Одна нога здесь… Книга третья

– Мать, мать, мать… – привычно отозвалось эхо в углах корчмы.

– Ещё бы по одной… – мечтательно протянул кто-то.

– После того как с этими, – корчмарь кивнул в сторону двери, – разберётесь, так может ещё по одной и выйдет.

– Ну чего, пошли, что ли, братцы? – рыгнул Мякиш.

– Если братцами называет, значит всё, пощады не жди… – пояснил Яромилычу корчмарь.

– Давай! Навали! – загомонили разгоряченные голи. Вот теперь было видно, что они рвутся на молодецкую забаву не по воле Ярыги, а по собственному хотению.

Мякиш рванул на груди остатки засаленной рубахи, содрал дверь с петель и с рёвом «Па-а-анесла-а-ась!», первым кинулся наружу.

– Всё, теперь ходу! Ребята вряд ли задержат их надолго. – Корчмарь схватил старика за рукав и потащил за собой в подсобку. Яромилыч едва успел подхватить Жучку подмышку и закинуть сумку на плечо. Вослед им несся радостный громоподобный хохот Мякиша и нестройное подголосье голей, состоящее из отборнейшей матерной брани.

– А шкалик – это сколько? – любопытствовал Яромилыч на бегу.

– Осьмушка, – обронил через плечо запыхавшийся Ярыга.

– Не разорительно, столько народу задарма напоить?

– Чепуха. Разбавлю пару бочек водой, тоже на тоже и выйдет.

– А с дружинниками как же разбираться будешь?

– Скажу, что принял их за оборотней в доспехах.

– Это как? – поразился старик.

– Ну, за налётчиков, что под княжеских воинов рядятся. Те ещё черти! Придут такие, скажут: «обыск»! И пойди откажи им, они ж вроде как на службе, по велению княжескому! Ага! Как же! Пустишь таких, а они тебя гирькой по темечку, и пока ты в себя придёшь, вынесут из дому всё что нажито.

– Да уж…

Пробежав подсобку, кладовку, поварню и склад, они спустились в погреб и побежали дальше, мимо рядов бочек, источавших умопомрачительные винные запахи, мешков с припасами и каких-то беспорядочно расставленных ящиков. От сводчатых кирпичных потоков гулко отзывалось эхо их шагов. Разбросав у грязном углу какую-то ветошь, Ярыга нащупал железное кольцо, потянул его со всей силы, и крышка люка, натужно скрипнув поддалась. Из проёма пахнуло могильной сыростью и ещё каким-то неприятным запахом.

– Нам сюда! – Корчмарь запалил огарок сальной свечи, и осторожно спустился вниз по гнилой лесенке. Судя по чавкающим звукам, он ступил в воду. Яромилыч сошёл следом и сразу же притопил лапоть, под ногами слабо струился холоднющий ручей. – Это чудо градоустроительной мысли, синебугорская водосливочная канава, идёт под всем городом. – Отзвук его голоса разнесся, утроившись где-то вдалеке. Дальше ты уж один, дед, мне назад надоть, присмотреть, как бы не разнесли заведение в щепки. Вот запас свечек, на всякий случай даю десяток. Сейчас иди прямо, пропусти шесть поворотов налево и три – направо, только потом сверни налево, здесь и будет выход прямо под Перуновым храмом. Тебе, хорошо бы с Подпольем связаться, да сейчас, увы, времени на то нет…

– Слышал я уже что-то про Подполье ваше…

– Они как и ты, против князя.

– Да я, вроде как, ничего против него, вашего Володаря, и не имею…

Но Ярыга уже не слушал его. Пожав старику ладонь, он выбрался наверх, кивнул на прощанье и прикрыл люк. Яромилычу показалось, что темень вокруг как-то сразу сгустилась ещё больше. Он спрятал свечи в сумку и вздохнул:

– Ну, делать неча, Жучка, будем выбираться.

Скамеечку пришлось опустить с рук прямо в воду, иначе идти было не удобно – в одной руке дед держал свечу, другой нащупывал путь перед собой при помощи верной палочки. Животинка радостно зашлепала по ледяной воде, подняв тучу брызг, и Яромилычу пришлось напомнить себе, что она не из крови и плоти, и насморк ей точно не грозит.

«Пропустить слева, э-э-э, шесть поворотов, а справа – три. Или наоборот? Три слева, шесть – справа? Он ещё пять чего-то там называл», – Указания Яромилыч выслушал не очень внимательно, и теперь силился вспомнить, о чём ему говорил Ярыга. Увы, от сосредоточенных размышлений путаница только увеличивалась. Три, шесть, пять, это точно. Но чего и куда? Эх… Вернуться назад он не смел, ибо вряд ли смог бы найти то место, где они спустились сюда. Оставалось идти вперед, пока есть свечи, а там уж будь, что будет. Авось где какой выход отыщется, лесенка опять какая-нибудь попадётся, или ещё чего…

Нога давно уже свербила, но тем не менее нападение Яромилыч пропустил, ибо совершенно некстати вспомнил родные Зибуня, дом свой, Любаву. Замечтался, одним словом… Какая-то мерзкого вида тварь выскочила словно из ниоткуда и клацнула перед его носом зубами, чуть-чуть промазав. Старик отпрянул назад, выставив палочку вперед, и присмотрелся, кто ж это такой-то?

– Ёжик? – удивился он, узрев на спине у неизвестного зверя торчащие во все стороны довольно внушительные колючки, и, взяв палочку подмышку непроизвольно протянул свободную руку вперед, как бы желая его погладить. В детстве Яромилыч любил этих смешных собирателей грибов, смекалистых и трудолюбивых. – Ёжик… – тихонько позвал он.

Тварь угрожающе зарычала, недобро посверкивая глазами. Размером она была Яромилычу примерно по колено, длиной локтя в три, если не считать хвост, черные колючки на спине топорщились, маслянисто поблёскивая.

– Ёжик, а ёжик…

Дед только и успел испуганно отдёрнуть руку назад, когда острые как лезвия ножей клыки полоснули по рукаву, разорвав его в лохмотья. Промахнувшись и на этот раз, тварь плюхнулась в воду брюхом, разбрызгав вокруг вонючие потоки. Фыркнув, она отряхнулась, и стала примеряться для нового прыжка. Выскочившая из-за Яромилыча Жучка случайно налетела на колючего зверя и тот, по-змеиному зашипев, присел на своих коротких лапках, озираясь то в один бок, то в другой, стараясь не упускать из виду ещё и нового врага. Яромилыч взбодрился, поняв, что «ёжик» испугался, и теперь вряд ли станет нападать. Перехватив палочку поудобнее, он пригрозил ей зверю:

– Ну! Смотри мне!

Осмелев, он даже сделал пару шагов в сторону твари, и та торопливо отползла назад, шипя и нервно суча длинным голым хвостом во все стороны.

– Боишься? Ну, то-то же…

Нарастающий топот маленьких лапок, шлёпающих по подземному ручью, отвлёк его внимание.

– Что за чёрт?

Жучка подскочила ближе и испугано прижалась к его ноге. Дед обернулся на шум, позабыв про оставшуюся за спиной тварь, и принялся щурить глаза, силясь разглядеть, что это там движется в темноте. Свеча давала возможность увидеть едва лишь на пять шагов вперед, а все, что было дальше, так и оставалось сокрыто. Горячий воск заливал ладонь, но дед не обращал внимания на обжигающие капли, замерев в томительном ожидании. Топот становился всё громче, хотя и не стал отчётливее, словно у спешащих сюда были мягкие лапы. Лапы??!!! И Яромилыч понял, КТО спешил сюда – собратья притаившейся за его спиной твари!

– Беда, Жуча, – молвил он, наклонившись, чтобы погладить скамеечку. – Беда. Не убежать нам. Чего ж делать-то? Любаву спросить, может? И впрямь, спрошу.

Яромилыч зажмурил глаза, затаил дыхание в груди, а потом словно крикнул куда-то в пустоту, но не вслух, а про себя: «Любавушка, опять у меня невзгода, твари какие-то наседают! Посоветуй, что делать…»

И Любава ответила. Где-то в дальних уголках сознания у Яромилыча отозвалось, тихо, исчезающее тихо: «Свечи… и прочитай книгу…» Старик словно нутром почуял, что на этот ответ у ведьмы ушли чуть ли не все её волшебные силы.

– Свечи? Свечи… Зажечь, что ли? Ладно, Любавушка, как скажешь. И прочитать книгу. Ага, сейчас, сейчас.

Не обращая внимания на загнанную в угол шипящую тварь, он торопливо расставлял свечи в выщерблинах осклизлой стены, и зажигал их от уже горящей. Жучка тем временем не выпускала «ежика» из угла. Когда все свечи были запалены, Яромилыч прислонил палочку рядом, чтобы была под рукой, достал из сумки книгу Велеславовых тайнословий, открыл её на первом попавшемся месте, зажмурился, перед тем как увидеть открывшиеся строки, а потом, открыв глаза, прочитал громко, чеканя каждое слово:

И самый громкий крик
Вдруг оборвется
Тишиной…[29 - Влх. Велеслав. «Роса на мече». – М.: ИОИ, 1999, стр. 54.]

Тварей, что бежали сюда, все это не остановило. В неверном свете десяти свечей дед видел их косматую стену, с визгом вырвавшуюся из-за дальнего поворота. Вздохнув, он убрал книгу в суму, наклонился, чтобы погладить скамеечку, после же взял покрепче палочку и стал ждать…

ГЛАВА 4

Записки Хатэтуримо

Запись 1. « Поскольку я теперь путешественник, то буду, как это и полагается в моем положении, вести записки, в которых поведаю грядущим поколениям о всех чудесах, что я увидел в пути, и всех трудностях, что сумел преодолеть.

Страну Чхон я смог покинуть довольно быстро, буквально через полмесяца, после того, как меня задержали в порту, досмотрели все вещи, долго выспрашивали с какой целью я прибыл, на долго ли, к кому, есть ли у меня в Чхон родственники (живые или умершие), и каких я придерживаюсь взглядов. За содержание меня же в городской тюрьме платить пришлось мне из своего собственного кармана, такие вот у них удивительные правила. Я рассыпался в уверениях в моей искренней лояльности к их государю, чей сын Квон сватался сейчас к племянницам нашего Императора, и раздал много-много рё местным чиновникам, и лишь после этого был пропущен дальше, в Пустые Земли».

Запись 2. «Здесь заканчивалась цивилизация. По эту сторону – Чхон (какая-никакая, а культура), а по ту – бескрайние просторы, дикие и пугающие своей неосвоенностью. Пустые Земли на самом деле оказались не такими уж и пустыми. Народ здесь водится, и, что самое поразительное, рё у местных скотоводов-кочевников вполне в ходу. Дивясь на мою одежду (а местные ходят исключительно в вонючих козьих шкурах), они сделали вывод, что я знатный человек, и здешние вожди даже поспорили, на чьей дочери я должен женится. Кое-как мне удалось доказать, что после военных кампаний, пройдя через жуткий холод и немилосердный голод, я более не испытываю никакой тяги к женщинам. И эти слова, мой благосклонный читатель, скажу я тебе, обернулись для меня великим испытанием…