Волчицы

– Конечно, – все так же спокойно кивнул Тихий. – Больше ничего не остается. Не в наших силах свернуть проект. Будем надеяться, что ваше беспокойство напрасно, и что Сабуров и те, кто за ним стоит, не настолько беспечны, чтобы допустить катастрофу. Может быть, они не пойдут на широкомасштабные испытания своего препарата и все ограничится единичными опытами.

– Над живыми людьми, – напомнил профессор.

– Да, кому-то придется погибнуть в интересах науки и организаторов проекта.

– Раньше вы не были таким циничным, – заметил Куприянов.

– То было раньше, – хмуро ответил Тихий.

– А как же Маша? Ведь она погибнет.

– Значит, такова ее судьба, – с ужасающим спокойствием произнес Тихий. – Ни вы, ни я все равно ничего не сможем сделать для нее.

– Я не узнаю вас, Андрей Владимирович. Мне казалось, вам была небезразлична судьба этой девушки и ее брата. И вдруг такое равнодушие.

Тихий тяжело вздохнул.

– Это не равнодушие, это бессилие, – глухо произнес он. – Да, мне очень жаль эту девушку. Вы сейчас обрисовали мрачную картину последствий проекта, но все это как-то абстрактно и не очень волнует. А вот ее действительно очень жаль. Я очень долго преследовал этих существ. Так долго, что научился понимать их. Мне даже стали сниться странные сны. Наверное, смешно звучит, но это не простые сны, это… Черт, такое просто невозможно объяснить. Я научился понимать их чувства. Все, чего они хотят – просто жить. Не они несут угрозу людям, а люди им. Мы боимся их, в своем страхе даже ненавидим. А они всего лишь защищаются. Но мы настолько глупы и упрямы, что не желаем позволить им просто скрыться и жить своей жизнью. На моей памяти лишь один случай, когда оборотень первым напал на человека. Это была бабка Маши, та самая сельская учительница. Но и в той истории осталось много темных пятен. Все остальные столкновения спровоцированы самими людьми и мною в том числе. А они гораздо мудрее и человечнее нас. Я все это понял, поэтому и отказался от преследования и покинул проект. Если помните, то же самое я советовал сделать и вам. Но вы не прислушались к моему совету.

– Да, это было ошибкой, – удрученно кивнул профессор. – Я знаю, что виноват во всем. Вы не представляете, как я проклинаю себя за все, что сделал. Потребовалось своими глазами увидеть, к чему привело мое упрямство, чтобы осознать все ошибки. Мне кажется, что и я теперь научился понимать этих существ. Знаете, в последнее время я тоже вижу какие-то странные необъяснимые сны. Как будто это и не сон вовсе… Странно так… Да, я понимаю, что уже поздно что-либо исправить, но принять этого не могу. Я знаю, что должен хотя бы попытаться. И я очень рассчитывал на вашу помощь.

– Увы, вы напрасно на меня рассчитывали. Вряд ли какие-либо инстанции смогут остановить проект, но даже если такое случится, для Маши будет уже слишком поздно. Девушку просто убьют, чтобы замести следы. Единственное, что можно вам посоветовать, это выкрасть девушку и вывезти ее в безопасное место.

При этих словах Куприянов сразу оживился.

– Идея не так уж и плоха! – воскликнул он.

Тихий улыбнулся и похлопал гостя по руке.

– Не горячитесь, профессор. Не стоит принимать все мои слова всерьез.

– Но почему нет?!

– Потому, что если вы решитесь на такой шаг, исчезнете сами. Самое мягкое, что с вами сделают, сгноят за решеткой без всякого приговора или в психиатрической лечебнице. Не для того покровители Сабурова окружили проект тайной и спрятали Машу в глуши, чтобы позволить вам безнаказанно спутать все их планы.

– Еще не факт, что меня схватят, – упрямо сказал Куприянов. – Я готов рискнуть.

Тихий внимательно посмотрел ему в глаза и произнес:

– Я вижу, что вы готовы. Но это чистое безумие и вы сами прекрасно понимаете, что ничего не получится.

– Тогда предложите что-нибудь получше.

Тихий задумался. Куприянов с надеждой смотрел на отставного полковника, нервно постукивая подушечками пальцев по своей чашке. Ждать пришлось довольно долго. Наконец, Тихий покачал головой и усмехнулся.

– Странный вы человек, Борис Васильевич. Второй раз вы втягиваете меня в это дело и второй раз мне приходится соглашаться, хотя, если честно, хочется послать вас куда подальше. Только не обижайтесь.

Куприянов улыбнулся, а Тихий продолжал:

– Для начала было бы неплохо рассекретить проект. Пусть сведения об оборотнях станут известны общественности. Но потребуются доказательства самого существования Маши и всех связанных с нею экспериментов.

Куприянов насупился.

– Люди не поймут. Для них Маша и ей подобные станут ожившим ужасом древних легенд. Они испугаются и потребуют смерти оборотня.

– А вам и не нужно их понимание, – ответил Тихий. – Достаточно шумихи, чтобы проект если не свернули, то хотя бы приостановили. А там подключатся правозащитники, защитники природы и прочие горлопаны. И пресса поднимет шум, журналисты на такие сенсации падкие. При общей огласке будет легче найти сторонников во власти. Но повторяю, вам придется добыть доказательства, подтверждающие факт существования Маши и то, что ее держат именно в этом институте.

– Честно говоря, мне эта идея не очень нравится, – задумчиво произнес Куприянов. – Как бы не вышло еще хуже. Ну, допустим, я добуду требуемые документы. Я ведь даже не представляю, куда и к кому с ними обращаться потом.

– А это уж предоставьте мне.

– И все-таки, как все это отразится на Маше? Вы же сами говорили, что в случае чего ее уничтожат.

– Да, все так и будет, – спокойно ответил Тихий. – Поэтому, не дожидаясь, пока все раскачается, Машу придется все-таки выкрасть. Нам с вами.

Куприянов удивленно и недоверчиво посмотрел на отставного полковника.

– Так значит, вы мне поможете? – спросил он.

– Попробую, – кивнул Тихий.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

– Время смерти двенадцать часов тринадцать минут, – констатировал Якимовских, взглянув на часы.

Ассистенты молча принялись отключать аппараты.

На койке лежало бездыханное обнаженное тело человека, прикованное наручниками за руки и за ноги к железным поручням. Сейчас уже практически невозможно стало визуально определить какого возраста он был при жизни – последствия эксперимента обезобразили его облик до неузнаваемости.

Якимовских устало потер глаза ладонью. Профессор не спал больше суток, несколько последних часов прошли в напряженной борьбе за жизнь подопытного. Но тщетно.

– Неважно выглядите, профессор, – заметил Сабуров, находившийся тут же.

Взглянув на генерала, Якимовских вдруг спросил:

– Вы не чувствуете себя убийцей?

Бесцветные брови генерала удивленно вздернулись.

– В чем дело, профессор? – спросил он. – Вас начали мучить угрызения совести?

– А вы думали, я совсем бесчувственный? – тихо отозвался Якимовских. – Многое можно оправдать интересами науки и государства, но если быть честными, фактически мы только что убили этого человека. А ведь я предупреждал, что препарат несовершенен, он не готов к таким серьезным испытаниям. Возможно, мы вообще идем по ложному пути.

– Так найдите верный путь, – жестко посоветовал Сабуров. – Для того в ваше распоряжение и был предоставлен этот человек, чтобы вы искали и нашли.

Якимовских перевел взгляд на бездыханное тело и произнес:

– Я ведь даже не знаю его имени. Как его звали?