Одна нога здесь… Книга третья

– Болеет? – нахмурился Ярыга. – Что ж ты, дед, с хворой животиной ко мне заявился? Тут люди трапезничают…

– Да нет, не болеет, – успокоил его дед. – Собачка у меня не простая, редкой породы. Ей особые корма полагаются.

– «Рыгал-Конина», что ль?

– Она самая.

Жучка и впрямь не стала есть. Недоумённо постояв над гостинцем, она отошла подальше и легла. Дед полез в сумку, желая расплатиться за еду, но Ярыга удержал его руку:

– Ничего не надо. Друзья Грибана – мои друзья.

– Ну, тогда, мил человече, прими хотя бы мою благодарность. Все было весьма вкусно!

Довольно кивнул, Ярыга снова спрятался за стойку, а Яромилыч снова вернулся к свом грустным мыслям: «О чем бишь я? Ах, да, кольцо…» Так и держа перед собой письмо Грибана, другой рукой он принялся шарить по сумке в поисках волшебной безделушки, но тут же забыл обо этом, вздрогнув от неожиданности – по тыльной стороне письма вдруг сами собой стали появлялся буква за буквой!

«Вятшенька, милый, („Она! – возликовал Яромилыч, – весточку дает!“) колечко заморочное одевать не спеши. Такие кольца лишь на двенадцать одеваний на палец рассчитаны. У твоего силы только на один раз и осталось. Побереги его. Я ворожила на тебя: вышло, что помочь тебе может только чужеземец. Но кто он, где его искать – про то не знаю. Когда его увидишь, ты сам поймешь, что это он…»

Под конец письма буквицы становились все более неуверенными, нажим невидимого писала слабел и слабел. Волшба, должно быть, отняла у Любавы много сил. Яромилыч думал, что это и все, что ведьма смогла ему передать, но тут береста трепыхнулась ещё раз, разродившись последней строкой: «Держись, лада мой, ты справишься…» Яромилыч улыбнулся, отчего морщинки у глаз разбежались лучиками: «Лада мой!» Сердце радостно забилось в груди. Дед сейчас и впрямь ощущал, что справится с любой трудностью, одолеет любого врага! Да хоть самого Чернобога! Но тут в ноге у него отчаянно закололо, и улыбка старика медленно погасла.

– Э, хозяин, тута дружинники к тебе идут, – молвил с порога какой-то толстячок, покинувший было заведение. – Толпа целая!

Удивлённо тряхнув головой, он быстро выскочил наружу, явно желая оказаться подальше. Ярыга мигом подлетел к выходу и выглянул наружу. Первого сунувшегося дружинника, молодого холёного щеголя, что блестел кольчугой словно рыба чешуёй, он остановил, уперев ему ладонь в грудь. Тот удивлённо похлопал ресницами, а потом звонко, почти по девчачьи воскликнул:

– По какому праву мешаем исполнять высочайшее княжеское повеление?!

– Не видел никаких листов, удостоверяющих это, – с издевательской усмешкой отозвался корчмарь.

– У нас устное распоряжение изъять из данного питейного заведения одноногого старика с сумкой и собакой на привязи! Прочь с дороги! – Молодчик петушился не на пустом месте, за его спиной грозно сопел отборный отряд.

– Иди-ка ты!.. – Ярыга ухватил щеголя за ухо, крутанул дружинника на месте и отбросил вон. И тут же, ухватившись за край двери, рывком захлопнул её прямо перед носом у следующего сунувшегося дружинника, вдарив того по лбу. За дверью охнули, а потом послышался звук падающего тела. Задвинув засов, Ярыга перевел дух:

– Вот навалились, стервецы! Уважаемые постояльцы, вам всем лучше на время удалится по своим каморам, ибо сейчас здесь будет жарко!

Постояльцы негромко переговариваясь, поспешили последовать его совету. Никто и слова поперек не сказал – либо знали крутой норов Ярыги, и предпочитали сейчас ему под горячую руку не попадаться, либо стычки с дружинниками здесь были явлением довольно частым, которое лучше всего было переждать в укрытии.

– Там чуть ли не цельный полк прислали! – кипятился Ярыга. – Похоже, старче, навёл на тебя кто-то… Будем выкручиваться. – Корчмарь почесал в затылке. – Та-а-ак… – он обернулся к кабацким голям. – А ну-ка, витязи запечные, кто хочет заработать шкалик?

На вопрос корчмаря вскинулось с десяток кудлатых голов.

– Шкалик?! – просипел один, трясущийся и весь какой-то засаленный, то ли дед столетний, то ли парень молодой. – А что за работа?

– Железнолобым бока намять, ясен-красен, – утерев сопливый нос, вместо корчмаря ответил другой кабацкий завсегдатай. – Так ведь? Согласные мы.

– Чур шкалик вперед! – загомонили голи наперебой.

С сомнением оглядев своё «войско», Ярыга хмыкнул, продолжая придерживать плечом дверь, сокрушаемую ударами снаружи:

– Слабоваты ребятки, недолго простоите. Был бы здесь Мякиш…

– Да тут он! – отозвались голи. – За печкой дрыхнет, сурок свинячий!

Яромилыч бочком придвинулся к печи и одним глазком глянул в темный проём меж кирпичной кладкой печи и стеной. Точно, там кто-то беззастенчиво спал, словно медведь в берлоге, исторгая храп из самой глубины души. Корчмарь подозвал двоих пьянчужек и поручил им придерживать дверь, а сам пододвинул старика в сторону и, взяв кочергу, невежливо потыкал ею в темноту.

– Уйди, зашибу! – проворчало оттуда.

– Мякиш, вылазь, дело есть.

– Дела подождут. – Соня, судя по звуку, перевернулся на другой бок и утих.

– Мякиш, етить тебя за ногу, хозяин наливает! Шкалик! – принялись подзуживать голи. В их дребезжащих голосах было столько невыразимой страсти, а слово «шкалик» они произносили так сладострастно, что Яромилыч поневоле поверил, что шкалик – это и впрямь такая вещь!

– Мякиш у нас о-го-го, – пояснил старику Ярыга. – Из бывших записных бойцов. Один против десятерых выходил! За энто дело подносить принято завсегда, вот и спился мужичище…

– Мякиш, ну так что насчёт шкалика?!

– А чего надо-то? – уже более заинтересованно пробубнил запечный житель.

– Мордобой намечается! С княжеской дружиной! – Голи прямо пританцовывали на месте, но вряд ли в предвкушении драки, скорее уж всё таки дело было в пресловутом шкалике.

– За шкалик?! Ну на фиг! – Мякиш снова занырнул поглубже за печь.

– А за три? – надбавил корчмарь.

По заведению прокатился завистливый стон голей. Но Мякиш был непреклонен:

– На фиг!

– Четыре?

– Четыре раза на фиг!

– Мякиш, я тебе половину долга спишу. – Корчмарь был, похоже, не на шутку обеспокоен тем, что дверь уже подпрыгивала на петлях, грозя вот-вот слететь долой.

– Половину?! – боец удивился неслыханной щедрости. – Это другой разговор!!! Уже лезу.

Из поёма полетели хлопья копоти, а следом на карачках выполз долгожданный Мякиш. Детинушка был великанского роста, даже не поймешь сразу, как он там в запечной щели умещался. Должно быть, согнувшись в три с половиной погибели. Засаленные кудлатые космы торчали во все стороны, борода напоминала воронье гнездо, а сам он был весь какой-то словно припорошенный пылью, и грязнущий настолько, что от зловонючей волны, набежавшей от Мякиша, даже ко всему привычные голи прыснули врассыпную. Богатырь сладко потянулся, напомнив медведя после спячки, тряхнул головой, с хрустом размял пудовые кулачищи, потом неторопливо обвел всех мутным взглядом и протянул вперед закопченную ладонь.

– Чего тебе? – не понял Ярыга.

– Шкалик. Один сейчас, для разугреву, а три остальных – после.

– Так мы ж про половину долга говорили…

– И половину долга тоже не забудь.

Корчмарь махнул рукой половому и тот мигом разлил по кружкам вина, голи спешно подскочили к стойке, одним махом влили в себя содержимое и дружно выдохнули:

– Благодать!