Биенье сердца моего

Первая встреча с Зотовым оставила в нём неприятный осадок. Зотов встретил его тогда в своём просторном кабинете с покровительственной иронией старшего; осадисто влипнув в кресло, вполуприщур смотрел на него этаким умудрённым фертом[51 - Самодовольный, развязный человек.], не скрывая высокомерной усмешки: ну что ж, мол, поглядим, как ты нами, старыми зубрами, управлять начнёшь…

Истомина долго не покидало ощущение непонятной скрытности, неискренности, недоговорённости председателя колхоза, и он не мог найти этому разгадки. Колхоз-то благополучный. Зотов – крепкий хозяин, опытный и надёжный. Полтора года до пенсии. Истомин изучил районные сводки за последние пять лет, и из них явствовало, что «Рассвет» за это время не продвинулся вперёд ни на птичий шажок. Как застрял на средней, не вызывающей тревог, отметине, так и топчется там. Что это: недальновидное успокоение, бессилие или желание отсидеться в тишке, дотянуть без хлопот до пенсии?

Странные у них сложились отношения, недоверчивые, искусственно бодренькие, хотя внешне всё, наверное, выглядело благополучно. При встречах медное изветренное лицо Зотова струилось приветной улыбочкой, держался он непринуждённо, с шутливой развязностью, покорно соглашался с любыми рекомендациями, но какое-то нагленькое хитрованство нет-нет да проблескивало в его маленьких глазках, заставляя держаться настороже и ждать от него хода троянским конём[52 - Ждать проявления коварства при мнимом дружелюбии.].

Агроном у Зотова хорош. Лазарев Дмитрий Павлович. Парень – кровь с молоком, грудь рубаху рвёт, а плечи такие, что двухпудовкой перекрестится – не моргнёт. Семь дел в одни руки готов взять. И такой молодой, беспокойной и уверенной силой веет от него, что хочется зажмуриться и счастливо рассмеяться. Похоже, что весь колхозный воз тянет он. А Зотов? Неужели только оболочка, фикция? Неужели сама жизнь безжалостно столкнула его на обочину, как ненужный хлам?..

Русанов. Высокий смугловатый брюнет; лицо волевое, жестоковатое; глаза горячие, пытливые. Что он знает о нём? Встречались-то раза два или три от силы. Но это был именно тот счастливый случай, когда человек понравился Истомину сразу. Бесхитростен, с хорошей деловой хваткой, со взрослой озабоченностью о земле. Интересный собеседник. Прошлым летом Русанов целый день возил его по своим объектам, и изрядно просветил на темы мелиорации. Молод, запальчив, ершист? Так это, пожалуй, достоинства, а не недостатки. Работать с такими интереснее, чем с теми, кого безнадёжно укатали крутые горки. ПМК выполняет план, держит переходящее знамя облмелиорации. Начальник – лауреат премии обкома комсомола[53 - Комсомол – молодёжная организация Советского Союза, осуществляющая идеологическое воспитание молодёжи с целью пополнения кадров Коммунистической партии.], недавно награждён медалью «За преобразование Нечерноземья».

А какой нескрываемой гордостью светилось его лицо, когда он показывал рассветовскую плотину. Она была первой в его жизни, и поэтому гордость его естественна и понятна.

Они стояли на обрывистом береговом откосе, сбоку глухо шумел водосброс, остывающим калёным железом рдел закат, широкой матовой полосой уходило к горизонту искусственное море, и поигрывало там багровыми бликами. Душа наполнялась каким-то радостным, восторженным величием, и не верилось, что это море сотворено человеческими руками.

«Сын-то кем станет? Тоже мелиоратором?» – наверное, не к месту спросил тогда Истомин. Русанов удивлённо оглянулся на него, помедлил, и с отчуждённой грустинкой сказал: «Сыну придётся исправлять то, что я напортачу…» – «Как так?» – «А, так…» – Русанов задумчиво смотрел на малиновый закат.

– Секретари райкома – редкие у нас гости, – продолжал Русанов. Так что я, пожалуй, осмелюсь… Меня всё время что-то смущает в том, что делаю. Дали нам могучую технику, необъятный фронт работ – и кромсай, как можешь, как хочешь. Сверху было авторитетно сказано: комплексный подход, научный. А у нас наукой что-то и не пахнет, всё больше на глотку: давай, давай. Вон мы в «Заветах Ильича» низину осушили, а скважины у ферм пришлось на двадцать метров пробуривать…

Долгий и интересный получился тогда разговор. Скорее даже спор. Русанов нападал, а он защищался. И мало в чём друг друга убедили, расстались разгорячённые, каждый при своём мнении. А ведь прав был Русанов, утверждая, что любое долговременное действие должно быть последовательным, не нарушать аристотелевских законов формальной логики. Иначе мы придём к катастрофе. Без досконального изучения сложнейших экологических связей ничего нельзя трогать в этом удивительно гармоничном и хрупком организме – природе. От болот вроде никакой пользы нет. Более того, они кажутся язвами на теле земли. Но вот осушили болото – и вдруг стали сохнуть ближние речки. Оказывается, их питало болото. Погиб лес вдоль речек… Убытки от осушения в будущем могут во много раз превысить доходы от вновь полученных таким нерациональным способом земель.

Природа – живой организм, единство и взаимосвязи её поразительно точны и выверены тысячелетиями, чувствительны к антропогенному вмешательству. Человек же пока не осознал, что он сам часть этой же природы, притом часть не старшая, далеко не самым лучшим образом приспособленная к жизни на планете. Но он наделён разумом – и потому он повелитель. «Я – человек! Я – царь природы!» – горделиво вещал поэт, и в этом наивном заблуждении была своя сермяжная правда[54 - Идиоматическое выражение, означающее простую и неприукрашенную истину.]. Человек привык вести себя как потребитель. История знает множество примеров, когда после бездумного вторгательства в природу человек оставлял после себя пустыни. Нам хочется решительных и немедленных перемен на земле. Но прежде нам бы нужно проникнуть в тайны, в бесчисленные связи этого сложного мира – природы. Пока же знание наше недостаточно, торопливость недальновидна. Нам подавай сиюминутную выгоду, а что будет дальше – трын-трава[55 - В значении «пустяк, не стоящий внимания и беспокойства».]. Наследникам придётся исправлять наше неумное хозяйствование на земле. Динамика развития современной цивилизации такова, что под угрозой нарушения экологический баланс жизни природы. Мы брали и берём у природы в долг, полными горстями. Пора возвращать долги…

Страстные монологи Русанова надолго запали в душу, зарядили её беспокойством, жадным интересом к экологическим проблемам, и Истомин с удовольствием вспоминал по-юношески максималистского начальника ПМК. К сожалению, другие встречи были мельком, мимоходом. Нынче на него уже поступала жалоба. Набухли от дождей речки, подтопили осушительные каналы на малоуклонном поле совхоза «Первомайский» и возвратным подпором заилили, забили песком коллекторы, закрытую дренажную систему. Разобрались. Виновными оказались кабинетные проектировщики, а не ПМК. А поначалу тоже каких только собак не вешали на Русанова. Не виновен он оказался, а исправлять-то ему. Нелёгкая доля врачевателя земли. Ох, нелегка. Ему симпатичен Русанов, никуда от этого не деться. Нет, не даст он его в обиду. Если даже тот в чём-то виноват…

V

– Ну что, товарищи, начнём?..

Истомин обвёл взглядом собравшихся, притушая говорок, и неторопливо, словно рассуждая, продолжил:

– Как вам уже известно, в ночь на двадцать восьмое июня в колхозе «Рассвет» снесло плотину. Не просто прорвало, а именно снесло, не оставив камня на камне. Нанесён ущерб государству в полмиллиона рублей. Двести гектаров долголетнего культурного пастбища остались без орошения. Пока, правда, с неба не плохо льёт. Кому во вред, а «Рассвету», выходит, во благо. Но дожди должны прекратиться. Все мы живём в ожидании этого. Для полива до конца лета потребуется ещё четыреста тысяч кубометров воды. А взять их негде. Значит, это не даст планируемых укосов. Создалась вполне реальная угроза недополучения 10—12 тысяч тонн зелёной массы. В результате один из крупнейших в районе животноводческих комплексов может остаться без кормов…

Истомин снова обвёл медленным взглядом присутствующих, будто пытаясь удостовериться, понимают ли они всю серьёзность создавшегося положения.

– Нужно искать выход. Но прежде нам необходимо проанализировать причины катастрофы, выявить виновных и извлечь урок для того, чтобы подобное где-либо не повторилось. Поэтому мы и пригласили на заседание бюро руководителей хозяйств…

В плотно набитом людьми кабинете стояла напряжённая, словно бы виноватая тишина, и чёткий размеренный голос Истомина падал в эту тишину, вспарывая её и заставлял опускать глаза.

– Для расследования причин катастрофы была создана специальная комиссия во главе с нашим главным мелиоратором товарищем Казаковым. Выводы свои комиссия нам доложит. Но сначала хотелось бы послушать председателя колхоза, начальника ПМК и так далее. Возражений нет?.. Тогда начнём с Ивана Панфиловича…

Зотов, тесно зажатый соседями, попытался было приподняться со стула, но тут же грузно осел и добродушно прогудел:

– А чего тут докладывать? И так всё ясно. Плотины-то нет. Тю-тю. Виновник перед вами. С него и спрашивать надо.

– Спросим, со всех спросим, – с хмуроватой бесстрастностью пообещал Истомин. – Так у вас нечего сказать? – Выждал короткую паузу, нашёл глазами начальника ПМК, и сожалеющим голосом сказал:

– Ну что ж, тогда вам слово, товарищ Русанов.

Сергей второй раз в своей жизни присутствовал на заседании бюро райкома. Два года назад в этом же кабинете его приняли в партию. Были крепкие ободряющие рукопожатия, была распирающая грудь радость, было ощущение силы, способной свернуть горы. И вот пришла пора отвечать. Отвечать перед лицом старших товарищей по партии. Сергей достаточно хорошо знал мощную двигательную силу бюро райкома партии. Здесь была высшая мудрость, высшая власть и высшая справедливость. И Сергей, веря в эту справедливость, подавляя волнение встал со стула и заговорил, стараясь не смешаться, не сбиться с делового тона под десятками прожигающих насквозь глаз.

– Мне бы хотелось напомнить сегодня предысторию рассветовской плотины. Когда в районе началось мелиоративное строительство Иван Панфилович Зотов не проявлял к нему ни малейшего интереса. Более того, он считал его пустым делом. «Был бы дождь да гром – не нужен агроном», – это была любимая присказка Ивана Панфиловича. Но когда в колхозе «За коммунизм» получили с поливаемого поля по восемьдесят кормовых единиц с гектара, когда строительство пастбища с лихвой окупилось в первый же год, Зотов засуетился. Как же, соседи его обошли! А Зотов в пристяжных[56 - Пристяжные – это крайние кони в русской тройке, считается, что конь в центре выполняет основную работу. Здесь использовано как образное выражение.] ходить не привык. Он проявил удивительную энергию и выбил себе плотину. Но на этом его пыл и иссяк. На строительстве не показывался, рабочей силой не помогал. Приедешь к нему – разохается, разжалобится, так и уезжаешь ни с чем…

Сергей уже вполне освоился на бюро, видя внимательные заинтересованные глаза; предательское волнение исчезло, голос был крепок и звонок.

– Мы работали в три смены. Мы героями себя чувствовали. Мы не просто плотину – мы ландшафт строили, землю родную украшали. Я со всей ответственностью заявляю, что плотина была построена качественно. Она прекрасно выдержала два весенних паводка. Автоматичность водосброса и заданность уровня водохранилища не создавали угрозы плотине даже в условиях ливневых дождей. Уход карпового пруда создал экстремальную нагрузку, но и в этом случае плотина должна была выстоять. Запас прочности достаточен… Мы с главным инженером не поймём причины катастрофы. Я ещё прошлым летом указывал Зотову на необходимость постоянного контроля водохранилища, но он…

– Вот! – раздражённо прервал его Зотов, явно апеллируя к соседям. – Он мне указывал! Указчик нашёлся. Молод ещё указывать-то. Карповый пруд тоже ты строил, главным надсмотрщиком был. А где он?

– Карповый пруд строил колхоз. Я же только консультировал, – ничуть не смутившись ровным твёрдым голосом продолжал Сергей. – Я говорил председателю колхоза: положите в насыпь парочку труб, сделайте водосброс. Отмахнулся от меня председатель, как от надоедливой мухи, нет, говорит, у меня лишних труб. Куда вы их берегли, Иван Панфилович? Трубы же до сих пор за комплексом валяются. Пожадничали, запечатали овраг наглухо. Проявлено элементарное недомыслие и техническая безграмотность…

Глаза у Зотова гневно расширились, лохматые брови извилисто дёрнулись вверх.

– Но, ты! Выбирай выражения! – зло выкрикнул он.