Третий

– А что, значит, предыдущий… ушёл в отставку?

– Кто предыдущий? – не поняла Лиса.

– Ну, адепт…

Лиса рассмеялась её невежеству.

– Маг, Повелитель и Адепт – навсегда одни.

Полина задумалась.

– Перерождаются?

– Нет! Рождаются раз и живут с этих пор всегда. Осталось всего одного, последнего найти…

– Я думала, они ищут убийцу, – сказала Полина.

– А это он и есть.

Полина не видела свою сопровождающую, та стояла за спиной, но надо было слышать её тон. Лиса не придавала значения или не думала, что говорит. Они ищут убийцу, они ищут Высшего Адепта. Убийцу-правителя. Правителя-убийцу. И ничего их не смущает?

Как говорил вот этот самый, в чёрном, Маг? – с тобой произошёл несчастный случай… Кому-то прощается убийство, кому-то отказано в восстановлении справедливости. Где-то на донышке сознания промелькнула мысль, что происходящее давно знакомо, мимолётное неоформленное воспоминание вызвало сиюминутное разочарование и более длительную по ощущениям грусть. Когда-то в детстве всех нас учили, что добро обязательно побеждает…

Метрах в двадцати за женщиной лет пятидесяти шли, держась за красный канат, дети детсадовского возраста. Ради них мир ещё прогибается, чтобы предстать белей и чище, чем есть. К сожалению, чаще это выражается не в справедливых и честных поступках, а в замалчивании поступков несправедливых и нечестных. Стало грустнее.

По раковинам, зажатым в свободных детских руках, можно было догадаться, откуда идут обутые в сандалии на белые носки ноги. Воспитательница поспешила подвести их поближе. Полосатые маечки, платья в горох, в цветочек, в сердечко, красные, оранжевые, зелёные, синие, футболки с мультяшными героями, песочные шорты, шорты в песке, пластмассовые ведра, лопатки, косички, панамы, бейсболки, шляпки, бантики… В глазах мельтешило. Полина пыталась выудить из-под замка своей памяти нечто схожее, яркое, детское, но его там будто бы никогда не было…

Тем временем чуть запыхавшаяся женщина вымолвила, растягивая алые напомаженные губы в улыбке:

– Здравствуйте, Тимур… Вениамин…

С рыжеватым не поздоровалась, только неуверенно кивнула, но было заметно, что его самолюбию до неосведомлённости воспитательницы дела нет.

– Дети!

Дети нестройным хором протянули что-то похожее на «здравствуйте». Поздоровались они ещё полуосознанно, воспитательница сказала, они и отбрыкались на автомате, чтобы значительная воспитательная константа их небольшого мира утихомирилась, поздоровались, ещё не успев сообразить, кто перед ними. Но тут их накрыло личностью Мага, и они замерли. Взрослые, начиная с воспитательницы и заканчивая молодыми целеустремлённо спешащими мужчинами, двигающимися по площади по деловым вопросам, улыбались и умилялись над картиной неприкрытого восхищения. У детей натурально открылись рты – как они восторгались высокой фигурой в чёрном! Ещё маленькие, а уже знают, что такое Маг.

«Мага все знают», – заключила Полина.

Дети стояли очень тихо, не смея двигаться, ляпать милые детские глупости или жаловаться на мелкие неудобства, которые в детстве едва ли не парализуют своей неразрешимостью.

Маг молчал и хмуро созерцал младших из подданных со своей высоты. Он прекратил разговор со спутниками, и по виду его было понятно, что он лишь терпит повышенное внимание и оно ему не угодно. Он был намерен молчать, пока детям не надоест бессмысленно его рассматривать. Но неподдельным мастером бессмысленного рассматривания здесь была воспитательница, закалённая часами утренников и долгого и нечёткого чтения стихов. Из года в год одних и тех же и парадоксально всё менее чётких. Она смотрела на Мага не моргая, с широкой раскрытой улыбкой, как будто поощряя молчаливого ребёнка сказать слова своей роли.

Кого-то другого, не Мага, было бы немного жаль, как человека, на которого все смотрят, а он не знает или не умеет ничего сказать, чтобы считать свою задачу выполненной. Магу было плевать. Это было понятно если не по нему, то по его спутникам, которые сейчас смотрели не на него или ни куда-то в сторону, чтобы не смутить ещё больше, а на воспитательницу, детей и всех окружающих, притом с таким снисхождением, что они все должны были ощутить себя полнейшими дураками. Воспитательница какая-то бронебойная попалась.

Первыми утомились дети. Девочка в ладном и, похоже, недешёвом льняном платьице с белым растительным узором потянулась рукой к штанине Вениамина. Не сдвинувшийся ни на миллиметр за представление Маг одним шагом заступил ей дорогу. Девочка напугано отдёрнула руку и вскинула голову, соображая что за тёмная громада перекрыла ей свет. Детские пальцы не коснулись Вениамина.

Полина с неосознанным интересом наблюдала картину.

Ушли дети со своей воспитательницей, оттаял из напускного оцепенения Маг, Лиса повернула кресло ко дворцу. Кресло – не инвалидная коляска, оно ездит куда хуже, Лиса поняла, что руки уже начали уставать, а ещё ехать назад, подниматься по лестнице, ехать в комнату…

– Какого чёрта ты притащила её сюда?! – горячий злой шёпот заставил Лису подпрыгнуть и вскрикнуть.

Она услышала его, как всю дорогу слушала её Полина – из-за спины.

Вспыхнув, а потом похолодев, Лиса обернулась на Мага. Её лицо заливала густая краска.

– Я… я…

Выражение лица мужчины заставило её умолкнуть. Полина скромно сидела на кресле в сторонке, повёрнутая к ним спиной, чуть вполоборота, и чувствовала себя позабытой.

– Кто тебе позволил? Что тебе было сказано?! – с ненавистью выдыхал Маг. – Тебе что, собаку поручили? Какого чёрта ты её выгуливаешь? Ей нечего здесь делать! Таких, как она, не возят на люди! Не видно? Я спрашиваю, тебе не видно?!

– Мм…

Маг гневно фыркнул в ответ на косноязычие Лисы.

– Увози её отсюда, быстро!

Лиса неслась, не произнося ни слова. Полина только слышала прерывистое дыхание, под конец дороги настолько жаркое, что понятно – плачет. В челюсти постукивали зубы, различимый по пути шелест песка по колёсикам заглушало шумное сопение сквозь воду за спиной.

Контур ограды дворца предупреждающе поголубел, силуэт дворца стал неясным, зыбким, откуда ни возьмись на ходу возник человек в синем кителе с воротником стойкой и золотыми пуговицами.

– По какому вопросу? – строго осведомился мужчина. Лет он был средних, крепкий, с холодным сосредоточенным взглядом. Такой, на какую работу ни поставь, будет цепляться волчьей хваткой.

Лиса растёрла рукой слёзы. После такого кто угодно бы поплыл как маргарин. Кто-то другой.

Мужчина в форме ждал ответа.

– Мне… – Лиса всё-таки всхлипнула, – её в комнату нужно…

Мужчина не стал задавать новый вопрос. С дороги не ушёл.

Лиса начала осознавать, на кого нарвалась. Полина не помнила, как тут всё устроено. Может, она вообще не знала о местных порядках, даже когда была здорова. Но в любом случае, решать проблему было не ей, хотя беспокойство тихонько нарастало – спина ныла в кресле, хотелось лечь, распрямить отвыкший позвоночник. Хотелось пить, есть и ещё больше в туалет. В беспомощности она не уступала малявкам, увиденным на площади. Если не превосходила.

– Меня Цжуанг лечит, – пришла на помощь онемевшей Лисе Полина.

– Ну так и идите к Цжуангу, – не переменившись в лице, посоветовал мужчина, не сводя с них бдящих глаз.

– А я не знаю, где он…

– Это меня не касается, – резонно заметил мужчина.

Лиса нерешительно топталась на месте.

– Ну не с собой же мне её тащить? – жалостливо проныла она, на глазах определённо при таком звуке должны были проступить слёзы. – Её сюда Маг поместил! Она была в маленькой комнатке с цветной росписью! В такой, с высокими потолками! К ней ходил лекарь!

– Ходил, значит, положено было, – поморщившись, снизошёл до комментария охранник. – Значит, у него разрешение имелось.