Сикстинская мадонна

– Надя! – подходящее найдя решенье, нестандартное, как в небе часто приходилось находить в полетах, на борту когда беда случалась.

И супруга подошла.

– Знакомься, дорогая, лейтенант Емелин, представляю, Алексей Иваныч. Новый наш силовичок-хаевец, двухгодичник, как и я когда-то. На одном мы самолете служим.

Дама руку протянула:

– Надя, – улыбнувшись через силу явно, тихо молвила, в сторонку носом поведя, – от вас воняет очень, извините, у меня до вони аллергия, хоть до слабой даже. А от вас как раз исходит, Леша, нечто гадкое, – чихнула дама, – что подальше отойду я лучше.

И в стороночку скорей. А парень весь пунцовою залился краской и на вишню стал похож большую. Шухов, видя сей конфуз, на помощь поспешил ему:

– А знаешь, Надя, где сей запах приобрел товарищ?

– Нет, не знаю.

– А когда бы знала, так могла б и потерпеть и так вот не конфузить мужика бестактно. Видишь, парень покраснел как густо.

Вопросительно взглянув на мужа, неподдельно удивилась Надя, кочегар же, посерьезнев, тихо, но доходчиво сказал и ясно:

– Привезли на самолет нам нынче ни с того и ни с сего ракету и, представь себе, с двойной охраной. Вешать начали ее и, надо ж, уронили на бетон – заразу. Раскололась пополам и стала выливаться из нее такая дрянь вонючая какой представить не возможно без бутылки водки. Коль не Леха, чтоб не знаю было. Как Матросов амбразуру телом, ту дыру закрыл, ребят спасая, провонявшись всех сильней при этом. Как не мылся – бесполезно, видишь, а собрался на помолвку парень. Что жених своей невесте скажет, чертов запах та когда учует? Это я могу военной тайной эдак запросто с тобой делиться, а ему пока нельзя: проверить даму надобно сперва на тему, с языком как управляться может.

– Я сочувствую, – сказала Надя, – только как ему помочь – не знаю.

– Я то знаю, как помочь, недаром кочегаром десять лет летаю. И решение нашел проблемы, но оно в твоих руках, Надюша.

– Ничего не понимаю что-то.

– Обработать надо парня просто чем таким, что сей задушит запах.

– Ну и чем?

– Не догадалась так и?

Помотала головой супруга, а супруг:

– Про мой подарок вспомни.

– Про какой?

– А про духи, Надюша, про французские, что я недавно в военторге отхватил случайно. Запах их забьет любой, и также две недели он держаться может. Сердцем чувствую: как раз то средство, нам которое сейчас и нужно.

– Дорогущие они, – вздохнула Надя, явно не желая очень дефицитом дорогим делиться.

– Дорогущие, но делать что же, – Шухов снова, – не поможем парню, так фортуна поломаться может.

Тяжело опять вздохнула Надя, но пошла и принесла коробку голубую с позолотой мелкой. По периметру большие буквы золотые шли каймой красивой MARION DE LORM, как видно, фирмы незнакомое досель названье, но которое звучало мило.

– Дефицит и дорогие очень, – повторила, протянув Надежда, – от души вот отрываю прямо. Ну да ладно, может, жертва эта вам, Алешенька, в любви поможет. Не забудьте пригласить на свадьбу.

– Непременно, все срастется коли, – возбужденно отвечал Емелин. – И еще вы не волнуйтесь, Надя, за духи. Я их найду, такие ж, и куплю вам за любые деньги. В этом вы не сомневайтесь даже. Не жалейте, так любезны будьте.

– Ну, гляди, студент, ловлю на слове. И как следует душись, хаевец, – улыбнулась, а Емелин тут и рад стараться да давай обильно на одежду дефицитом брызгать.

Обработки был процесс закончен очень скоро, и позвал супругу кочегар, чтоб жениха понюхать. Подошла та осторожно, тихо и затем в себя втянувши воздух, удивилась:

– Прямо таки странно, лишь одно благоуханье только. В самый раз идти, пожалуй, к даме.

– Вам, великое спасибо, Надя! – силовик пролепетал. – Спасибо! До свиданья! Ваш должник по гроб я!

Шухов парня проводить спустился и, когда уже пожали руки на прощание, сказал Емелин укоризненно довольно шефу:

– Я, конечно, благодарен очень вам за все, но все равно считаю, так обманывать нельзя супругу. Славной женщине такой, как можно вешать на уши лапшичку гнусно? Вашу выдумку с военной тайной, перебором я считаю явным.

– Перебором!? – загорелся Шухов. – И лапшу зачем на уши вешать!? Замечательно! Да знай, Надюша, о купании смешном в сортире, не видать тебе духов французских, как ушей своих, в говно нырявших.

– Понял, шеф! Прошу простить покорно! Извините, так любезны будьте! – очень густо покраснел Емелин. Кочегар же:

– Ну да ладно, топай, – улыбаясь, проворчал, – хаевец. Взял на душу грех большой, не спорю, обманув свою жену, однако, это все из-за кого, ты помни.

И расстались. И пошел скорее к Балалайкиным Емелин Леша.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ. ПОМОЛВКА

Лишь в одиннадцать часов Емелин оказался у двери заветной. На звончек надавил, волнуясь. Дверь тотчас же отворила Лена, и с укором посмотрела:

– Где ж ты это Леша пропадал так долго? – опоздавшего спросила. – Мы тут уж совсем тебя заждались с папой.

И сбиваясь, заикаясь даже, ей Емелин отвечал уныло:

– Как же ты была права, Елена, то, что в армии нельзя чего-то абсолютно обещать конкретно. Эту мудрость ощутил сегодня на себе я, понимаешь, лично, – посильнее напустил тумана лейтенант, понепонятней чтобы, и умильно улыбнулась дева да расспрашивать не стала больше. А за руку жениха скорее да в квартиру повела, где папа ожидал как раз за водки рюмкой.

– Вот, знакомьтесь, – прозвенел звоночком голос девушки, – мой папа это, Балалайкин Александр Петрович. А вот это мой Емелин Леша.

Особист, оставив дрему, руку тут же гостю протянул, когда же их пожали мужики, промолвил:

– Разговаривать пошли на кухню, там за водкой интересней будет.

В кухне столик ожидал накрытый. Водка «Русская» на нем стояла и бутылочка вина сухого. И закуска. Балалайкин в рюмки водки влил, вина в бокал красивый и:

– Поехали! – заместо тоста по гагарински подал команду.

Рюмки выпили до дна мужчины, а винцо лишь пригубила Лена, шоколадкой закусив «Аленка».

Сервелата съев, кусочек круглый, Балалайкин вдруг спросил Алешу:

– Служба как тебе у нас по нраву? Не надумал оставаться в кадрах?

И ответил тот: