Человек без маски

Наседкин после неожиданного «поражения» вскочил с кровати и ринулся в ординаторскую. Врачей в ней не оказалось. Рванулся в кабинет начальника отделения, его также не было. Оставалась последняя надежда ? Колесников. Ему повезло. Неожиданное вторжение дежурного застало офицера врасплох. Майор сидел в кресле, и положив обе ноги на письменный стол, читал газету «Советский спорт». Испуганная физиономия сотрудника, его дрожавшие руки вызвали у невропатолога некоторое замешательство и испуг. Он быстро выскочил из-за стола и почти вприпрыжку подбежал к старшине.

? Сергей, что случилось у тебя… ? вскрикнул он.

Обойдя верзилу вокруг, он вновь переспросил:

? Что стряслось, Сергей? На тебе же лица нет…

Непонятное молчание подчиненного все больше и больше злило офицера. Он с силой схватил старшину за руку и посадил его на стул. Затем наклонился, и увидев небольшой кровоподтек на его лице, истерически завопил:

? Сергей, тебя же избили эти бандиты… Избили?! Говори же, избили?

Наседкин не стал больше испытывать нервную систему своего начальника. Он привстал и мигом распахнул халат. Затем со страхом ткнул пальцем в область шеи и очень осторожно провел рукой по своему туловищу, от подбородка до низа живота. Всхлипнув, он еле слышно промямлил:

? Товарищ майор… В этих местах я чувствую острую боль…

Потом медленно опустился на стул и со слезами на глазах произнес:

? Капитан Рокотов пытался меня убить… У меня есть свидетели, товарищ майор… У меня есть свидетели, правда… Они есть у меня…

Колесников с облегчением вздохнул. Человеческих жертв в отделении не было, остальное уже не страшно. Он вплотную подошел к потерпевшему, и положив на его плечо руку, очень спокойно произнес:

? Сергей, ты же будущий военный врач, сохраняй спокойствие… Лучше расскажи все по порядку, что было и как было…

Наседкин внимательно посмотрел на офицера и утвердительно кивнул головой. Майор медицинской службы очень внимательно слушал монолог подчиненного. Не перебивал его и не останавливал. Этого и не надо было делать. Он рассказывал все так, как должно было быть. И как надо было быть. От удовольствия Колесников изредка потирал свои руки. Компромат на капитана Рокотова был очень полный и очень убедительный. О происшедшем он сразу же утром доложит начальнику отделения. Пустить дело дальше или его приостановить, это уже право Дрогова. Оставалось только собрать досье. При этой мысли он, сделав серьезное выражение лица, подытожил:

? Ну, а сейчас, мой Сережа, тебя надо основательно осмотреть… Медицинская экспертиза, особенно для нас с тобою, многое значит…

Увидев преданное выражение лица «синявки», он добавил:

? Я прошу тебя к этому делу серьезно отнестись… Пожалуйста, не утаивай своих побоев и болячек…

Потерпевший и не собирался что-либо таить. Заведомо знал, что майор Колесников в итоге решит сам, что зафиксировать в протоколе, что нет. После тщательного осмотра врач записал: «Диагноз: Ушиб грудной клетки, нижней челюсти справа, мягких тканей головы. В области левого предплечья на участке 1,5x2 см ссадина… Других повреждений при внешнем осмотре нет. Выводы: повреждения относятся к категории легких, без расстройства здоровья, могли возникнуть от действия тупого твердого предмета». Остальные показания потерпевшего Колесников начисто отмел, посчитал нецелесообразным. Наседкин после экспертизы написал объяснительную записку о случившемся. Исписал два листа. Затем вновь все переписал, с учетом рекомендаций своего протеже. Майор не стал больше задерживать старшину. Для нервной разрядки дал ему два часа отдыха.

Наседкин лихо козырнул и быстро вышел вон. Он не ожидал, что визит поневоле к офицеру будет таким успешным. Недаром в народе говорят: не было счастья, да несчастье помогло. Он вошел в ординаторскую, снял с себя халат и с удовольствием растянулся на кушетке. Слегка прикрыл глаза. Его мечта поступить в военно-медицинскую академию с каждым днем становилась все реальнее…

Колесников тепло попрощался с дежурным, затем закрыл на ключ дверь кабинета. Перед тем, как опуститься в кресло, сделал коротенькую разминку. Пару раз присел, несколько раз отжался на руках. Все это он делал без особого напряжения. И вообще он в своей жизни мало потел, хотя и уже многое, как ему самому казалось, добился. Медиком он стал благодаря отцу, благодаря же ему сначала служил в Москве. Затем на Украине. Служба в красивом и гостеприимном городе Тбилиси уже была заслугой его жены, Марины. У Алексея Михайловича все шло по плану. Красивая, богатая жена, любимые дети, сын и дочь. Непыльная работа. Что еще надо для человеческого счастья? Вчера была очередная везуха. Тесть подарил ему новую автомашину «Жигули». Сделал своеобразный сюрприз своей единственной дочери на Женский праздник.

Сегодня Колесникову также повезло, хоть не так сильно как вчера, но все равно повезло. Повезло на службе. Мрачный тип с умной физиономией, без всякого сомнения, в его руках…

Внезапно раздался телефонный звонок. Алексей Михайлович посмотрел на часы. У Марины было время обеденного перерыва. Он быстро взял трубку и тут же проворковал:

? Твой любимый на проводе… Что случилось, моя дорогая? Уже соскучилась?

Нежный женский голосок услышал и мужчина. Обмен любезностями продолжался недолго. Сославшись на занятость, офицер простился с женой и положил трубку. Вновь переключился на службу. Сначала внимательно еще раз просмотрел все то, что написал Наседкин. Подходило. Лучше не досолить, чем пересолить. Небольшая стычка куда лучше, чем кровавое побоище. Затем он достал талмуд и очень старательно сделал следующую запись: «Капитан Рокотов довольно часто впадает в состояние галлюцинации. Постоянно бредит, очень резко реагирует на внешние раздражители. Сделал попытку физического оскорбления одного из работников медперсонала. 9.03. 1979 г.».

1979 год.10 марта. Суббота. Рокотова пригласили в кабинет лечащего врача ровно в десять часов утра. Идти на прием к Колесникову желания у него не было. Он прекрасно знал, что в отличие от прежних визитов, сегодняшний будет куда серьезнее. Неисключено, что майор после дежурных тестов и указаний попытается приписать ему и статью за физическое оскорбление дежурного. Последнее мало страшило психа. Лично сам он не был зачинщиком драки. Первым физическое насилие к нему, как к начальнику, применил Наседкин, подчиненный, низший по званию и по должности. Офицер защищался, вынужден был защищаться. После недолгого раздумья он все-таки решил идти.

Увидев Рокотова, Колесников быстро покинул свое кресло, широко улыбнулся и протянул руку вошедшему. Пациент нехотя поздоровался и сделал кислую мину. Нельзя было не видеть, что врач вел двойную игру. В этом он тут же убедился. Майор вальяжно опустился в кресло, внимательно посмотрел на подопечного и заискивающее произнес:

? Андрей Петрович… Я уже наслышан о вчерашнем… Неприятное дельце получилось… Ты уже прости меня, я за Наседкиным не доглядел…

Самобичевание медика чуть было не шокировало психа. Он несколько подался вперед, приподнялся со стула и уставился на того, кто раскаивался. Он не верил, что этому существу могла быть присуща когда-либо порядочность, не говоря уже о других положительных человеческих качествах. Его недоумение заметил и сам Колесников. Он едва заметно ухмыльнулся и вышел из-за стола, прошелся по комнате. Призадумался. Он все еще не знал, как вести себя. Ради галочки провести очередное медицинское обследование, дать пару успокоительных таблеток или начать с другого, что вчера написал старшина Наседкин. Склонился к последнему.

Он вновь опустился в кресло. Затем приоткрыл выдвижной ящик письменного стола и вынул из него небольшую папочку красного цвета. Пациент тяжело вздохнул, когда увидел канцелярскую принадлежность цвета знамени. Как правило, в картонных переплетах красного цвета хранились важные документы или персональные дела. В своих предположениях он не ошибся. Майор откинулся на спинку кресла, несколько напыжился и почти угрожающе произнес:

? Товарищ Рокотов… Я не пугаю, но впреди тебя ожидает тюремное заключение, с плохими последствиями…

Потом он придвинулся к столу, и открыв папочку, спросил сидевшего напротив мужчину:

? Андрей Петрович… Вам прочитать написанное или Вы уже в курсе всего?

Рокотов некоторое время молчал. Затем, слегка улыбнувшись, протараторил:

? Алексей Михайлович, я не против очередного пасквиля на мою персону… Читайте, товарищ майор…

Самоуверенность пациента и его несколько приказной тон неожиданно привели невропатолога в замешательство. Он вспыхнул как спичка, и скрипнув зубами, все в том же угрожающем тоне продолжил:

? Капитан, Вы думаете, что я не прочитаю эти документы… Не прочитаю объяснительные записки многих свидетелей этого настоящего побоища, которое Вы устроили?… Я-я сейчас же это сделаю…

Рокотов брезгливо посмотрел на медика, лицо которого с каждым мгновением розовело. Его черные глаза бегали из стороны в сторону, слегка дрожали его губы. Он несколько приободрился. Стал развивал психическую атаку на своего противника. Он подошел к офицеру и взял из его рук папку. Пробежал глазами первую страницу. Затем саркастически улыбнулся, положил «дело» на стол. Несколько мгновений он стоял в задумчивости. Потом неспеша подошел к двери, открыл ее и очень спокойно произнес:

? Колесников, подобная порнуха для меня уже давно забытая вещь… Больше не старайся… Тебе мне тюрьму не пришить… Никогда, запомни это, майор… ? Он с силой хлопнул дверью и вышел вон.

До самого обеда Рокотов провалялся в постели. Лежал страшно понурый, не ожидал, что и суббота станет для него очередным днем нервотрепки. Он уже окончательно убедился, визиты к врачу ничего полезного ему не давали. Одни только нервные переживания. Он думал над очень простым вопросом. Сколько дней и ночей ему «положено» отбыть в этом заведении, чтобы его и на самом деле признали психом? У военной медицины, без сомнения, была определенная разнарядка. В отделении было пятнадцать человек. Советская Армия существовала шестьдесят лет…

После обеда Андрей закурил, не от нервов. Закурил просто так, сигарету стрельнул у знакомого ему старшего лейтенанта Морокова. Во время перекура познакомился с ним основательно. Не потому, что время было, а потому, что слишком интересной показалась ему жизнь этого офицера. Мороков еще в детстве мечтал стать военным. Сначала летчиком, потом командиром. Мечта сбылась. Закончил Алма-Атинское высшее командное училище. Учился он, так себе, через пень колоду. Его направили в дыру ? в Забайкалье, в Даурскую дивизию. От дикости и одиночества холостяк запил. В первый же отпуск твердо решил ? жениться. К такому выводу помогли прийти ему и его воспитатели: командир полка и комитет комсомола. Они строго предупредили: приедешь один ? накажем, с женой ? помилуем. Никто из них не хотел терпеть правонарушения, которые плодил молодой офицер. Ивану повезло в первый же день отпуска. В аэропорту родного города Алма-Аты он встретил девушку, она возращалась из Москвы, была в гостях у тети. Молодые люди летели в одном самолете, встретились в багажном отделении. Разговорились. В этот же день Тоня пригласила парня к себе домой. Вечером к нему пришла очередная удача. За столом, который был изысканно накрыт, он познакомился с родителями девушки. Папа работал директором одного из автопредприятий города, мама была референтом министра здравоохранения республики. У лейтенанта радостно екнуло сердце. Удачу ни в коем случае не надо упускать. За два дня до окончания отпуска он признался в любви к студентке Московского государственного университета, попросил ее руки. Антонида не колебалась, сразу же сказала «да». Она уже давно ждала этого момента. Ее не пугало даже то, что ее любимый Ванечка очень далеко служил от ее шикарной квартиры, которую подарили родители. Выбор дочери предки не одобрили. Молодой парень в сереньком костюме, пусть даже и защитник родины, особого доверия им не внушал. Не о таком принце для единственной дочери они мечтали. Горевали недолго, поджимало время. Свадьбу сделали чин-чином, с большим размахом. Не упали лицом в грязь перед многочисленными друзьями и знакомыми.

Мороков вернулся в полк через три месяца. С собою привез свидетельство о браке и справку о своей болезни. На обоих документах стояли печати. Первый был законный, второй ? липовый, заслуга тещи. Антонида приехала к мужу через год, летом. За время ее отсутствия Иван многое добился. Он уже не приобщался к спиртному. Это было его личной заслугой, проявил железную волю. Сказалась, конечно, и любовь. Офицер имел успехи и на военном поприще. Да еще какие! Через пару месяцев после возвращения в часть его назначили командиром роты, еще через полгода ? начальником штаба батальона. Воинское звание «старший лейтенант» Мороков получил досрочно. Порядочный офицер, он же и примерный муж встретил свою супругу в небольшом аэропорту города Читы. Вручил ей огромный букет цветов и крепко ее поцеловал. Поцеловал при большом скоплении народа. Не скрывал, что это была лишь небольшая плата за все то, что сделала Тоня и ее родители для сироты, мать которого работала сварщицей в автоколонне. В первый день офицер делал все возможное и невозможное для боевой подруги, чтобы ее усладить. Сначала они побывали в ресторане. Затем на такси объехали все места, связанные с декабристами. Для многих русских дворянских революционеров, поднявших в декабре 1825 года восстание против самодержавия и крепостничества, город в 1826-30-х годах стал местом их заключения.

Начало семейной развязки было положено через неделю. Жительнице двух столичных городов место службы мужа страшно не понравилось. Она увядала не по дням, а по часам. Молодожены на этой почве сильно повздорили. Дочь крупных чиновников не выдержала, дала пощечину своему некогда любимому. В день проводов, которые чем-то напоминали прощальную панихиду, офицер не выдержал, напился. Вскоре он опять вошел в прежнюю колею. Через год ему объявили служебное несоответствие. Еще через два года направили в небольшое селение Ахалкалаки, где облака можно и рукой достать…

Рокотов очень внимательно слушал собеседника, который в прямом смысле глотал сигарету за сигаретой. Ему сейчас было очень жаль этого коренастого мужчину, который жил одним днем и не знал, для чего он жил или существует на этой земле…

Во время откровенной беседы Рокотов новому знакомому свою душу не открыл, следовал своему правилу.

1979 год.11 марта. Воскресенье. До обеда в психушке начальников не было. Ее обитатели проводили время по индивидуальному плану. Он был копией для всех. Они лежали в постели или смотрели телевизор. Рокотов не был исключением. После завтрака он пару часов поспал, затем сидел за телевизором. Ничегонеделание его не только угнетало, но и нервировало. Произошедшая стычка с Колесниковым вынуждала его думать и думать. Определенное взаимопонимание между офицерами раньше давало Рокотову надежду, что Колесников хоть в какой-то мере скостит его «болезнь». Сейчас же подобные мысли он начисто изгонял из головы. Понимал, что майор может сделать так, что его, еще молодого человека на гражданке даже в дворники не возьмут. Посмотреть же все то, что написал о нем в талмуде врач, было невозможно. Папка находилась в металлическом сейфе, ключ от него Колесников носил с собою, в небольшой общей связке. Мысль обратиться за помощью к старшей медсестре сначала Рокотова приободрила. Коркина под предлогом служебной необходимости могла взять папку или в худшем случае лично сама поинтересоваться историей болезни офицера. Вскоре от своей идеи он все-таки отказался. Он ни только не хотел подвергать женщину какой-либо опасности, но и почему-то не верил блондинке. Она не была в психов три дня. Рокотов за это время не искал с нею каких-либо контактов. Тем более, сейчас, после вчерашнего инцидента с невропатологом.

После обеда в отделении появился Дрогов. Его визит для Рокотова был полнейшей неожиданностью. Он впервые видел шефа в воскресный день. Подполковник, одетый в белоснежный халат, кивком головы поприветствовал дежурного, вошел в спальное помещение. Повернулся направо, неспеша подошел к стене, остановился. Затем развернулся на сто восемьдесят градусов. На несколько мгновений замер. Потом приподнял голову кверху и уставился глазами вперед, на противоположную от себя стену, на которой висел портрет Министра обороны СССР Д. Устинова. Психи, лежавшие в горизонтальном положении, словно по команде повернули головы в сторону маленького человека с большими залысинами на голове. Подобный реверанс они делали утром, по понедельникам, когда он делал обход. Позади него следовала свита его приближенных. В ее составе было два майора, старшая медсестра и «синявка». Все они держали в руках объемные папки с историями болезни своих подопечных. Исключением был дежурный. Он ходил с ученической тетрадью. Дрогов после небольшой консультации с лечащими врачами принимал решение: кого выписывать, кого лечить дальше.

И на этот раз психиатр не изменил своей привычке, которую выработал за последние пять лет, когда стал шефом над всеми психами округа. Он почти по-строевому отпечатал два шага вперед и резко повернулся налево, к койке, где лежал больной. Затем глазами «прострелил» худощавого паренька, который, словно из пулемета, протараторил:

? Товарищ подполковник… Рядовой Уйгуров находится на лечении с 8 февраля… Жалоб и предложений нет…

Уверенный голос старослужащего в какой-то мере приободрил Николая Николаевича, но ненадолго. Уйгуров оказался в госпитале по просьбе командира полка. «Старик» жестоко избил сослуживца, отбил у него почки и выбил несколько зубов. Сделал его инвалидом первой группы…

Очередной псих оказался первогодок. Дрогов это сразу не только почувствовал, но и увидел. Арканов, уставившись испуганными глазами на офицера, некоторое время молчал, скорее всего, собирался с мыслями. Затем с большим заиканием из себя выдавил:

? Товарищ полковник… Я-я-я за-ме-ечаний не имею… Товарищ…