Как Григорий Бельский стал Малютой Скуратовым

– У бояр вся сила. С ними и царю не сдюжить. Бояре, они навсегда. У них вся власть и сила.

– А как же вы опричники?

– Мы что, мы на время. Вот поднимемся наверх, станем боярам ровней и управлять Русью будем.

– Не пойму тебя батюшка.

– А тебе и понимать ничего не нужно. Не бабье это дело. Вам нужно деток рожать, да хозяйство вести. А об ваших мужьях я позабочусь.

Дочери засмеялись и убежали в светлицу.

Малюта остался в горнице с женой.

– Вот Григорьевна прибыл погостить перед походом.

– Ой, – испугалась супруга. – В поход. А как же служба в слободе. Неужто государь отрешил тебя от себя. Не что опала на нас, грешных. За какие грехи.

– Не скули, не в опале я.

– Что тогда?

– Государь самолично выступает в поход.

– Куда ж следует государь.

– Пойдём в Ливонские земли, на Ригу. Царь хочет овладеть городом и утвердить свою власть. Ворам и изменникам воеводам он более не доверяет, поэтому сам возглавляет армию.

– А ты как всегда в передовом полку, – тяжело вздохнула Прасковья Григорьевна.

– Нет ныне мы птица другого полёта, – с гордостью объявил Малюта. – Теперь я сменный голова в государевом полку. Выше меня из голов только Васька Грязной.

– За что ж ему такая честь? – отметила Прасковья. – Ведь Васька худородный, чуть ли не в охотниках с собаками служил у князя Пенинского. А теперь смотрите в головах в государевом полку.

– Не ёрничай, – одёрнул супругу Малюта. – Мы тоже чай не из знатных бояр. Наш род тоже не велик. Ни отец мой Лукьян Афанасьевич, ни дед Афанасий Евстафьевич на Москве не служили. В городовых дворянах числились по Звенигороду. А Грязные были в чести у князей Старицких. Мне ли с Василием местничать. Нужно знать своё место.

– Ты ж сам говорил, что через опричнину выбиться в люди хочешь, на самый верх.

– Не время ещё.

– А когда время будет, если ты местничать не желаешь.

– Замолчи баба, пока бока не наломал, – цыкнул на супругу Малюта.

А тем временем полным ходом шла подготовка к большому походу.

Собрав большое войско, царь Иоанн Васильевич, после молебна, выступил из Москвы. Русская армия растянулась на многие вёрсты. Ратники заполнили все прибрежные дороги, ведущие к Великому Новгороду.

Иоанн Васильевич намеревался положить конец Ливонской войне нанеся решительный удар по неприятелю и овладеть важным стратегическим пунктом всей Прибалтики – городом Ригой. Под рукой русского царя была самая многочисленная рать и он, веря в свою удачу, был уверен в скорейшей победе. Многочисленное русское воинство двигалось к границе медленно, проходя лишь по десять-пятнадцать вёрст в день и делая частые остановки. И чем дальше войска удалялись от Москвы, тем тревожней становилось атмосфера. Старые опытные воеводы, не смея открыто перечить царю, в начале в личных беседах осуждали решение выступить всем войском. Но со временем взгляды противоборствующих сторон на поход изменились. Земские воеводы, видя неизбежность продолжения военных действий, стали серьёзно относиться к походу, единодушно поддержав царское начинание. Наоборот опричное окружение царя страшилось войны. Опричникам сытно жилось в Александровской слободе, откуда они совершали карательные вылазки в земщину, грабя и разоряя богатые боярские усадьбы и сложить свою голову в опасном Ливонском походе они вовсе не собирались, желая использовать подготовку к походу для расправы с земщиной и утверждения своей власти. Поэтому вожди опричников князь Вяземский и Басманов решились на подлог.

Русское воинство ещё на полпути в Ливонии остановилось лагерем в Ршанской яме.

Малюта отдыхал в своём шатре, когда его посетил Василий Грязной.

– Опять дрыхнешь Григорий Лукьянович.

– Устал Василий Григорьевич, – посетовал Малюта. – Только что сотни объезжал, размещал всех на постой. Сил нет. Соснуть хотел часок.

– Успеешь ещё.

– Случилось чего?

– Сказывают гонец из Москвы прибыл.

– Плохие новости?

– Хуже не куда.

– Так говори, не томи.

– Говоря, что пока на Москве не было царя, бояре начали разговоры о смене Иоанна Васильевича. Желают нового государя на Москве посадить.

– Вон она как, – надвинул шапку на затылок Малюта. – Кого в цари прочат?

– Знамо кого, князя Владимира Андреевича Старицкого.

– Что государь?

– Велел остановить поход и повернуть назад в Москву. Теперь у нас там будет много работы. Следует измену выжечь калёным железом. Никого не пощадим. Всех бояр на дыбу, – Грязной потирал от удовольствия руки.

– А как же Ливония? – не разделял оптимизма товарища Малюта. – Государь собрал такую армию, мы одним махом расправились бы с рыцарями. Взяли бы Ригу. Новой землицей разжились бы в Ливонии. Поселились бы у моря.

– Экий ты увалень.

– Чего это?

– А то, что завязли бы в этой Ливонии и Риги бы не взяли. А напрасно сложили бы там свои головушки. И вместо поместий отвели бы нам клочок земли на погосте. Вот и всё.

– Да что ты говоришь?

– Именно так и было бы, – Грязной, ударил рукояткой плётки по сапогу. – Всё опричное войско полегло бы напрасно. А наше дело другое. Бороться с боярской крамолой. А не по Ливонии шататься. Не для этого нас собрал при своей особе государь.

– Может ты и прав, – согласился с товарищем Малюта. – Значит, так Богу стало угодно. Знать сам Господь уберёг наши головы для борьбы с внутренними врагами.

– На Бога надейся, а сам не плошай, – усмехнулся Василий Грязной.

– О чём ты?

– Это Басманов подсуетился на Москве.