. Все мы винтики одной системы. Просто кто-то сволочь последняя, а кто-то… кто-то… – Он не мог найти подходящего определения. – …Нормальный. Ага, два трупа – и нормальный. Нет. Трус. Вот оно. Более подходящее. Но если и так, то кто не трус тогда? Сам же выбрал все это. Да и бывает ли иначе? Бывает?.. Бывает!»

«Все в порядке?» – как будто издалека донесся до него вопрос Блока.

– Да, извини, я просто… задумался, – сказал он. – Продолжай.

–Так вот. Капитан Назаров очень переживал по поводу своей новой должности. Великодушия чиновников он не оценил, поскольку власти у него больше не было, и это его сильно злило. На занятиях – он обязан был проводить кое-какие занятия – он то и дело орал на людей, выгонял их из кабинета. Один раз даже дошло до драки. Он пнул отвечающего, за что тот двинул ему по морде. Случай замяли. Его не стали увольнять. Опять пожалели и списали на то, что много пережил. Да и оправдали тем, что кадр он ценный, у него же опыт…

Прошло еще полгода, и Капитан Назаров устроил случай, которого уже не стерпели. Вот еще что надо сказать… До этого он часто говаривал, что, кроме него, настоящих капитанов нет, а все вокруг сопляки и уроды. И еще – что когда-нибудь он всем покажет и докажет, кто здесь кто и настоящий капитан. Ну а второй случай такой. При проведении занятия он вдруг ни с того ни с сего замолчал, оглядел всех и заорал: «Встать! Смирно! За мной!» Это из рапорта. Он привел слушателей в кабинет начальника академии, приказал им вломиться в помещение. Они вломились, хотя кабинет был открыт. Вслед за ними туда вошел он и заявил обалдевшему начальнику, что захватил власть, что теперь он капитан с большой буквы «к» и что он теперь будет командовать этим жалким посмешищем, называемым флот, и приведет его, наконец, в порядок. Начальник успел нажать на тревожную кнопку под столом, так что прибежали ребята и очистили кабинет. Повезло ему еще, что жив остался. А те, кого привел Капитан Назаров, были как будто в прострации. Потом говорили, что ничего не помнят, кроме его последнего приказа: «Встать!» Один из них через неделю выбросился из окна. Совпадение или нет, но Капитан Назаров на допросе сказал: «Если бы не один придурок, все бы получилось». Выяснить, что он имел в виду, следствию не удалось. Короче, был суд, где его опять, можно сказать, пожалели и, учитывая прошлые заслуги и якобы геройское возвращение из плена, выгнали и направили на лечение в психиатрическую клинику. Вот так он там и оказался. А потом вышел. И после встретил свою жену.

– Такую же, как он, – предположил Проторгуев.

– Да. – Ответил Блок. – Эта вот жена его работала риэлтором. Покупка, продажа, аренда недвижимости. И, как вы понимаете, им не потребовалось много времени, чтобы сообразить, что делать дальше, – с его-то способностями. В общем, если говорить кратко – подделка документов, незаконные сделки и завладение чужим имуществом. С помощью гипноза, конечно же. И как минимум один труп есть – хозяина одной из квартир, которую Капитан Назаров на себя записал. Странная смерть. След от укола на руке. В организме ничего не обнаружено. Собственно, потому я эту историю и раскопал. Все затерто, и что-либо найти было бы вообще невозможно, но тут был суд и есть кое-какие упоминания. Однако предъявить ему ничего не удалось, иначе сидел бы. Это все, что я смог найти. Но не исключено, что это далеко не полный их послужной список. И я даже уверен в этом… В общем, вот такая история, господа, – заключил Блок после некоторой паузы.

– Это все очень интересно, – сказал Судьбоносный. – И очень серьезно.

Все ждали, что директор программы еще что-то скажет, но он замолчал и снова задумался.

– И ведь, несмотря на все успехи, мечта снова стать капитаном все равно где-то зудела, – сказал Фридман. – И предложение участвовать в нашей экспедиции свалилось на него как манна небесная.

– Думаю, да, – согласился Блок. – Только представьте себе, что за жизнь: женат на какой-то тетке, занимаешься черт-те чем, деньги вроде есть, а не покажешь их. Купил хорошие вещи, дорогие часы, а сам ездишь на троллейбусе, потому что… Потому что особо шиковать не будешь, поскольку внимание привлечешь. А главное – власти нет. Вот и выходит, что не жизнь, а болото… С его-то амбициями! Ему же власть нужна, демонстрация себя, публичное глумление над другими. Он же капитан. Царь и бог, повелитель судеб. И думаю, с самого начала его целью было захватить этот корабль, а дальше действовать по обстоятельствам. Можно и на К-200 спуститься, но вместе со всеми, чтобы там покомандовать, или вообще изменить курс.

– Куда? – спросил Фридман.

– Да все равно куда. Главное же – процесс. Главное – еще денек побыть капитаном. Впрочем, не знаю…

– Кажется, когда наш Мегамозг выбрал его с женой в качестве идеальных кандидатов для внедрения в тот зверинец, он точно не ошибся, – задумчиво произнес Проторгуев.

– Не знаю. Есть кадры, может быть, и похуже. Но эти ловкие, не отнять. Похоже, что потенциал у них серьезный, – ответил Блок.

– Проверили и убедились! – сказал Проторгуев.

– А почему на Земле-то сразу не разобрались, кто они, что они? – спросил Фридман.

– Потому что на Земле… сразу… принимаются решения, а разбираются потом, – медленно произнес Судьбоносный.

«Пляски розовой лошади»

Глава 8. Болото слишком маленькое

Авнозар открыл глаза. Было утро. Мрачноватый свет наполнял комнату. Это была другая комната, не та, в которой его поселили вчера. Розовые обои, белая кровать, картины на стенах. Одна из них – портрет Доры.

«Ее комната», – подумал Авнозар.

Голова болела. Во рту пересохло.

– Пивка бы, – вздохнул он. – Э-э-эх…

Он повернул голову направо и увидел спящую рядом женщину.

– Дора… – прошептал он, потянувшись к ней.

Она повернулась – и он в ужасе отпрянул, потому что увидел не ту молодую красавицу, которая была вчера на балу, – приемную дочь Короля, а потасканную, видавшую виды женщину лет сорока пяти с пропитым лицом, синяками под глазами, без половины зубов, с редкими волосами.

– Чего тебе? – хриплым голосом спросила она.

– А… а где Дора? – испуганно спросил Авнозар.

– Я Дора! – ответила женщина.

Глаза его округлились еще больше, рот открылся от изумления, он приподнялся.

– Ни черта не понимаю. Какая ты Дора, страхолюдина?

– Еще раз так скажешь, я Жожо позову, – спокойно ответила она и улыбнулась почти беззубым ртом. – Помнишь Жожо?

– Я скоро казню твоего Жожо!

Он хотел еще что-то сказать, но дверь отворилась, и в комнату вплыл Король. Это тоже был не тот седовласый красавец, который вчера блистал на балу, а бесформенное чудовище, заходившее к Авнозару до этого.