Как Григорий Бельский стал Малютой Скуратовым

– А сабля то хороша, – бросив разглядывать восточный кинжал, Максимка схватил литовский палаш.

– А вот ещё подарочек, – Малюта развернул зипун и протянул сыну редкой работы, витованный птицей, шведский самопал. – Вот грозное оружие.

Самопал был действительно диковинный. Максимка такого самопала никогда не видывал. Поэтому схватив подарок, он целый день не выпускал его из рук, пока не уснул за полночь.

Возвратившись в Александровскую слободу, Малюта от сослуживцев узнал, что расправу над царским изменником Жоховым приписал себе десятник Ромаха Киреев. Ему досталась и государева милость. Теперь он стал полусотником.

Новость сильно расстроила Малюту. Роль Киреева в деле Жохова была не последней, но и Малюта приложил к этому руку. И почувствовав себя несправедливо обделённым, затаил обиду на бывшего десятника. Сразу обратиться к государю он побоялся и решил посоветоваться с Василием Грязным.

Грязной, как и Скуратов, происходил из беднейшего рода Ильиных и только благодаря опричнине выдвинулся по службе. Поэтому был предан царю и люто ненавидел царских врагов, князей да бояр, от которых вдоволь натерпелся в ранние годы.

– Василий Григорьевич дозволь тебе слово сказать, – с почтением обратился Малюта к Грязному.

– А, Григорий Лукьянович, – завидев товарища, улыбнулся Грязной. – Ты теперь у нас в героях значишься. Такого упыря, как Илейка Жохов, разоблачил. Вырвал с корнем измену. За это тебе государева милость и слава великая.

– Да я как раз, Василий Григорьевич, хотел поговорить с тобой на счёт Жохова.

– А что случилось, – заподозрив неладное, насторожился Грязной.

– Не знаю с чего начать.

– Давай по порядку.

– Ромаха Киреев не всё доложил государю.

– Рассказывай всё, что знаешь о полусотнике.

– Как прибыли мы на двор Жохова, так царский отступник стал с Киреевым разные речи вести.

– Всё сказывай. Какие речи вели?

– Что мол они давние товарищи. Служили в Ливонском походе вместе. Да к тому же они кумовья. Так вот Киреев хотел изменника Илейку пощадить. Если бы не я, то Жохов, остался бы жив. Потому как бывший десятник желал его отпустить. А когда Жохова предали смерти, то спас его сына с женой. Отпустил их на все четыре стороны. А при дележе имущества изменника заботился не о государевом прибытке, а и своей мошне. Весь самый ценный Жоховский скарб себе присвоил. Да и того, видно, ему мало, перед царём одного себя нахваливал и все государевы милости себе присвоил.

– Вон как, – покручивая ус, обрадовался Василий Грязной.

Он был доволен рассказом товарища. Ромаха Киреев давно ему не нравился. Слишком большую власть набирал этот выскочка, становясь опасным конкурентом. Старшие опричники, сплотившиеся вокруг царя с первых дней образования опричного двора, ни кого не подпускали к государю. И было бы не плохо немного проредить ряды конкурентов.

– Что скажешь Василий Григорьевич?

– Пошли к дьяку Курицыну, – предложил Грязной. – Пусть составил челобитную государю.

Вскоре челобитная на Ромаху Киреева с перечислением его измен была представлена государю. Иоанн Васильевич был в страшном гневе. Измену среди своего ближайшего окружения он не терпел. Не для этого он окружил себя особым войском, чтобы в его среде терпеть изменников.

За ослушания и измены Ромаха Киреев был прилюдно казнён в Александровской слободе. А его имущество было отписано Малюте Скуратову. Особой царской милости удостоился, и Василий Грязной.

С тех пор некая дружба завязалась меж Скуратовым и Грязным. Малюта очень нуждался в покровители, понимая, что без поддержки, в надежде лишь на царскую милость, пробиться на верх будет трудно.

Царская служба была по нраву самолюбивому опричнику. Но не всё было так гладко. Время шло и, несмотря на усердие и прилежание, положение Малюты нисколько не менялось. Он по-прежнему оставался рядовым опричником.

– Тут в опричнине тоже не просто выбиться в люди, – как-то пожаловался Малюта своему новому товарищу. – Тут все ближние к царю места уже заняты такими же худородными людишками. Они мёртвой хваткой держатся за царскую милость, нас к государю и на пушечный выстрел не подпустят.

– Не ропщи Григорий Лукьянович, авось выслужишься.

– Доколе ждать, сил нет.

– Да ты ведёшь себя не правильно.

– Ты о чём?

– Ты хочешь сразу пред царские очи явиться и получить царёву милость, а нужно зайти с другого бока, – посоветовал Василий Грязной.

– Это как?

– А ты приблизься сначала к кому-нибудь из видных опричников. Стань им верным человеком, а потом через них и подвинешься ближе к царю.

– А ты Василий Григорьевич голова, – обрадовался Скуратов.

– Я плохому не научу.

– А к кому следует приблизиться?

– Выбирай самого могущественного.

– Их же двое, Алексей Данилович Басманов, да Афанасий Иванович Вяземский. Они сами постоянно бодаются за царскую милость.

– Станем на сторону Вяземского, он сейчас ближе всех к царю сидит, а ему верные люди ой как нужны, чтобы удержаться на своём высоком месте, – предложил Василий Григорьевич.

Так и решим, – согласился с товарищем Малюта Скуратов.

На следующий день, уезжая с отрядом Василия Грязного в Ярославский уезд, для царского суда Малюта Лукьянович разжившись во время рейда двумя кафтанами из прочной бумажной ткани и толстого слоя войлока, богатой упряжью, да дорогим татарским оружием решил преподнести свою добычу князю Афанасию Вяземскому.

Князь Афанасий Иванович дары принял, смекнув, что в лице Малюты приобретает верного и преданного помощника. Поэтому решил приблизить этого безжалостного опричника к себе.

Ранним утром в келью к Малюте ввалился Василий Грязной.

– Спишь, уж солнце в три дуба, а ты дрыхнешь без задних ног.

– Так ведь только с Каринской заставы, только прилёг соснуть часок, – проворчал недовольный Скуратов. – Случилось чего?

– Вот тебе одежонка, – засмеявшись, Василий бросил к ногам товарища чёрную холщёвую рясу.

– Что это?

– Одевай.

– Ни как в монахи меня хочешь записать.

– Да будешь монахом при государе.