Как Григорий Бельский стал Малютой Скуратовым

– Да ты, что смеёшься?

– Пока ты на кордоне дежурил, государь учредил при своей особе особый монастырский устав. Теперь будем жить монастырской жизнью. Архимандритом будет сам Иоанн Васильевич, при нём три сотни лучших монахов из ближних опричников.

– Ты то в монахах?

– А то.

– Стало быть, и я тоже?

– Я постарался, замолвил про тебя государю словечко. Напомнил про твои службы. Так вот ты теперь в царском монастыре пономарь. Заметь не простой монах, а при должности. Так что цени царёву милость.

– Спаси Христос тебе Василий Григорьевич, – облачаясь в сутану, благодарил товарища Малюта. – Бога за тебя буду молить.

– Да и князь Афанасий Вяземский руку приложил, – добавил Грязной.

– И за него молиться стану, – перекрестился Скуратов, радуясь в душе, что угодил всесильному опричнику с подарком.

– Поспешай на службу пора.

В слободской церквушке, куда с трудом вмещалось близкое царское окружение, проводилась церковная литургия.

Царская дума

Занятый делами в Александровской слободе и расправами над неугодными боярами и воеводами царь совсем не уделял внимания военным делам. А дела в Прибалтике шли с каждым днём всё хуже и хуже. Русские войска терпели поражения. Не внушала радости и обстановка на литовских рубежах.

– Почто печален царь-батюшка, неужто опять твои воеводы не шлют из Ливонии хороших вестей?

– Эти паршивые изменники только и думают, что о своём прибытке, а о царской выгоде не пекутся, – грозно молвил Иоанн Васильевич.

– Истину говоришь государь, – льстил царю Афанасий Вяземский. – Сколько ты для них сделал, собрал такое воинство со всей земли русской и вверил им в управление, а они не могут разметать этих ничтожных ливонцев да литвинов. Они от одного вида наших войск должны разбежаться, а бездарные воеводы медлят. Трусы они и не ценят твою милость.

– Сам всё знаю, но послать в Ливонию более некого, – сетовал государь. – Кому доверить войско?

– А что если тебе самому государь встать во главе русского войска. Тем самым утрёшь нос земским боярам, твоим недругам, когда разгромишь всех врагов. Только при упоминании твоего имени все враги рассеются, и Ливония ляжет к твоим ногам. В раз с войной покончим.

Слова князя Вяземского поддержали другие видные опричники, сторонники князя. Они принялись расхваливать могущество царя и его полководческие способности.

Выслушав своих ближних людей, царь призадумался. Идея с большим походом ему понравилась. А что если и вправду попробовать выступить из Москвы с огромной армией и разом сокрушить врагов. Так можно быстро разрешить все трудности, связанные с затяжной войной в Прибалтике. Государя давно беспокоили тревожные известия от воевод, увязших в бесконечных сражениях с ливонцами и пришедшими к ним на выручку литовцами и шведами. Сражаться против большой коалиции стране было не под силу. Требовалось принять какое-то важное решение, чтобы разом переломить ход войны. Поэтому советы о большом походе высказанные его ближайшим окружением понравилось царю. Это был выход из создавшегося затруднительного положения. Тем более это шло в разрез с донесениями воевод, которые настаивали на прекращении боевых действий и скорейшем заключении перемирия. Как сговорившиеся воеводы твердили, что воевать против нескольких государств русское войско не сможет, и чтобы сохранить хоть какие-то завоевания в Прибалтике необходимо принять все условия противника. Их доводы царю не нравились. Более того, читая донесения из Ливонии государь закатывал страшную истерику, всячески поносил воевод грозя им лютой расправой. Уступать завоёванные земли в Прибалтике Иоанн Васильевич не хотел и старался удержать их за собой любой ценой. В силу литовско-польской и шведских армий он не верил, считая донесения воевод об их могуществе сильно преувеличенными. Он слепо верил в несокрушимость русского воинства, основываясь на относительно лёгких победах над ливонскими рыцарями. Поэтому государь согласился на большой поход.

Дьяк записал государев указ, и гонцы спешно разнесли царскую волю во все русские земли. На Москве стало собираться большое войска. Со всех окраин к столице потянулись боевые отряды. Земское ополчение, дворянская конница, боевые холопы и отборные сотни хорошо вооружённых опричников.

Наконец к сентябрю месяцу, после уборки урожая, все приготовления были готовы. Отслужив молебен, царь во главе мощной армии выступил из Москвы. Государь намеревался бросить в решительный бой весь цвет русского воинства.

Следуя на ливонско-литовский театр боевых действий огромное русское войско, двигаясь с черепашьей скоростью, растянулось на многие километры. Царя сопровождала огромная свита, образовал элитный, но совсем не боеспособный, государев полк.

Перед самым выступлением в поход, князь Афанасий Вяземский вызвал к себе своего ближнего помощника Малюту Скуратова.

– Что прикажешь, Афанасий Иванович? – поклонился Малюта.

– Вот Малюта Григорьевич тебе царская милость, – объявил Афанасий Иванович. – За твою верную службу царь и великий князь Иоанн Васильевич жалуют тебя третьим головой в государевом полку.

Никак не ожидавший такой награды, Малюта так расчувствовался, что бросился в ноги к своему благодетелю и целовал ему руки.

– Полно, – насладившись раболепием своего слуги, князь Афанасий одёрнул руку и повелел Малюте встать с колен.

– Благодарствую Афанасий Иванович, – продолжал кланяться Малюта.

– Но помни Малюта Лукьянович, кто твой заступник и впредь будь мне верен.

– Век буду вам благодарным.

– Теперь иди, принимай должность, поступаешь под команду второго головы Василия Грязного.

Князь Вяземский скрылся в своём шатре, а Малюта ещё долго стоял на одном месте не в силах пошевелиться. Он ещё не верил своей удаче. Вот он ранее затрапезный городовой боярский сын, теперь младший командир. Его команды станут исполнять подчинённые. Простые дворяне станут ломать перед ним шапку. В его кармане заведутся денежки, а поместный оклад увеличится вдвое. Это ли не счастье.

Так рассуждал Малюта Лукьянов сын Скуратов-Бельский благодаря Всевышнего за то, что вразумил его послушать старшего брата и примкнуть к опричному войску. Он посетил шатровую церковь и истово помолился, прославляя Господа, что вразумил царя-батюшку отрешиться от земского боярства и призвать к себе в опричный удел простых служилых людей.

После тяжёлых трудов во имя государя Иоанна Васильевича, Малюта получил возможность навестить в Москве родных. Не теряя времени он с большими гостинцами прибыл домой.

Дочери всегда с нетерпением ожидали возвращения родителя, особенно радуясь щедрым родительским подаркам. Малюта любил дочерей и ни в чём им не отказывал. Балуя их красивыми нарядами.

– Ни чего, вот окрепну при государе, выдам вас замуж за родовитых князей, – мечтал Малюта.

– Ох, что ты батюшка, прямо за князей, – смеялась самая озорная из сестёр Мария.

– Да именно за князей.

– Как в сказке.

– А, что тут такого. Станете княгинями, будете ближними при царицах. Заживём. Ещё все нам завидовать будут.

– Да нам и так не чего Бога гневить. И так живём хорошо. Сытно. Всем на загляденье.

– Этого мало, – не унимался Малюта.

– Да что ж ещё?

– Нужно подняться на самый верх. Стать в один ряд с князьями да боярами.

– Да на что нам батюшка с боярами равняться, боязно.

– Чего ж боязно?

– Так государь бояр не жалует. Головы им рубит. А если мы станем им ровней, так и нас государь не пощадит. Ведь скоро бояр да князей совсем не останется.

– Да глупая ты Маруся.

– Чего так батюшка?