Танец Смерти. Воля свыше. Часть третья

Нирмала бросила на господина мрачный взгляд и поспешила выполнить его приказ. Она не Нафаджи, с ней он церемониться не станет, отлает распоследними словами и перед советниками, и перед строем солдат.

– Нашла время лягушек рассматривать, – бурчал наместник. – Ещё успеешь, пока солдаты переправляются.

Наложница проигнорировала его слова, а тот махнул рукой. Расторопные слуги уже успели соорудить на плоту небольшой столик с закусками, и успевший проголодаться Фахтар поспешил присесть рядом. Подцепив золочёной вилкой тонко нарезанное варёное мясо, он отправил его в рот, смакуя, прожевал кусок, запив его вином из кубка.

– Есть то будешь? – удосужился он спросить Нирмалу, но та, встав около борта, лишь покачала головой.

Рабочие убрали сходни, взялись за шесты, которыми оттолкнули плот от берега. Тот час заскрипел ворот, перебиравший толстенный, соединяющий два берега канат. Паром дрогнул и медленно поплыл через реку. Под днищем захлюпала, заплескалась вода. Вновь почувствовался запах тины, но на этот раз гораздо слабее, чем около берега.

Нирмала облокотилась о поручни и, наклонив голову, смотрела на воду, да так пристально, словно хотела что-то высмотреть в глубине. Мутная от ила река подсвечивалась лучами восходящего солнца. Лучи наискось прорезали воду, изредка отражаясь серебристыми бликами на чешуе проплывающей рыбёшки.

Отсюда была видна верхушка громады дворца. Огромное здание, облепленное террасами и увенчанное шпилями, показалось настолько далёким, что защемило сердце. Гунэр остался в золотой клетке. Что ждёт их? Нирмала на мгновение скосила взгляд на Фахтара. Убить этого борова не составит труда. Гораздо сложнее будет самой остаться после этого в живых. Она вздохнула. Хорошо хоть времени более чем достаточно. Наместник хотел обернуться за три месяца – этого вполне хватит.

С оставленного берега донёсся грохот копыт и колёс по доскам, крики людей, чьи-то команды – Нафаджи начал загружать оставшиеся три парома. Ещё мгновение, и битком забитые плоты отчалили от берега и двинулись следом за первым.

Паром ткнулся в берег, и Нирмале пришлось крепко ухватиться за поручни, чтоб удержаться на ногах. Загремели спускаемые на берег сходни.

– Давай в карету, – окликнул Фахтар.

Щёлкнул кнут, и карета, немилосердно раскачиваясь, съехала на берег и начала взбираться на холм.

– Сейчас остановимся там, где несколько лет назад стояла армия, штурмовавшая Аррикеш, – любезно сообщил Фахтар. – Жаль, меня тогда не было здесь. Госпожа оставила меня в своей столице – в Изарафахе…

– А бывшие здесь темежины покрыли себя неувядаемой славой, – продолжила Нирмала, вложив в свои слова как можно больше яда.

– Ну, покрыли, – легко согласился наместник, ни сколько не обидевшись. – Моя задача была не менее важна, так что я не считаю себя обделённым. И, кстати, ни на меня ли оставила госпожа Арриго до своего возвращения?

– Но она не вернётся. Значит ли это, что ты будешь править до своей смерти?

– У, ты! Сплюнь, не поминай, – Фахтар поморщился. – Сколько смогу, столько и буду править. Мне приказали, а я выполняю приказ.

– Ну, а кто будет править после тебя?

– Мои наследники, – наместник и глазом не моргнул. – К чему ты эти разговоры завела?

– Ни к чему, – буркнула Нирмала и поспешила выйти из остановившейся кареты.

Фахтар, улыбаясь, проводил её взглядом. Потом взял из корзины яблоко, отрезал кинжалом небольшой кусок и отправил его себе в рот. Старый лис чувствовал – что-то с девчонкой происходит. Уж не решилась ли она отправить его на тот свет, коль заводит такие разговоры.

Интересно, как она собирается сделать это, если конечно собирается? Взгляд его упал на сундучки и дорожные мешки, принадлежавшие наложнице. Стоит проверить. Пузырёк с ядом или отравленное оружие – самое вероятное из того, что можно найти, задумай Нирмала злодейство. И если что-то такое окажется в её вещах – глупой девке несдобровать. Придётся вернуть её Гунэру много раньше. По частям.

Женщина спустилась по склону холма к берегу реки и очутилась на окружённой кустами небольшой прибрежной полянке. Пара солдат из гвардии Фахтара увязались следом. Непонятно для чего – следить или охранять. Нирмале было всё равно. Пусть делают, что хотят, только не мешают. Она бросила взгляд на паромы. Первый уже спешил к противоположному берегу, три других, начавшие движение немногим позже, заканчивали высаживать солдат.

– Вот, здесь это было, – раздался голос одного из гвардейцев.

– Лазутчиков убили то? – переспросил другой. – Как уж их там, которых Магадхи послал?

Нирмала услышала эти слова, напряглась – она никогда точно не знала, как погиб её брат. Но вот сейчас всё должно проясниться, если только речь идёт не о других людях Магадхи.

– Да вроде Тесава, Ниасар и Диура, – подумав, сказал первый. – Личности то известные.

Они! Брат и его товарищи! Женщину так и подмывало броситься к гвардейцу и вытрясти из него всё, что он знает о брате. Но она замерла, смотря немигающими глазами на реку, слушая рассказ.

– Я тогда был в телохранителях госпожи, а нами Гунэр командовал. И вечером, когда мы пришли к реке, она вместе с чиасирой на берег сбежала без нас. Эх, тогда те, кто зеванул, нескольких зубов не досчитались. У Первого тяжёлая рука. Побежали искать. А здесь, на берегу уже три трупа – двое убийц и служанка. И госпожа стоит, а перед ней Тесава, готовы оба с саблями друг на друга броситься. Не дали мы им силой помериться. Гунэр сразу приказал из луков бить. Эх и нашпиговали мы убийцу, стал на дикобраза похож. Гунэр потом собственноручно трупам головы отрубил и Магадхи отправил…

Нирмала почувствовала ком в горле. Он душил, вызывал боль. Хотелось плакать, но она не могла. Слёзы умерли внутри неё. Не смотря на сопровождавших солдат, она бросилась со всех ног назад, к карете. Не может быть! Это какое-то нелепое совпадение. Гунэр и Тесава – мужчины, каждого из которых она по-своему любила, оказались смертельными врагами. И один убил другого. Пусть не своей рукой, но именно он отдал такой приказ.

Нирмала не заметила, как добежала до кареты, не заметила расставленный навес и стоявшие под ним кресла. Она упала на землю, прижавшись спиной к колесу, и закрыла глаза.

– Иди сюда, чего там расселась, – недовольно позвал её Фахтар.

Но наложница не услышала его голоса. В голове вновь и вновь звучал тот короткий рассказ гвардейца, сразу изменивший в ней всё. Что же теперь? Что теперь будет, Гунэр? Моя любовь и моя ненависть к тебе выжгут мой разум. Но я сдержу слово – Фахтар умрёт. А потом я буду твоя, а ты мой… до самой смерти.

Зелёные поля и фруктовые рощи сменила бескрайняя, ровная, словно стол, степь. В этот год благодатная прохлада не дала безжалостному солнцу выжечь её травы и цветы, и вот уже который день армия Фахтара шла через благоухающее мёдом разнотравье. И люди, и лошади с наслаждением вдыхали этот сладкий, бодрящий аромат, не дававший усталости овладеть телами.

Весёлое настроение ни на минуту не покидало солдат. Тот тут, то там заводились походные песни, перемежавшиеся пристойными и непристойными шуточками. Даже Фахтар поддался всеобщему веселью. Теперь днём он обычно возвышался на коне среди офицеров, сам травил шутку за шуткой, слушал других. Порой, со стороны могло показаться, что наместник просто вышел на прогулку, а не отправился в карательный поход.

Немного оттаял и почувствовавший свежий, степной воздух Нафаджи. Он уже не ехал в стороне от всех, склонивши голову и преисполнившись мрачными думами. Теперь его видели то оживлённо беседовавшим с Аргатру, то с солдатами, горланящего песню. Пару раз он до хрипоты в голосе о чём-то спорил с Фахтаром и после этого не уходил в себя, совсем наоборот, в его глазах загорались задорные искорки.

Нирмала с утра до вечера смотрела на жизнь их отряда из окна кареты, подмечая разные мелочи. Она старалась не думать ни о Гунэре, ни о Тесаве. О них она вспомнит потом, тогда, когда нить жизни Фахтара прервётся, и она освободится от данного возлюбленному обещания. И тогда священный Тэхо подскажет, как быть. Помнить о прошлом и разрушить будущее, либо забыть о том, что было, и жить дальше.

Пятнадцать дней отряд неторопливо шёл к границам Фаджула. Наконец, яркие краски степи поблёкли. Исчезли цветы, трава пожухла. В воздухе чувствовалась неприятная сухость. Порой, с порывами ветра, летели занесённые из пустыни песчинки, покалывающие незащищённые одеждой части тела. Веселье в отряде приутихло. Близилась цель их похода. Ещё день-два пути, и их будет разделять лишь Фаджул.

В полдень вернулись ускакавшие далеко вперёд разведчики. Покрытые с головы до ног серо-жёлтой пылью, на взмыленных конях, они устало спрыгнули с сёдел. Старший пошатнулся, поспешил сделать несколько глотков из фляги, чтоб немного восстановить растраченные в рысканье по степи силы.

Армия продолжала путь вперёд. Солдаты оборачивались на них, смотрели жадными, вопрошающими взглядами, но не смели нарушать строя. Ничего, Нафаджи всё узнает и расскажет, ничего не скроет. Огромная карета наместника тоже проследовала мимо – и Нирмала проводила разведчиков скучающим взглядом. Лишь Нафаджи и Фахтар остановились рядом с уставшими людьми, спрыгнули на землю. Все семеро уселись в кружок на пыльной траве, и наместник, заметив на лицах степных всадников радость, пустил по кругу свою флягу с вином.

– По глазам вижу, хорошие вести принесли, – проговорил он, подмигнув старшему.

– Да, господин. Хвала Тэхо, что в этот год он не дал солнцу высушить эту землю. Озеро полно воды, река, вытекающая из него, тоже полноводная. Нам всем хватит и напиться, и наполнить фляги, и взять с собой в бочках.

– Далеко до него?

– К вечеру дойдём.

– Купцы или ещё кто?

– Никого, господин.

– Молодцы, теперь можете отдыхать.

Разведчики поднялись на ноги, поклонились Фахтару и, вскочив на коней, направились к одной из походных кухонь, в надежде, что кашевар сжалится над ними и даст что-нибудь пожевать в обмен на добрую весть.

– Вот видишь, Нафаджи, – Фахтар встал, потянулся. – Я оказался прав – источник не высох. Теперь мы можем не беспокоиться за воду.

– Обычно летом он высыхает, – задумчиво проговорил бывший темежин. – Нам повезло.

– Повезло. Повезло, что лето в этом году не на много теплее зимы. Повезло, что часто идут дожди. Я всё это учёл, Нафаджи. И не ошибся. И, благодаря мне, мы можем собрать золотой урожай много раньше того срока, что планировал умник Гунэр.