Сикстинская мадонна

– Тянем!

Исключительно был страшен Леша. В тот момент лишь я его мог видеть, но, однако же, представить можно, полагаю, и совсем не трудно, что за чудо он являл собою. Но гвардейцы потащили дружно. И как будто из бутылки пробка, Леша выстрелил на воздух свежий, грязью адовой обдав при этом всех спасителей своих прилично – на ладошку-то, поди, налипло.

Заругались технари, взроптали. Мат технический предельно едкий с ароматами дерьма смешался, но унял прыть подчиненных Шухов:

– Зря ругаться не резон сейчас нам, на карьер бежать скорее надо отмываться от дерьма, а то ведь, как вонючими домой являться?

К счастью в части был карьер отменный – триста метров с небольшим от штаба. И к спасительной воде метнулась группа дружною гурьбой смешною – всех быстрей бежал, конечно, Леша. Как ошпаренный, летел мужчина, несмотря на то, что фал серьезно, не отвязанный, мешал движенью, возвратившийся из ада, даже в суматохе про него не вспомнил.

В это время особист Сашуля с кресла встал и подошел к окошку. И взглянув в него, узрел такое, поперхнулся от чего невольно: человек, дерьмом покрытый густо, без одежд бежал что духу было, за собою волоча веревку. За бегущим же летела стайка разъяренных технарей, что матом безобразно и нещадно крыли… И убийственный противный запах в чудном воздухе витал вечернем.

Вот свалились из бегущих двое, наступив на скользкий след, который полосой за голышом тянулся. И закрыл чекист глаза в испуге, прошептав:

– Не долечился, сука!

В том, что это донимали глюки особист не сомневался даже. Он глаза закрыл: «Вот черт, – подумал, – а ведь плюс есть от горячки белой, сногсшибательных таких сюжетов не придумать с головой здоровой. А чего? А почему бы после КГБ не ломануть в писаки? Зарабатывать на хлеб насущный исключительно пером считаю перспектива не плохая вовсе. И тем паче, что совсем не надо интересные искать сюжеты, их всегда в башке в достатке будет у больного головой серьезно. Вон как лезут! Вон как прут лавиной! Крысы ставили концерт недавно, восхитительный промежду прочим, а теперь вот технари такой же разыграли. Не сценарий – бомба! Человека вроде как в сортире, сняв одежды, утопить хотели, бедный вырвался каким-то чудом и от гибели несется верной… Но веревка! Для чего веревка?.. Возвращается горячка снова!..»

И закрыл глаза Сашуля плотно их, ладошками прикрыв вдобавок. Да минут так простоял с десяток.

А пока стоял чекист, в тревоге, в беспокойстве пребывая жутком, дружно плюхнулась в карьер ватага и в блаженной замерла прохладе. А вернувшийся из ада только, было чуть не потерял сознанье от нахлынувшего вдруг блаженства. Тело юное обмякло, млея, будто в сладкий рай попав внезапно. Время вдруг остановилось словно. Снял с себя Емелин фал ненужный… Только счастье то недолго длилось. Вспомнил Леша, что забыл ПМ свой с кобурой у туалета, в травке, опьяненный долгожданной волей, свежим воздухом, победы счастьем. Из живительной водицы пулей перепуганный назад метнулся, разумеется, как прежде голый, но без слоя липкой дряни только. Как никак, а окунулся все же.

В это время особист Сашуля, осторожно отведя ладошки от лица, раскрыл глаза и снова представление увидел злое, подтверждало что болезнь конкретно: штаба мимо тот же голый мчался, только в сторону уже другую. Не бежал за ним никто, и также хвост веревки не тащился следом. И еще теперь голыш был чистым.

Испугавшись, вновь глаза зажмурил экс-чекист, а лейтенант Емелин кобуру свою нашел с ПМ-ом и помчался к водоему снова. И, когда вновь пробегал у штаба, то решил открыть глаза Сашуля, в раз последний убедиться чтобы в злом диагнозе болезни глупой. Так и есть. Она, конечно, белка! Тот же голый с пистолетом только. Весь дрожа в комок болезный сжался, перепуганный чекист до смерти и на пол присел с окошком рядом, приступ эдак пережить желая.

А Емелин вновь упал в блаженство и наяривать давай руками интенсивно сам себя, смывая с тела юного дерьма остатки.

Кисли рядом технари в комбезах, потому как в них ныряли прямо в водоем. И посидев немного, вышли, сняли их с себя, отжали да повесили на ветках ивы, что росла на берегу карьера. Ветерочек, чуть шалил который, теплый, летний стал сушить проворно спецодежду, а народ обратно в благолепную подался влагу. Что сидеть на берегу без дела, да вдобавок голышами также, можно ежели в воде плескаться.

В упоении на иву глядя и увидевши на ней комбезы, вспомнил снова раздраженно Леша, что забыл у туалета форму. Вылез нехотя на берег ну и за одеждою обратно дунул. В это ж время особист Сашуля чуть привстал и за окошко глянул: снова голый, тот же самый голый, но уже без пистолета правда. Улыбнулся КГБэшник горько и не стал опять садиться на пол, а в окно решил смотреть печально на крутой круговорот сюжетов. И когда из-за угла Емелин, так же голый, появился снова, то тому не удивился даже, но погневался:

– Ну, бегай-бегай! – прошептал, – несчастный глюк, поганый! Хлопочи, давай, старайся, мерзость! Только мне по барабану это! Сумасшедший я! Скажи спасибо, что намедни отобрали дуру, а не то бы непременно шлепнул!

И как только за углом санчасти скрылся Леша, закурил Сашуля, и колечки голубого дыма в нос Дзержинского поплыли молча. И конечно тот чихнул бы точно, не портретом будь в зеленой раме.

Докурив, уже совсем спокойно от окошка отошел Сашуля и устало развалился в кресле. Да заснул. Достали нервы таки.

А Емелин, облачившись в форму, к оружейнику пошел скорее, откисать свой экипаж оставив.

Оружейная. Открыты двери. В них Емелин залетел стрелою. И оружие хотел лишь только положить свое на стол, как взглядом повстречался вдруг с глазами злыми оружейника, привстал который. Намерения его простые не имели толкований разных.

Стал как вкопанный Емелин Леша, а помеха со всего размаха бахнул пО столу рукой тяжелой. Штукатурка с потолка слетела от сурового того удара и тревожно задрожали стекла от него, едва держась в замазке. В Зачепило колотила злоба. Как разбуженный вулкан Везувий, задрожал мужик, вот-вот желая извержением закончить встречу.

Был амбалистый мужчина, плотный, оружейник эскадрильи третьей. И потом Емелин знал, что боксом занимается еще к тому же. В драке весь расклад в его был пользу. Только драка быть могла какая – на помолвку в синяках нисколько не настроен был идти Алеша. Но все шло как раз к тому, как видно.

Сжал помеха кулаки и прямо на хаевца разъяренный двинул. Гневом красные глаза горели, как у льва, узрел который жертву. Только что это? Всего в трех метрах от объекта нападенья встал вдруг отчего-то капитан внезапно, потянув в себя брезгливо воздух. Отступил на шаг и, нос зажавши крепко пальцами двумя, промолвил:

– Брось оружие, мудила, на пол и уебывай по-тихой, сука! – да к окошечку, к открытой фортке.

А Емелину совсем нисколько не до длинных разговоров было. Он обрадовался даже очень, что все так великолепно вышло. Положил на пол ПМ и сразу на карьер, что духу было дунул.

– Сдал? – спросил его Фомин.

– Конечно! – очень радостный ответил Леша. – Огромадное спасибо, братцы! Экипажу пир устрою завтра! А сегодня не могу – помолвка. Ждет невестино меня семейство.

Что же завтра, ну так завтра значит. И домой пошли гурьбою дружной технари, день обсуждая трудный.

Вот он ДОС. На ручейки распался экипаж, как будто речка в дельте. Рядом топали до дома Шухов и Емелин – по соседству жили. Молча шли, но все покоя Леше не давала в оружейке сцена. «Неужель так от меня воняло, что не выдержал той вони дикой богатырь? А что у Лены будет?.. И потом еще довольно странно, почему же ноль эмоций Шухов? Почему и экипаж весь так же?» Осенило. «Ну, конечно, просто пообвыкли к запашку крутому, провозившись битый час со мною. Обонянье притупилось, видно. А другие-то, поди-ка эту дрянь сортирную учуют быстро».

И лишь только пронеслась догадка мимолетно в голове, как тут же подтверждение пришло: две дамы, повстречавшиеся вдруг, носами закрутили, как совсем недавно оружейник эскадрильи третьей. Очень женщина чихнула громко, помоложе что была собою. Шухов ей на то:

– Здоровы будьте. – А она ему в ответ:

– Спасибо. – Но, скорее поспешила все же почему-то отойти подальше.

– Шеф, – вздохнул силовичок, – воняю, видно, я, как, сатана, коль дамы проходящие носами водят и вдобавок ко всему чихают.

Кочегар в себя поглубже воздух потянул и:

– Есть, – сказал, – немного. Примешь душ, потрешь мочалкой тело хорошенечко с шампунем, с мыльцем вот, пожалуй, и отступит запах.

Попрощались, и стрелою Леша, полетел к себе скорее в номер. И раздевшись, сразу в душ. Помылся. Как велел ему начальник только. Нарядился и пошел к невесте.

Но конфуз: когда дежурной мимо проходил, она чего-то воздух потянула вдруг брезгливо так же, как и встреченные дамы только.

– Извините, Алексей, – сказала парню женщина, – я вижу, что вы на свидание идти собрались, но довольно неприличный запах, гадкий, чувствую, от вас исходит. Хоть и слабенький, однако, все же… не взбрыкнула бы еще милашка.

Замешался, покраснел Емелин, но, вздохнув, в ответ сказал:

– Спасибо вам, Михайловна, большое очень. На свидание иду я, правда. И не вы б – не избежать позора.

Призадумался жених: «Наверно, это здорово впиталась в кожу гадость жуткая, шампунь да мыло здесь помощники не те, нужны что. Помаленьку выдает флюиды, пакость чертова, и так вот, стерва, жуткий день борьбы сведет насмарку».

Не испытывать судьбу чтоб очень, к кочегару своему скорее поспешил. К тому моменту Леша знал, что нужен инженер в полете нестандартные решать задачи. «Значит, может быть вполне, что в жизни, – посчитал, – чего-нибудь подскажет, посоветует, как быть, что делать». И потом бортинженер хаевцем также был, душой родною то есть.

Кочегара без труда квартиру отыскал Емелин в ДОСе тут же. Позвонил. Ему открыла дама симпатичная, с фигурой ладной, и скривилась недовольно также, как дежурная вот только-только.

– Извините, – Леша ей, – мне Шухов очень нужен, так любезны будьте, позовите мне его скорее…

Не успел договорить Емелин, как в прихожую тот час же вышел кочегар и удивился:

– Леша? Ты чего не на помолвке это? Проходи, давай, явился коли.

– Да чего там проходить: воняет безобразно от меня по тихой, кожу всю хотя содрал мочалкой. С порошком не мыл стиральным только испоганенное напрочь тело… И супруга вон твоя сбежала от вонючего меня подальше. Подскажите как тут быть, что делать, как по духу друг – хаевец то есть, ну и как бортинженер, конечно.

Призадумался серьезно Шухов. «Ничего себе, особый случай на борту в полете сложном жизни! Ну хохмач силовичок наш новый! В части без году всего неделя, а мороки с ним уже с головкой. С головой, – себя поправил, вспомнив эпопею в полковом сортире. – Но да надо помогать хаевцу».

Кочегар закрыл глаза, подумал малость самую и крикнул: