Записки обаятельного разгильдяя

Ты получается продолжаешь смотреть за ним и наблюдать. Хотя, активно уже не вмешиваешься. Понимаешь, что он ошибается, и делает плохо со своей жизнью. В этом случае, твое внимание не принадлежит тебе. Как и твое тело, тоже не принадлежит тебе. Ведь, если ты в другом человеке, кто тогда в тебе?

Но ведь, если я отвлеку свое внимание на себя, то могу что-то упустить. И с ним, произойдет страшное. А я буду в этом виноват. Поэтому я слежу за тем, что и как он делает. И даю ему возможность ошибиться там, где это будет для него безопасно.

Это хорошо для детей. Но для взрослых это плохо. А ведь ты про взрослых думаешь, когда говоришь об этом. Я не отвечаю за их жизнь, и я не отвечаю за их смерть. Их решения принадлежат только им одним.

А если отказаться от «позволения»?

Позволить себе, «позволить» другому жить по его разумению? Наверное, такое дозволение, это то же самое проявление доминирования. Я же позволяю… А может, ты таким позволением, хочешь дать ему возможность ошибиться? Затем, чтобы он еще крепче убедился в собственной несостоятельности? Дабы доминировать в нем навсегда, и уже без надежды на освобождение?

Похоже свобода другого человека, иногда может быть тяжким испытанием.

18.11.2015

Откуда-то из детства, я помню деда в шапке ушанке. Эта картинка всплывала передо мной частенько. Я маленький, мне лет пять. Это был не мой дед. Мы с друзьями и этим дедом играли в прятки. И я точно помню, что хотел его перехитрить. И ему прямо об этом сказал. Но, что бы я ни делал, он меня раскусывал. И мне от этого было невыносимо обидно. Понятное дело, что дед был старше и умнее меня. Но, я видимо этого не хотел учитывать. А хотел «победить» его в любом случае. И очень злился на то, что у меня не получается этого сделать.

Я решил, что это нечестно. Он ведь умнее меня и хитрее меня. Потому что он взрослый. А раз так, то он не должен пользоваться своим преимуществом. Чтобы все было честно. И чтобы я мог его победить.

Видимо, единственно честным событием я считал свою победу. И категорически не хотел, чтобы этот дед пользовался своим «преимуществом».

22.11.2015

Недавно обратил внимание на такую деталь. Отчего-то, у меня есть склонность во все вникать и все понимать. Даже, если мне этого особо и не нужно.

Это становится тяжким бременем, если ты находишься среди людей, которые так говорят, что понимать там нечего. Не от того, что все ясно и понятно, а оттого, что в их изречениях мысли вообще отсутствуют. Наверное, такие разговоры Перлз справедливо называл цыплячьим пометом. Очень уж они концептуально схожи. Особенно, если сюда присовокупить щебетание цыплят.

Я по началу думал, что это страх окружающего мира. Дескать я жду от него подвоха, и поэтому все время держу его на контроле. Но, с другой стороны, я «вникаю» и там, где мне точно ничего не грозит. И никакого подвоха не предвидится.

Поэтому, подумал, что такое напряжение, может быть вызвано вовсе не тем, что я боюсь окружающего мира, а нарушением мышления близких тебе людей. Которые тебя растили. То есть нарушением мышления у родителей.

Вчера мама прислала мне сообщения с благодарностью. И говорила о том, какой я хороший ребенок и как она меня любит. Это было звуковое сообщение. Но, тон ее был такой, словно ей тяжело и мучительно было это озвучивать. Слова были полны страданий. Слова были хорошие, а интонация такая, словно мир на грани гибели. И нет никакой возможности его спасти.

Такой родитель манипулирует. Из-за чувства вины, он принуждает думать ребенка о себе. И когда ребенок такое страдание в голосе слышит, то против своей воли начинает думать, от чего это родитель так страдает?

А родитель продолжает стенаться и причитать

Тогда ребенок начинает пытаться предугадать, что же в голове у его родителя. От чего он так страдает, когда никаких предпосылок для страдания нет? А потом желание «понимать» просто генерализуется, и будучи взрослым он уже по привычке пытается «понять» всех. Точнее, он вынужден это делать.

Я думаю, когда дело касается таких случаев, то нужно кое-что понять. В частности, разницу между понятием «понять» и «помочь». Понять такого родителя можно. Ему помочь нельзя. И вот это положение, надо как-то принять. Поэтому, думаю понимать можно кого угодно, но без поползновений ему помочь. Если тебя об этом прямо не попросят.

25.11.2015

Подумал о том, как искривляется мышление ребенка. Если родители отрицают очевидное. Из того, что видит ребенок и какие выводы, на основании этого он делает. Такое бывает, когда родители не хотят, чтобы он видел и понимал то, что для них является не желательным.

Когда ребенок видит результат, он делает вывод о его предпосылках. О том, что способствовало получению такого результата. И может высказать свои соображения родителям. Часто он бывает прав. Но, родители не хотят этой правды видеть. Оттого, в некоторых случаях высмеивают его соображения.

Он наблюдает и на основании своих наблюдений делает вывод. Если то, что видит ребенок в родителях постыдно или как-то говорит об их неблагополучии, то родители говорят, что его заключение не верное. Потому, что им не хочется признавать в себе лживость, лицемерие, алчность и другие пороки, которые выпирают так, что даже маленький ребенок их замечает. Они отрицают у себя их наличие, и отрицают правильность выводов ребенка.

Когда пьяное в дымину животное приходит домой, валясь в разные стороны, сбивает посуду, роняет мебель, они могут обидеться на сделанный ребенком вывод, что папа алкоголик. Они предпочтут «папа устал на работе»

Я думаю, что по такому механизму возникает нарушение мышления. Когда, ребенок верно считывает данные, и делает верные выводы. Но, в силу такого родительского воздействия не доверяет им. Своим выводам. Оттого, наверное, развивается нерешительность.

В итоге имея верное соображение, он своим мыслям не доверяет. Потому что ему прививают отношение к ним, как к чему-то глупому, несуразному и неадекватному.

Скорее всего во взрослой жизни у него будут проблемы куда похлеще. Он просто будет отказываться думать сам. И будет искать того, кто эту дыру в его душевной организации мог бы заткнуть.

28.11.2015

Я думаю, что есть еще одна причина, по которой человек затрудняется делать выводы. И она не связана с нарушением мышления.

Иногда, происходящее настолько понятно, что даже самый недалекий человек мог бы понять, что происходит и как. Но, удивительным образом, в некоторых случаях, такая очевидность не является очевидной. Если у меня плохие отношения с женой, и она обходится со мной плохо, то я могу сделать вывод что она меня не любит.

Но, могу и не делать. И то, что я этого вывода не делаю, не является следствием нарушения мышления. Это не то же самое, что я не способен этого увидеть.

Тут суть в другом. В первом случае, человек не способен увидеть, а втором он не хочет видеть. Потому что, если он увидит, что к нему плохо относятся, ему принимать решение о дальнейших действиях. Если жена меня не любит, я должен от нее уйти. Такое решение мне нужно будет принять.

Но, если я страдаю страхом одиночества, то для меня такое решение будет нежелательно. Так как, возникнет возможность активизации этого страха. А мне не хотелось бы его переживать. Оттого, я могу «не замечать» ее дурного ко мне отношения. Чтобы мне не пришлось принимать трудных для меня решений. А потом на их основании действовать.

Страх одиночества, будет сильнее обиды, на плохое ко мне отношение. И скорее всего, я буду подстраховываться. Буду что-то такое делать, чтобы она от меня не ушла. Что я буду делать? Наверное, это будет зависеть от ее характера. И скорее всего я буду использовать всякие нечестные ходы, противостоять которым она не сможет.

В ход могут пойти болезни, упадок в делах, или алкоголизм, угрозы или подкуп деньгами или какими-то услугами.

Сдается мне, что все эти ухищрения, конечны. Никогда они не могут длиться вечно. И когда-то прорвет. Выползет невозможность обеспечивать на том же уровне. При алкоголизме, возникнет деградация, которая будет настолько существенной, что жить со мной, не будет представляться возможным уже по совершенно объективным признакам. Или, я заболею всерьез. Когда, уповать придется уже на возможности современной медицины.

Как говорится «сколь веревочка не вейся». Да… И как в таких случаях быть?

1.12.2015

Я думаю, что боюсь жить один. Но, стараюсь выглядеть так, будто это не так. Оттого, я делаю вид, что я терплю все те проявления, которые мне не нравятся в моей супруге. С эдаким понимающим видом. Боясь себе признаться, что сам к себе, я отношусь плохо. Как, к человеку, не способному и трусливому. Который, только и брюзжит, что ему мешают добиваться больших высот, А, сам, трусливо поджимает хвост, когда впереди нет никаких для этого препятствий.

И вот это уничижительно к себе отношение, и порождает желание постоянно кусать жену и упрекать ее в том, что она меня не любит, или плохо обо мне заботиться.

Мне кажется, ты слишком сильно увлекся тем, чтобы доказывать жене, что ты чего-то стоишь. И от этого своего увлечения, утратил тот путь, на котором это стоило бы делать.

У тебя ведь есть идеи, и эти идеи стоящие. Только, ты отчего-то увлечен, но не ими. Так тоже жить можно. Вместо серьезного дела, кусать близких, и упрекать их в бездеятельности. И от этого, временно чувствовать себя значительным кренделем.

На что ты тогда, променяешь свой путь? На домашние ссоры и дрязги?

Такое чувство, что ты трусишь совершить хоть какой-нибудь шаг. Не какой-то большой, а вообще, любой!

Чего ты так боишься? Что ты не дееспособен? А твоя сущность настолько ничтожна, что не сможешь заработать себе на пропитание? И погибнешь от голода в одиночестве?

Сдается мне, что я вру сам себе. Если бы я боялся голода, или чего-то подобного, то любая работа мне бы подошла. Собственно, ее любой и хватает, для того чтобы себя прокормить.

Это трусость заняться своим делом. Тем, которое тебе нравится и, которое хочешь вести. И даже трусость хотеть. В этом случае, любой шаг, явился бы большим делом. А не, воздыхания и собирания заняться делом «потом», чуть «позже», когда «время придет».

4.12.2015

Проблемы в общении, были у меня с детства. Дело в том, что я никогда не отличался ни скоростью ума, ни остротой слова. Мои знакомые, иногда надо мной подтрунивали. Часто меня это обижало. Меня приводило в уныние то, что я не могу достойно ответить.