Человек без маски

? Приеду я домой и что скажу родителям, моей сестре? Они ждут меня позже…

Обеспокоенность молодого солдата за свою честь и за честь своих родственников вызвала у Рокотова не только уважение к нему, но и определенную озабоченность. Он не сомневался, что «псих» был из простой семьи. Честь и труд еще кое-что значили для этих людей. Он слегка вздохнул, призадумался. Затем уверенно произнес:

? Ну, что я тебе скажу, Курбат… Первое и это самое главное. Командиры и медицина руками и ногами спишут тебя из армии…

После этих слов Роктов внимательно посмотрел на того, кто просил жизненного совета. Акаев был весь во внимании. Его небольшие глаза вот-вот готовы были выйти из своих орбит. Андрей вновь задумался. Ему не хотелось делать «галочку» с молодым человеком, который только что вступил во взрослую жизнь. Ему также льстило, то он из всех обитателй психушки, включая и медиков, выбрал именно его, капитана Рокотова, чтобы посоветоваться. Он стиснул зубы и тяжело вздохнул. Советская Армия отправляла в день десятки гробов с погибшими солдатами к их родителям. Жертв было бы куда меньше, ежели у ребят, одетых в военную форму, были бы настоящие воспитатели, мудрые советчики… Роктов приподнялся из-за стола, улыбнулся и сказал:

? Знаешь, Курбат… Жизнь очень сложная штука. Порою попадаешь в такие переделки и ситуации, что, кажется, нет никого выхода… Тебе же скажу так… Езжай домой и все честно расскажи отцу и матери…

Полуобняв сидевшего, он с уверенностью в голосе подытожил:

? Они честные люди, будь и ты таким… Чем больше подобных ? нам всем легче жить… И последнее. Пройдет время и ты сам поймешь, что ты сделал правильно или совершил ошибку… На ошибках тоже учатся, Курбат…

Этими словами и закончилась почти получасовая беседа между психами. Они пожали друг другу руки и тотчас же покинули столовую. Офицер направился к телевизору, солдат – в спальное помещение.

1979 год. 7 марта. Среда. После обеда Рокотов принял горизонтальное положение. Спать не хотелось, не было желания и о чем-либо думать. Он долгое время смотрел через окно на улицу. Решетка не была помехой для наблюдения за маленькими птичками черного цвета, которые сидели на заборе с колючей проволокой или на кустарниках. Псих мало разбирался в подобной живности, да и во всем, что называлось флорой и фауной. Неожиданно к нему подошел сержант Волков, новенький из состава дежурных и попросил его выйти. Куда и зачем, он не объяснил. Рокотов покорно поплелся за молодым человеком. Послушно вошел он и в пристройку. Отсюда психи выходили на прогулку. Волков открыл окошечко в двери, лихо козырнул и тотчас же скрылся.

Рокотов некоторое время стоял в недоумении. Сначала он подумал, что невропатолог майор Колесников проводил с ним очередной эксперимент, используя при этом небольшие порции свежего воздуха. Он придвинулся к окошку и тут же перед собою увидел Михайлова. От неожиданной встречи псих несколько отпрянул назад. Затем вновь подал свое тело вперед. Друзья протянули друг другу руки и весело рассмеялись. Никто из них не скрывал радость встречи. Особенно ей был рад Михайлов. После приветствия он проснул голову вовнутрь, втянул в себя воздух и весело съязвил:

? Петрович, ну и у тебя воздух, настоящий воздух свободы…

Рокотов не замечал, что говорил или делал его однополчанин. Желание узнать все полковые и дивизионные новости переполняло его. Сквозь пелену тумана, который внезапно опустился на его глаза, он сначала даже не знал, что ему делать. Визит Михайлова для обитателя психушки был полнейшей неожиданностью, словно гром среди зимнего дня. Он уже давно хотел поговорить с человеком, который хоть в чем-то его понимал. Надеялся узнать что-нибудь и о своей жене. От Аллы до сих пор не было ни весточки, ни звука. Андрей на какой-то момент замер, задумался. И тут же метнулся к запору, хотел открыть дверь. Неожиданно кто-то сзади сильно схватил его за плечо и почти оттолкнул. Рокотов сделал шаг в сторону и поставил обеи руки перед своей грудью. Вмиг в его голову пришла мысль, что кто-то из психов пытался на него напасть. Недолго думая, он развернулся и сделал резкий выпад всем телом в сторону. И тотчас же подал свою левую руку резко вперед. Она была у него ведущей. С левой руки он стрелял из пистолета, ею же рубил мясо и делал все остальное. Через мгновение он почувствовал не то чье-то тело, не то что-то другое. Думать об этом ему было некогда. Высокий мужчина в коричневой робе с несколько осунувшимся лицом чем-то напоминал зверя, у которого отбирали добычу, ради которой он потратил много сил и времени…

Неожиданно раздался громовой голос:

? Андрей, стой, остановись… Стой же… Стой…

Рокотов повернулся на голос и встал, как вкопанный. Он все еще не понимал, кому принадлежал этот голос и почему его просили остановиться. Он опустил руки, неспеша приподнял голову и в проеме небольшого окошка увидел знакомого офицера. Внимательно посмотрел на него, потом медленно развернулся. Перед ним на коленях стоял «синявка» Волков, он почему-то был страшно мрачным. Псих все еще продолжал лупать глазами, которые были красными не то от внезапного притока крови, не то от нервного напряжения. Сержант встал, поправил свое одеяние и с явным недовольством пробурчал:

? Товарищ капитан, Вы же могли меня убить…

Затем он подошел к дверной задвижке и поставил щеколду на прежнее место. И вновь пробурчал:

? Подполковник Дрогов запретил к Вам пускать посетителей, кроме близких родственников…

Только сейчас до психа «дошло». Он никогда не думал, что новенький так усердно будет исполнять приказ своего начальника, окажет физическое сопротивление офицеру. Он стиснул зубы и поглядел на дежурного. Он стоял бледный, со сжатыми кулаками. Неизвестно чем все это закончилось, если бы не Михайлов. Он вновь с мольбой в голосе прокричал:

? Андрей, успокойся, я тебя очень прошу… Я уже пытался к тебе зайти, но мне запретили…

Рокотов от бессилия опустил голову. Он все еще не понимал, почему и по-чьей указке его держат в этих стенах, как политического заключенного. Он тяжело вздохнул, протянул руку Михайлову, и полуобняв его через окно, еле слышно прошевелил губами:

? Ты уже прости меня, дружище… Никогда не думал, что попаду в это заведение, никогда не думал…

Евгений с сочувствием посмотрел на полковую умницу и на миг задержал внимание на его голове. В густых зарослях темного цвета была седая прядка волос.

Однополчане простояли у двери около часа. Основным источником информации был гость. Он делал все для того, чтобы развеять грустные мысли психа. И это ему удалось сполна. Андрей перед уходом друга широко улыбнулся, крепко пожал ему руку и на полном серьезе произнес:

? Ну, Женька, спасибо тебе за визит… Без твоей подпитки мне была бы хана… А сейчас…

Он сжал руки в локтях, и оскалив зубы, добавил:

? Сейчас сил у меня будет предостаточно…

Михайлов был на седьмом небе от счастья, он хоть чем-то помог своему другу. Он впервые видел его таким одухотворенным, даже несмотря на то, что новости он принес ему не только хорошие, но и скверные. Он еще раз пожал ему руку и в шутку сказал:

? Андрюха, тебе бы не мешало бородку отпустить… Помнишь фильмы нашей юности о революционерах… Все в этой жизни бывает… Может через десять-двадцать лет напишешь мемуары о своей психушке… ? Псих ничего не ответил. Он лишь слегка улыбнулся и тут же исчез из проема…

Желание поразмышлять над тем, что рассказал неожиданный гость, Рокотов оставил на ночь. Он не любил анализировать те или иные события, даже сплетни сразу, с кондачка. Времени подумать и все переварить у него было предостаточно, хоть отбавляй.

Было ровно десять часов вечера, когда он лег в постель. Михайлов совершенно случайно оказался в Тбилиси. Провожал в аэропорту жену офицера с больным ребенком. Ее муж находился в командировке. Информация, полученная от Михайлова, стала для Рокотова настоящей проверкой его нервов, его психики. Ему было о чем переживать. В том, что командир полка и секретарь парткома плели против него интриги, он уже нисколько не сомневался. Делали они это и раньше. Пукас уже несколько лет находился в резерве на повышение. Быть генералом ему не светило, но мечта хоть перед пенсией очутиться в Европе, на худой конец, в Москве, его не покидала. Моисееву двигаться наверх мешал значок. Он об этом и сам прекрасно знал. Только по этой причине пошел на партийную работу. Он был не только инициатором многих «починов» в полку, но и основным критиканом. Рокотов для него был не по зубам. Причиной была не только его должность, но и страх перед его возможным взлетом. Моисеев, узнав о том, что Рокотов находится в психушке, обрадовался. Через неделю он вообще стал ходить петухом. Командир уехал в Поволжье, в отпуск. Замполит ударился в запой, сидел дома под строжайшим контролем жены. Моисеев, взявший в одни руки должности замполита, секретаря парткома и пропагандиста части, был настоящим Генеральным секретарем…

1979 год. 8 марта. Четверг. Утром Рокотов не выдержал, позвонил в часть. Звонил из кабинета начальника отделения. Трубку взял Моисеев. Едва офицеры поприветствовали друг друга, как тут же раздался гнусавый голос стукача:

? Андрей Петрович… У нас выборы прошли очень организованно, как никогда раньше… К нам приезжал сам Самойлов… Виктор Федорович лично присутствовал на избирательном участке… Затем он побывал в столовой, с солдатами откушал, не побрезговал…

После этих слов Рокотов несколько обмяк, приложил ладонь к микрофону. Задумался. Интерес к полку у него внезапно пропал. Почему это произошло, он и сам не понимал. Он вновь приложил трубку к уху. Из нее все еще лилась хвальба в адрес полковника Самойлова. Он кисло усмехнулся и надавил рукой на рычаг аппарата.

Газет в этот день не было. Не появились в отделении и врачи. Они, как и вся страна, праздновали Международный женский день. Попытка Рокотова позвонить домой и поздравить жену с праздником, успехом не увенчалась. К телефону никто не подошел…

1979 год. 9 марта. Пятница. Проснулся Рокотов к обеду. Причиной этому была его беспокойная ночь, он то и дело видел страшные сноведения. Одно из них ему особенно запомнилось.

Он был в каком-то палисаднике, вокруг него летали черные птицы. Их было видимо-невидимо, словно саранча, закрывавшая все небо. Позвоночные животные с крыльями, двумя конечностями и клювом сильно каркали и по-человечески вопили:

? Андрей, она тебя не любит… Не любила тебя… Ты, дурак и дураком умрешь… Она уже любит другого…

Кое-кто из птиц набрасывался на Рокотова, стремился пробить своим длинным и очень острым клювом его голову. Он закрывался обеими руками, иногда падал навзничь на землю и вновь вставал. В схватке с птицами он поднимал руки кверху и просил помощи от Всевышнего. Ее не было. Он обращал свой взор к красивым березам, стоявшим перед ним. Они тоже ему не помогали. Он целовал зеленую траву, и она отказывала ему в помощи. Неожиданно в саду все стало красным, красными стали и некогда черные птицы…

Роктов сильно вздрогнул, затем медленно открыл глаза. Они были очень влажными. Внезапно через пелену тумана он увидел перед собой огромного не то человека, не то зверя. Он хотел ему что-то сказать, но язык не шевелился. От появившегося страха он по-детски вскрикнул и вновь погрузился в сон. Через некоторое время лежачего кто-то сильно толкнул в плечо. Он проснулся и слегка опешил. Перед ним стоял Наседкин. В руках он держал стакан воды и таблетку. Верзила через силу выдавил из себя улыбку, и подложив свою руку под голову офицера, тихо произнес:

? Товарищ капитан, примите эту таблетку… Она Вам хорошо поможет…

Увидев отчужденный, даже несколько звериный взгляд больного, он продолжил:

? Это снотворное рекомендовал Вам майор Колесников…

Упоминание о лечащем враче ни только не успокоило Рокотова, наоборот, его сильно разозлило. Он вмиг сбросил с себя одеяло, резко приподнялся. Затем выхватил из рук дежурного стакан и с силой швырнул его в сторону. Цилиндрический сосуд словно пушинка пролетел в воздухе несколько метров и ударился об стену. Тут же раздался звон разбитого стекла. Рокотов машинально повернулся в сторону, откуда раздался звон, и в этот же миг почувствовал на своем левом плече чью-то руку, которая все больше и больше прижимала его к постели. Он оглянулся и увидел перед собою разъяренную физиономию Наседкина. Офицер мгновенно понял, что его может ожидать. В отделении в его бытность подобное уже было. На психа наваливались дежурные и тут же привязывали его специальными ремнями к кровати. Не били, но в таком состоянии он лежал часами.

Капитан Рокотов не хотел такой участи. Он сильно вскрикнул, подал свое тело вперед, и в этот же миг сделал резкий рывок в сторону и почти одновременно ударил согнутым локтем в солнечное сплетение тому, кто на него наседал. Один из приемов самообороны превзошел все его ожидания. Наседкин неестественно ойкнул, и схватившись за живот, снопом рухнул на кровать. Пациент неспеша повернулся и стал разглядывать результаты своего контрприема. Лицо старшины было красным, глаза навыкате. Изо рта сочилась небольшая струйка не то слюны, не то другой жидкости. Безжизненное выражение лица «синявки» не испугало офицера, наоборот, придало ему ненависти. Он подскочил к своей жертве, и схватив обеими руками ее горло, почти громовым голосом проревел:

? Ты, сексот… Еще раз поднимешь на меня руку ? задушу, поганец… Ты понял меня, урод… Ты меня понял, вонючий…

Что дальше говорил или кричал, офицер не помнил. Он был вне себя. В его подсознании витала одна и та же мысль: убей этого нечеловека и тебе будет очень легко…

Неизвестно, чем стычка закончилась, если бы к дерущимся не подбежал старший лейтенант Мороков. Он ринулся к «победителю» и с силой оторвал его от того, кто издавал протяжные звуки. Затем обеими руками схватил высокого мужчину за поясницу, прижал к себе. Рокотов слегка опустил голову вниз. Небольшого роста обитателя психушки он видел, но ни разу с ним не разговаривал. Вскоре он успокоился, легко разжал «замок» и отошел в сторону. Тяжело вздохнул и слегка покачал головой. Он не ожидал, что такое с ним могло случиться. Бросил взгляд на свою кровать. Наседкина на ней уже не было, что Андрея неслыханно обрадовало. Его противник был живой и невредимый. Он улыбнулся, подошел к коренастому мужчине, своему спасителю и крепко пожал ему руку. Еле слышно прошевелил губами:

? Спасибо тебе, дружище… Спасибо, что выручил меня…

Внезапно на его глаза надвинулась влажная пелена. Чтобы не расплакаться, он быстро направился в умывальник. Освежился и вновь принял горизонтальное положение…