М.В. Лентовский

«По старой памяти» ему не подавали счета, если он не спрашивал.

Но то простые завтраки, обеды. А тут огромный обед, с дамами, – неожиданно принявший «товарищеский характер»: один взял на себя шампанское, другой – ликер.

Панютин, чтобы не отставать от других, объявил:

– Мои, господа, фрукты.

В конце обеда он приказал человеку:

– Подай фрукты!

Буфетчик осведомился:

– Кто заказал?

– Господин Панютин.

– Панютин?! Отпустить не могу!

Не заплатит. Положение получилось ужасное.

Фруктов не подают.

Панютин, уже не решаясь ни на кого поднять глаз, спрашивает у человека:

– Что ж, братец, фрукты?

Половой, глядя в сторону, бормочет:

– Сию минуту-с… принесут…

А буфет завален фруктами. Все видят. Всем хочется провалиться сквозь землю.

Что делать? Другому кому-нибудь приказать? Обидеть старика, который и так уже умирает от стыда, от срама, от позора. В эту минуту в зал входит Оливье, – «сам Оливье». Он сразу увидал, что что-то происходит. Какое-то замешательство. Обратился к буфетчику:

– Что такое?

– Да вот господин Панютин заказал фрукты. А я отпустить не решаюсь. Вещь дорогая.

Оливье только проскрежетал сквозь зубы:

– Болван! Сейчас послать на погреб. Чтобы отобрали самых дорогих фруктов! Самый лучший ананас! Самые лучшие дюшесы! В момент!

Он подошел к столу, поклонился присутствующим и обратился к Панютину:

– Простите, monsieur Панютин, что моя прислуга принуждена была заставить вас немного обождать с фруктами. Но это случилось потому, что на буфете не было фруктов, достойных, чтобы их вам подали.

В эту минуту появился человек с вазой «достойных» фруктов.

– Салфетку! – приказал Оливье.

И пихнув под мышку салфетку, взял вазу с фруктами:

– Позвольте мне иметь честь самому служить вам и вашим друзьям.

У старика Панютина были слезы на глазах. И не у одного у него.

Бывший среди обедавших М.Г. Черняев[87 - Черняев Михаил Григорьевич (1828—1898) – русский военный и общественный деятель, генерал-лейтенант, участник Крымской войны и военных действий на Северном Кавказе и в Средней Азии, был главнокомандующим сербской армией во время войны Сербии и Черногории против Турции в 1876 г., в 1882—1884 гг. занимал пост туркестанского генерал-губернатора, с 1886 г. находился в отставке.], – он был тогда на вершине своей славы, – обратился к Оливье:

– Прошу вас сделать нам честь просить к нам и выпить стакан шампанского за здоровье наших дам.

И дамы смотрели, с благодарностью улыбаясь, на человека, который сделал «такой красивый жест»:

– Мы просим вас, monsieur Оливье! Мы просим!

На этом лежит романтический отпечаток.

Как «на всем московском есть особый отпечаток».[88 - «На всем московской есть особый отпечаток» – цитата из комедии A.C. Грибоедова «Горе от ума» (1824).]

VIII

Ты всегда была романтична, моя дорогая родина, моя бесценная старушка Москва!

Ты была тоже романтична, когда сожгла себя, чтобы не отдаться Наполеону.

Чтоб «не пойти с повинной головой».[89 - …не пойти с повинной головой. – цитата из «Евгения Онегина» A.C. Пушкина.]

Романтиком был Фамусов[90 - Фамусов – персонаж комедии A.C. Грибоедова «Горе от ума».], когда восклицал:

– Что за тузы[91 - Что за тузы… – цитата из комедии A.C. Грибоедова «Горе от ума».] в Москве живут и умирают!

– Едва ли сыщется столица, как Москва!

Ты была романтична в статьях Аксакова[92 - Ты была романтична в статьях Аксакова. – Под «романтичностью» публицистики И.С. Аксакова Дорошевич подразумевал его непримиримость к стремлению властей ограничить свободу слова, постоянную борьбу с цензурой, сделавшую его по сути политическим оппозиционером. На протяжении многих лет он подчеркивал эту заслугу Ивана Аксакова.«Кары на печать сыпались…А знаете, кто ответил на кару сильной статьей?И.С. Аксаков в газете „Русь“.Вот когда еще это было!Во времена доисторические!Министр внутренних дел объявил аксаковской „Руси“ предостережение.За разные провинности.В числе которых был поименован:– Недостаток патриотизма.И.С. Аксаков ответил полной достоинства статьей.– Министр внутренних дел, – писал он, – министр полиции. Высшее в государстве полицейское лицо.Но полицейскому, какое бы высокое на полицейской службе ни занимал он место, не дано судить о патриотизме…Не его это дело…» («Н.П. Лопатин». – «Русское слово», 1914, 4 января). Лопатин Николай Петрович (1880—1914) – русский журналист, работал в газете «Утро России», достойно ответил московскому генерал-губернатору C.K. Гершельману (1853—1910), постоянно штрафовавшему московскую прессу в 1906—1909 гг., и тем вызвал одобрение Дорошевича, увидевшего в этом поступке продолжение аксаковской линии («настоящий журналист», в котором заговорило «чувство собственного достоинства»).]. Ты была романтична в призывах Черняева.[93 - Ты была романтична в призывах Черняева. – Речь идет о выступлениях М.Г. Черняева за активизацию балканской политики России, организации материальной и вооруженной помощи южным славянам в их борьбе против Турции. Эти призывы с особой силой звучали на страницах редактировавшейся им газеты «Русский мир» (1871—1880) в период русско-турецкой войны 1877—1878 гг.]

Что, как не романтизм – газетчик из Охотного ряда, бросивший все и пошедший добровольцем в Сербию.

Вернувшийся искалеченным, убив 14 турок, – и снова заторговавший газетами в Охотном, с большим крестом «Такова» на груди.[94 - …вернулся с крестом «Такова» на груди. – Крест «Таково» – сербская военная награда, учреждена в 1865 г.]

Ты была романтична, Москва, когда в тебе, – в тебе! – создавался крестовый поход в наши дни.

Самая романтичная война[95 - Самая романтичная война… – Русско-турецкая война 1877—1878 гг., вызвавшая патриотический подъем в русском обществе], какая только когда-нибудь была.

Война за чужую свободу.

Война за освобождение братьев-славян!

И в наши дни…