Рассказ Лега РМ

– Конечно не скажу, – твёрдо заявил Александр.

– А что же вы скажете? – жеманно поинтересовалась Татьяна, думая, что ответ Александра свидетельствует о его желании заинтриговать присутствующих, и в первую очередь, конечно же, её.

Александр выдвинулся из глубины дивана ближе к столу. Он с вызовом взглянул на Татьяну и, потрясая над столом пачкой журналов «Алконост», безжалостно выдал:

– Скажу: бумага у вас дорогая, оформление модное, а содержание – дрянь. И дрянь, к тому же, опасная, – сказал и пренебрежительно бросил журналы на кресло.

За столом все удивлённо переглянулись. Никто не ожидал от промолчавшего весь вечер Александра такого разворота.

– А вы… – сконфуженная Татьяна подбирала слова, – а вы не очень дипломатичны и …

Но Александр не дал Татьяне возможности что-нибудь добавить и копируя её возмущение он хладнокровно стеганул:

– А вы не очень умны и очень самоуверенны, если думаете заразить здесь кого-нибудь вашими мутными идеями.

– Я не собиралась никого «заражать» – возразила Татьяна, – я просто…

– Да такие журнальчики, как ваш, надо, не раскрывая, в макулатуру отправлять – это духовная гонорея, если не хуже, – Александр решительно не собирался выслушивать никаких оправданий от Татьяны. Его никто не останавливал, потому, что чувствовалось, что его негодование имеет какие-то причины. Он явно что-то понял об этих журналах и, может, о самой Татьяне то, чего ещё не поняли другие. Татьяна даже не пыталась возражать Александру. Она лишь разочарованно спросила его:

– Зачем вы так говорите?

– А я предупреждал: пусть лучше помолчит, – напомнил дядя Коля.

– Женя! – Ольга хотела, чтобы Евгений как-нибудь повлиял на друга.

Ольге стало жалко Татьяну. И как хозяйка, она должна была вмешаться, чтобы остановить это непонятно с чего начавшееся противоборство. Но Евгений восхищённо молчал. Он впервые увидел своего друга таким яростным. Причём, яростным на публике, чего раньше никогда не было. Дядя Коля сам был никогда не прочь побраниться с кем придётся, но это было нужно ему скорее для разминки и чтобы скуку убить. А в словах Александра слышался нешуточный повод. С другой стороны Татьяна, по его мнению, не заслуживала такого публичного истязания. Одна тётя Аня слушала Александра спокойно, даже, внимательно, стараясь уловить смысл сказанного им.

Если вы позволите, я постараюсь объяснить, что именно вывело Александра из себя. Дело в том, что просмотрев журналы, любезно предоставленные Татьяной, Александр сделал одно любопытное для себя открытие. Конечно, все статьи о пришельцах, о снежном человеке, о любовной магии и прочих пустяках были всего лишь балластом в этих журналах – это Александр разгадал сразу. А основной была тема будущего общества. Статьи на эту тему были более значительными, более весомыми интеллектуально, и качественно они выделялись из сопутствующей им словесной трухи. Александра поразило то, что все эти статьи были наполнены его собственными мыслями. Даже язык этих статей был почти его. Кого другого такие совпадения только порадовали бы, а Александра заставили призадуматься. Он вдруг, не знаю как, уловил в таких знакомых ему идеях чуждую ему интонацию и чуть различимую тень чужих, для него, понятий. Его логические рассуждения об этом парадоксе ни к чему не привели, но его предчувствия настойчиво повторяли, что причина должна быть. Пробежав глазами журналы ещё раз, Александр всё понял. Все статьи, которые привлекли его внимание, а большинство из них были написаны Татьяной, содержали одну особенность. Они были написаны человеком, который не просто верит и ждёт построения Нового мира, а который достоверно знает, что это построение уже идёт. Такой подтекст в работах Татьяны появился после бесед с английскими джентльменами. Даже своего кумира, Даниила Андреева, она стала позволять себе цитировать с поправками. Где Андреев говорил «хотелось бы», Татьяна говорила «нам надо», вместо «возможно» ставила «мы обязательно», и дальше в том же духе. А уж в вопросе толкований скрытых смыслов книги Андреева, частенько брала через край.

– Ну, хитродеятели, – горько усмехнулся Александр. – Выдернули по нужному себе куску из религии, из науки, из искусства, перевернули, как удобней, залили всё это месиво страхом, сидят, помешивают, перегоняют. – На слове «перегоняют» дядя Коля непроизвольно сосредоточил своё внимание. – Что же из этого должно получиться? Что же это такое «мы» готовим? – Александр с вызовом посмотрел на Татьяну.

Татьяна молчала.

– А должно получиться приятное для массы пойло, – сам ответил Александр. – И пусть даже ни одной истины в нём не останется. Это и назовёте вы вашим вином – вином Новой инквизиции, которую вы собираетесь устроить.

Татьяна молчала. А зря. Она этим только подзадорила негодующего Александра на совсем уж неуместные обличения:

– Вот символ вы себе выбрали подходящий, – Александр ткнул пальцем в эмблему на обложке журнала. – Тут придраться не к чему: иллюстрация к поговорке «Курица – не птица, женщина – не человек». И как вы с вашими куриными мозгами других жизни учите?

– Вы знаете… – Татьяна попыталась встать, но тут же вернулась на стул и схватилась за голову. – Извините, мне, кажется, нехорошо.

– Плохо, Таня? – осторожно спросил дядя Коля.

– Да, дядя Коля, очень, – призналась Татьяна, не заметившая, как назвала Николая Ивановича – дядей Колей.

Ольга погрозила Евгению кулачком и подошла к поникшей Татьяне:

– Таня, пойдёмте в комнату. Там для вас будет безопасней. Осторожно.

Татьяна напоминала застывшую в каталепсии курицу, с которой можно делать, что угодно. Извините, за такое сравнение. Ольга без труда подняла её со стула и провела в комнату. Когда дверь за ними закрылась, Евгений изумленно воскликнул:

– Ну, Саня, ты выдал. Молодчик! Ещё немного, и ты бы из неё куру-гриль сделал (опять куриная тема, простите). Испепелил бы просто.

– Не надо тут «пи-пи» лить, – вступился дядя Коля. – Чего вы её? Она же девочка всё-таки.

– Мы тоже не младенцы по уму, кое-что понимаем. Но с гостями так себя не ведут, – спокойно объяснила тётя Аня, глядя на виноватого Александра. Она тоже заметила какое-то несоответствие того, что провозглашала Татьяна, с тем, что она когда-то прочла в «Розе мира». Стараясь придать своему голосу строгости, тётя Аня начала неумело браниться: – Нехорошо. Очень нехорошо, – это всё, что она смогла подобрать. – Николай, забирай этих шпану и идите к нам. А мы, с Олюшкой здесь порядок наведём.

– Зачем? Тётя Ань, так хорошо сидим. Мы, что ли, виноваты, что у кого-то истерика, на ровном месте? Уж такие все нервные в этой Москве, – Евгений собирался ознакомить тётю Аню со своей теорией о тлетворности столицы, но в этот самый момент, из комнаты показалась Ольга.

Ольга закрыла за собой дверь, и с неожиданно грозным видом подошла к столу:

– Ну-ка, признавайтесь, друзья, чего вы на неё накинулись?

– Да нужна она нам была тысячу лет – кидаться на неё, – оправдывался Евгений и, в подтверждение своих слов, выкрикнул в сторону закрытой двери: – Фифа Московская!

– Оставь их, Олюшка, им сейчас ничего не объяснишь, – улыбнулась тётя Аня и попыталась встать. – Ой, Господи!

– Что такое, тётя Ань?– испугалась Ольга.

– Голова кружиться и ноги нейдут, – озадаченно засвидетельствовала тётя Аня.

– Ну, Евгений, это твоё зелье, так на всех действует, – сверкнула глазами в сторону Евгения Ольга и вновь погрозила ему кулачком: – Смотри у меня, алхимик!

– Художника легко обидеть, – пробубнил Евгений.

Тётя Аня, всё-таки, встала и рукой поманила к себе Николая Ивановича: – Николаша, проводи меня.

Дядя Коля подошёл к супруге, очень бережно притянул тётю Аню к себе. Стараясь двигаться в такт, шагам жены, он осторожно повёл её к выходу. Перед тем, как они скрылись за дверью, дядя Коля заворожено заметил:

– Чудеса! Первый раз в жизни жену пьяной домой веду, а не наоборот. Женька, как хочешь, а рецепт мне запиши.

Евгений воспринял просьбу дяди Коли, как высшую оценку своего творения. Переполненный чувством собственного достоинства или самодовольства, Евгений подвинул к себе кувшин с коктейлем, тот который был полным, и высыпал в него весь лёд из вазочки.

– Пойдём искать по свету, где оскорблённому есть сердцу уголок! – заявил он Ольге, прижимая к груди кувшин. – Саня! – позвал он друга, и с тоской, хотя был уже сыт под завязку, посмотрел на стол, который они были вынуждены покинуть. – Мы к тёте Ане идём. Она нас сама только что приглашала. Добрая женщина. Так, говорит, хорошо сидели. Не виноваты же мы, что у кое-кого истерика на ровном месте, говорит. И не поспоришь.

– Ну-ка, стойте! – решительно окликнула уходящих друзей Ольга. Она быстро сложила в две большие тарелки закуски со стола, накрыла их другими тарелками и вручила эти тарелки Александру, который, кстати сказать, зачем-то прихватил с собой журналы презентованные Татьяной. – Не хулиганьте там, – предупредила она.

Евгений, после Ольгиных слов, быстро развернулся по направлению к двери, чтобы Ольга не заметила его чрезвычайно довольной физиономии в этот момент. Он с легким сердцем покидал этот дом потому, что в эту самую минуту понял, увидел и почувствовал, что с сегодняшнего дня этот дом становится частью его жизни.

– По огороду не бегайте, – крикнула вдогонку друзьям Ольга, и на её лице проступила прежняя улыбка.

Уголок Эдема

От крыльца Ольгиного дома к дому супругов Тихоновых вела прямая дорожка. Никакого разделения между участками не было. А между домами стояла деревянная беседка. Евгений и Александр догнали стариков, когда те, не торопясь подходили к своему дому. Тёте Ане помощь уже не требовалась. Она шла с дядей Колей под ручку, о чём-то весело переговариваясь вполголоса. Оба повернулись, услышав шаги за собой. Они увидели в руках друзей кувшин с коктейлем и тарелки с закусками, и переглянулись. Тётя Аня покачала головой, а дядя Коля, засмеявшись, передразнил её. Дядя Коля показал друзьям, чтобы они подождали его в беседке и, вслед за женой, зашёл в дом.

– В беседке пьянцевать будете? – спросила тётя Аня.

– В беседке.