Скажи мне что-нибудь хорошее

– Папа быстро оденется, – строго сказала Лариса и выпроводила сына в ванную. Затем вернулась в комнату и склонилась над мужем.

– Олежек, пора вставать, – прошептала она.

– Скоко время? – не раскрывая глаз, промычал он.

– Скоро семь.

– Тогда я ещё пять минут подремлю.

– А какой сегодня день? – обняв Олега, она ласково провела рукой по его колючей щеке.

– Слушай, дай спокойно полежать, – неожиданно раздражённо проворчал он и, резко отвернувшись, натянул одеяло на голову.

– Лариса опешила, но не успела ничего сказать, в дверях появился ребёнок с рубашкой в руках.

– Ма, а где мои штаны?

– На спинке кровати висели.

– А носки?

– О господи, вечно ты всё разбрасываешь, – вздохнула Лариса. – Пошли искать.

Обнаружив пропажу под кроваткой, она быстренько собрала сына и бросилась в ванную – время поджимало. Она почистила зубы, сполоснула лицо холодной водой и посмотрела на себя в зеркале.

– С днём рождения, дорогая, – с горечью произнесла она.

Отражение грустно кивнуло в ответ.

– Олег, восьмой час! – прокричала Лариса, торопливо натягивая на себя одежду. – Завтрак на столе, а мы уходим. Вставай, а то на работу опоздаешь.

– Успею, – отозвался муж. – Дверь закрой.

– Закрою, – отозвалась она и только на лестнице сообразила, что сама не успела поесть.

Китяев подъехал, как и обещал, к половине восьмого. Рядом с ним сидела его жена Элеонора, невысокого роста стройная шатенка. Волнистые волосы обрамляли тщательно ухоженное лицо. Эля следила за собой, постоянно посещая косметические салоны, солярий, парикмахерскую. Короткая стрижка молодила, и, если бы не предательские «гусиные лапки» возле глаз, которые не могла скрыть никакая косметика, ей можно было дать лет тридцать пять-тридцать семь, не больше. Она нигде не работала и большую часть времени предпочитала проводить с подружками, обсуждая последние городские новости, моду и мужчин. К последним она относилась пренебрежительно и называла их только по фамилии, не делая исключения даже для собственного мужа. Хотя мужем она гордилась, и часто от неё можно было услышать: «А мой Китяев сказал… А мой Китяев сделал…. А Китяев мне купил…»

Приветливо помахав рукой Грибовым, она подождала, пока они усядутся, и обвела рукой автомобиль: – Вот, Китяев приобрёл.

– Положение обязывает, – отозвался Сан Саныч.

– Ой, не слушайте его, он давно хотел машину поменять, просто о своих планах никому нельзя говорить – не сбудется, – щебетала Эля. – Грибов, а ты когда машину купишь?

– Зачем? От дома до работы недалеко, дача сразу возле автобусной остановки. Накой дополнительные заботы.

– Прекрати, настоящий мужчина с детской коляски сразу пересаживается за руль. Вот сейчас Китяев меня подвезёт на вокзал. У меня мама приболела. Поеду на пару дней, навещу. Здоровье – это главное. А у вас как? Как дети?

– Собирались сегодня приехать, – ответила Тамара. – А ваши?

– Дочка с мужем за границу на курорт собирается, а сынуля занят – своё дело открыл. – И она повернулась к мужу. – Ты уж смотри, кушай хорошенько и цветы не забудь поливать.

– Не забуду, – важно кивнул Китяев. – Ладно, хватит болтать, поехали.

Он высадил жену у вокзала, подвёз Тамару до банка и повернулся к Грибову:

– Давай быстренько в магазин заскочим, кое-что купить нужно.

– На работу опоздаем.

– Ничего. Время есть. Шефа я вчера на всякий случай предупредил.

– Кстати, что там про него болтают? – поинтересовался Дмитрий Михайлович.

– От министра по шапке получил, – усмехнулся Китяев. – Вызвали в главк и начали прорабатывать, почему от нас нет отдачи. Шеф в ответ начал вешать лапшу на уши: типа мы опытные образцы везём заказчику, там устанавливаем, налаживаем, пробуем в работе и только потом уезжаем, а для достоверности, как вещественные доказательства, хлоп на стол фотографии. На что ему ехидно ввернули: «А следом шаланда с вашим агрегатом». В общем, обычный разгон, не переживай, ничего особенного. Разберёмся, не в первый раз? Ты лучше скажи, чего вечером делаешь? Заходи, пивка попьём.

– Не могу. Ты же слышал, вечером внуки приезжают. Будет маленький цыганский табор.

– Плохо воспитал, до сих пор с ними возишься. Мои только звонят. Замечательно: тишина, никто не орёт. Меня дети утомляют. Они пока у нас жили, я чуть с ума не сошёл: на работе покоя нет, так и домой придёшь, сплошные вопли.

– Не знаю, я как-то спокойно отношусь к этому. По-моему, с ними всегда можно поладить.

– Как знаешь, – сказал Китяев, затормозил и остановил машину. – Приехали. Я мигом.

Через полчаса Грибов поднялся на свой этаж и увидел, что народ собрался в кружок и о чём-то оживлённо спорит. Подойдя поближе, он понял, новость о сгустившихся над институтом тучах уже широко обсуждается коллективом. Словно на сельском базаре, каждый, перебивая и не слушая остальных, высказывал свою точку зрения на это безобразие. Шум и гам стояли неимоверные.

В конце коридора показался Синичкин и направился к ним, небрежно покачивая дипломатом. Все сразу замолчали.

– О, ползут перелётные птицы, – ворчливо заметил чей-то недоброжелательный голос. – Как всегда, не торопится.

– Только проснулся и уже устал, – заметил другой.

Леонид подошёл и обвёл присутствующих насмешливым взглядом.

– Всем привет! Как дела? Что уважаемые, приуныли? А я давно говорил: время сейчас новое, пора что-нибудь на уровне мировых стандартов запузырить, а мы всё лажу гоним.

– Пойди скажи это директору, – насмешливо предложил тот же голос.

– Я бы рад, – развёл руками Синичкин, – но в мои прямые обязанности не входит воспитание руководящих кадров. На это есть другие инстанции, и я слышал, уже прозвенел первый звонок: кое-где кое-кто кое-кому уже намекнули: – или вы создадите что-нибудь общественно полезное, или мы разгоним этот приют убогих умов.

И снова зашумел базар – быть разогнанными никому не хотелось.

Немного постояв, Грибов направился к себе, поздоровался с Маринкой и Вановной, однако едва уселся на своё место, зазвонил телефон, и в трубке прозвучал бас главного инженера:

– Просыпайся и буди остальных, хватит лодырничать. И зайди, есть новости.

– Иду, – ответил Дмитрий Михайлович, прихватил записную книжку «Ежедневник» и выбрался из-за стола. – Я к Китяеву.

– Поступил новый заказ, – сообщил Сан Саныч. – Предлагают нашу машину переделать под нужды портовиков. Сроку дано – месяц.