Три кофейни

Ночь намного сильнее обостряет одиночество. В темной комнате, наедине с собой и своими мыслями, ты в полной мере осознаешь свою ненужность. Когда тебя бросает в жар, ты считаешь себя брошенным, и больше всего тебе не хватает его – человека, что держал бы тебя сейчас за руку в этом мрачном доме… Тебе не хватает тепла, а одеяло не может согреть тебя так же, как музыка не может заменить тот голос, который ты хотел бы услышать. Слушать. Понимать, что ты не один в этом мире, в этой кровати, в этой пустой квартире. Лишь будильник так верно и вовремя будит, а как бы хотелось проспать…

Не сомкнув за ночь глаз, он услышал, как зазвенел будильник. Ровно семь утра.

Это утро было другим, не таким, как всегда. Достав спрятанную пачку сигарет, он вытянул из нее все двадцать штук и положил на кровать. Делая себе чай, в этот раз заварки он не пожалел: в кружке было чуть меньше половины заварки и столько же воды. Подкурив сигарету, он делал слишком глубокие затяжки, и без привычки, после перерыва в два года, они пьянили его не хуже коньяка. Затягивался снова и снова, запивая чаем. Докурив, он почувствовал, что перед глазами начало двоиться. Сильное головокружение, сухость во рту. Тошнота. Он потянулся к следующей сигарете, так, будто был вдребезги пьян. Выпустив дым и сделав очередной глоток, он уже ничего перед собой не видел. Свет… Кружка выскользнула из рук и разбилась об пол. Затем упал и он.

Роза никогда не опаздывала. Никогда. И на этот раз она переступила порог кофейни в четыре. Всё как обычно – посетителей почти не было. Кроме постояльцев этого заведения, никто здесь не задерживался больше чем на полчаса. Обычная кофейня, которых в этом городе полно, но вот людей она почему-то к себе не привлекала. Возможно, все дело в кофе? Хотя нет, кофе у них был неплохой. Наверное, дело в обстановке. Слишком она была мрачной и, я бы даже сказал, отталкивающей. Безвкусные темные стены, тихая депрессивная музыка. И, как бы странно это ни звучало, именно внутри, а не снаружи, – сплошной дождь.

Сняв пальто, она осмотрелась по сторонам. Его столик был пуст, впервые за эти два месяца он был пуст. Он не пришел. Тот, кто еще вчера гладил ее руки и снял с нее маску, которая день за днем врастала в ее лицо, не пришел. Тот, кто не назвал своего имени, но назвал именем розы искалеченную душу, увиденную им еще с первых дней, опоздал на целую вечность. Она доверилась ему и так ждала этой встречи, чтобы сказать ему все то, что он тогда не услышал. Огорчение? Нет. Она была подавлена. В эту минуту, в этот час она нуждалась в нем больше, чем в себе. Как? Как он мог оставить ее, когда на его плече она оставила всю себя? От нежности ладоней, доверия и до горьких слез… «Зачем тогда все это было нужно?» – обреченно повторяла она мысленно…

Когда он пришел в себя, за окном уже было темно. С большим трудом он поднялся и включил свет. Разбитая кружка под ногами – видимо, это осколком он зацепил руку. Так, небольшая царапина, о которой он сразу же забыл, посмотрев на часы. Без восьми минут три. Ночь. «Неужели я так пролежал почти сутки?» – с удивлением подумал он. Голова раскалывалась. Тошнота. Сильная тошнота. Такое ощущение, что выпил он полбара, а затем упал у самой кровати. Окурок под ногой, табачная вонь. Посмотрев на все это со стороны, он тихо, с отвращением процедил сквозь зубы: «Какой же ты слабак!» Ему было противно от самого себя, он сломался, как спичка, которой подкуривал не сигарету, а все свои беды.

Приняв душ, он набрал из-под крана воды и выпил стакан залпом. Самочувствие у него было неважное. Посмотрев в зеркало, он криво улыбнулся и сказал про себя: «Какой же ты красавец! Все женщины твои, стоит тебе только выйти на улицу!» Достав бритву, он побрился и похлопал себя по щекам. Резкий запах одеколона быстро приводил его в чувство. «Вот теперь лучше», – мысленно подбодрил он себя.

Он вышел на балкон. Приятная прохлада захватывала дух. Так тихо и спокойно – вот в таком мире он хотел бы жить. Без людей и шума, вечных криков и суеты. Жизнь будто остановилась в четыре утра. Это было неописуемо красиво. Вот бы остановить стрелки часов…

Лепестками по ветру…
Расцветай, Роза,
Расцветай.
Не потеряй себя в своем цвете,
но и цветом своим не погуби других.
Лепесток за лепестком…
Не изменяй себе в измене других.
Расцветай, Роза, расцветай.
К шедевру прикоснуться невозможно.
В него нужно нырять,
Со всей души и в самые глубины.
К шедевру прикоснуться невозможно.
В нем можно только утонуть…
Расцветай, Роза.
Расцветай…

…повторял он себе, глядя в ее глаза, как в книгу, которую перечитывал день за днем. Дословно. Наизусть… Что скрывали те веки? Дождь? Нет. Карие… И усталые, как солнце, что так отчаянно будит мир, который его же за это и ненавидит. Сонные… Темные мысли не оставляли ее в покое. Ни на минуту. Ни на шаг…

Он наблюдал за ней. В ее походке не было курса. Гордости. Решительности… Не глядя под ноги, а впереди… Не увидев ничего. Обернуться? Ведь то, что было за спиной, сопровождало ее день за днем. На каждой улице и за каждым углом. Оно дышало ей в затылок, не в силах коснуться волос… Не в силах заставить ее посмотреть назад. И только на распутье она задала себе вопрос: «А стоит ли?..»

– Ты не пришел, – спокойно, но огорченно сказала она, отводя глаза в сторону.

Он хотел взять ее за руку, но она ему этого не позволила.

– Не смей ко мне больше прикасаться, – ответила она на его жест, глядя в стеклянные глаза, в которых увидела собственное отражение.

Зеркало… Первое, что пришло ей в голову, – зеркало. Она испугалась. Ее пальцы задрожали от волнения, и она незаметно, как ей показалось, попыталась спрятать свои руки, сложив их на коленях. Что это было? Взгляд… Будто она смотрела не в глаза человеку, а в зеркало, и испугалась собственного отражения.

– Кто ты? – спросила она после длительной паузы.

Он молчал, не отводя от нее глаз. Может, у него не было ответа, но, скорее, просто не было его… Рядом.

– Ты мне был нужен как никогда, черт бы тебя побрал! Раньше и дня не проходило, чтобы ты не появился здесь. Я даже имени твоего не знаю!

– Роза…

Он хотел что-то сказать, но, не найдя подходящих слов, плавно нагнулся к ней, обхватив рукой ее шею, а другой гладя ее лицо, и поцеловал.

Это было так неожиданно, и к этому она была совсем не готова, но и оттолкнуть его не смогла. Наоборот, Роза еще сильнее прижала его к себе и целовала так, как целуют только любимых, – с закрытыми глазами и открытым сердцем.

– Я хочу еще, – не открывая глаз и прикусив верхнюю губу, прошептала она.

Он закурил и раз за разом повторял про себя: «Дурак… Какой же я дурак! Что я делаю?» Ему было горько и стыдно смотреть на ее счастливое лицо. Улыбку. Как она расцветает на его глазах. Он понимал, что это неправильно, но ничего с собой поделать не мог. Он сломался. Еще тогда, в квартире, на холодном полу, среди вонючего сигаретного пепла и осколков разбитой кружки… Уже тогда он был сломан.

– Роза, мне нужно… – слегка растерянно начал он, но она его оборвала, открыв глаза.

– Ты и правда считаешь меня такой наивной? – Ему в слезах не приходилось видеть столько боли, сколько было в ее улыбке.

Она улыбалась, не отводя от него глаз и слегка наклонив голову, но взгляд ее был серьезным. Со стороны могло показаться, что она им увлечена и просто заигрывает.

– Ну, скажи это, я хочу услышать, – наигранно сказала она.

– Ты не в моем вкусе.

– А может, я слишком хороша для тебя? – рассмеялась она.

– Одно другому не мешает, – с улыбкой поддержал ее он.

Она показала себя в другом цвете, возможно, сама того не желая. От грусти и следа не осталось. Тепло… Ее смех согревал его остывшие внутренности. От него исходило необычайное тепло. Такое чувство, будто на ладони таял лед.

– Знаешь, мой милый незнакомец… Я хочу, чтобы ты это знал. Ты – в моем вкусе. Но не настолько хорош для меня… Хотя целуешься великолепно.

После этих слов она встала и без лишних церемоний забрала книгу, которую он так упорно не хотел ей отдавать. Гордой походкой она направилась к выходу, но у самой двери остановилась и на мгновение застыла на месте. Затем обернулась и направилась к нему.

– До встре… – не успел договорить он, встав из-за столика, как она обхватила его шею руками и…

Короткий и неожиданный поцелуй длиною в секунду. Такого поворота он даже представить себе не мог.

– Вот теперь прощай! – кратко и гордо донеслось из-за ее удаляющейся спины.

Выслушать… Чтобы кто-то просто слушал тебя, не вникая, не подавая даже вида сочувствия. Этого больше всего не хватает людям. Они не понимают, что главное – вовремя выпустить наружу все то, что пламенем горит внутри. Сами они не могут отпустить или камнем выбросить все то, что осталось позади. Оно накапливается капля за каплей, каждый день и каждую ночь. И с каждым криком все громче, а с каждым ударом – сильнее.

Когда ближе врага нет друга, осознаешь, что никто не подаст тебе руку. Никто не вытащит тебя из ямы, которую осталось только засыпать землей. А вот на эту роль люди всегда найдутся… Дело вовсе не в них. Дело в тебе и только в тебе. Не ищи виновного: в каждой ложке правды есть песчинка лжи. И жизни порой не хватает, чтобы понять, что она есть такое и для чего была дана.

Выслушать… Просто выслушать. За стаканом дешевого коньяка, в компании немого незнакомца или под шум поезда, сидя на перроне… Возможно, тогда многие бы забыли слово «бессонница» и увидели, как прекрасен рассвет. И вспомнили, что живут, а не просыпаются, чтобы снова уснуть…

«…Меня всегда считали странным. Возможно, потому, что я не следил за модой и не тонул в популярных песнях, как это делали миллионы. Моим хитом всегда было – знать, что сказать и кому это сказать, когда промолчать, для кого остаться немым, и, пожалуй, самым главным для меня было – вовремя уйти.

Красивые обертки и гниль в начинке – десерт современного общества. Но это было не по мне. Такие блюда не переваривались моим организмом, и порой приходилось выворачивать все наружу…

С каких только небес свалилось мне на голову такое счастье в тот июльский вечер у аллеи парка? Улыбаюсь. Как без улыбки вспомнить?.. Возможно, если бы не твой сломанный каблук, вряд ли я писал бы сейчас эти строки.

Когда я нес тебя на руках – дай угадаю! – ты подумала: “Он в меня влюбился”. И, наверное, представляла себе, на кого больше будут похожи наши дети, и как я буду стоять с полными пакетами у очередного бутика, а после довольно, под руку, сопровождать тебя домой. Угадал? Смеюсь… Ведь наши с тобой мысли в тот момент оказались почти взаимными. Почти… “Где же это чертово такси?!” Я думал, как бы побыстрее донести тебя домой, пока мои руки окончательно не отвалились. “Слабак!” – усмехнулась ты. “Диета еще никому не вредила”, – ответил я. С каких только небес ты тогда свалилась, дорогая? Явно не с тех, в которых ты была желанным гостем…»