А что будет с нами дальше?.. (сборник)

А что будет с нами дальше?.. (сборник)
Вячеслав Федорович Шориков

…на этот раз придётся обойтись без вступительного слова.

Впрочем, я не знаю и не хочу знать, чем отличается эротика от порнографии, но я точно знаю – мой роман не об «этом».

О чём? Читай и думай.

Вячеслав Шориков

А что будет с нами дальше?

С искренней признательностью и благодарностью Рушану НАСИБУЛИНУ за многолетнее дружеское участие в судьбе автора, которое невозможно переоценить.

Посвящается жене Галине. Она живёт со мной двадцать лет и абсолютно уверена, что я – лучший современный писатель. И при этом являюсь обладателем редких человеческих качеств и мужских достоинств…

Дорогой читатель!

Когда рукопись этого романа была готова, я дал её почитать известному питерскому прозаику, которого искренне уважаю и с которым мы были и есть в дружеских отношениях. Также имел смелость обратиться с просьбой, если понравится, написать предисловие.

Проходит месяц, и я получаю вот такое электронное письмо:

Привет! Роман прочёл. Во многих смыслах он мне интересен. Но! Порнография отличается от эротики изображением возбуждённых половых органов. А твой герой то хуй вытирает, то пристраивает тётку в рабочем кресле, то ещё что… Писать вступительное слово к такому я не могу по эстетическим соображениям.

Извини.

Так что, дорогой читатель, на этот раз придётся обойтись без вступительного слова.

Впрочем, я не знаю и не хочу знать, чем отличается эротика от порнографии, но я точно знаю – мой роман не об «этом».

О чём? Читай и думай.

Не хочешь читать – не читай, тогда и думать не придётся…

С глубочайшим уважением и почтением,

    Автор

А что будет с нами дальше?.. Роман-воспоминание

Эта мысль настойчивая. Она – тёмная, мрачная, встаёт в сознании и властно требует ответа. Она проста: а что же будет с нами дальше?

    М. Б.

Художник не рассуждает, художник – показывает…

    Г. П.

Похоже, это была самая долгая и нудная осень в жизни литератора Максима Зубкова. За окнами старинной финской дачи бесконечной колонной, будто солдаты разбитой армии, тянулись серые непогожие дни.

Каждое утро он садился за компьютер и настукивал по кнопкам клавиатуры с упрямством и настойчивостью дятла.

И пытался делать то, что пытался.

И был уверен: получится только то, что получится.

А если не пытаться – уж точно ничего не получится…

Из дневниковых записей Макса

У меня в гостях был известный питерский теннисист, в своё время входил в юношескую сборную Союза. Человек на редкость доброжелательный и симпатичный.

Часа два с гаком он рассказывал самые разные теннисные байки, одна из которых почему-то не просто запомнилась, а буквально врезалась в память.

…Ленинградский государственный институт физической культуры имени Петра Францевича Лесгафта. Семинарские занятия по анатомии. У преподавателя, молодой, симпатичной, некогда веселой и жизнерадостной дамочки, с год назад умирает грудной ребенок. С тех пор на её лице никто даже намёка на улыбку не видел.

Преподаватель даёт письменное задание на тему «Женские половые органы». Один из студентов пытается незаметно списывать с учебника, который лежит у него на коленях: «Женские половые органы находятся в области таза…»

Тут к нему подходит преподаватель и отбирает учебник. Студент всем своим видом демонстрирует колоссальное напряжение мысли и заканчивает недописанную фразу: «…между ног». И больше ни слова…

Заканчивается тем, что преподавательница берёт листок студента, зачитывает целиком единственную фразу и… покатывается со смеху вместе с другими студентами…

Гостя уже не было, я открыл дневник, чтобы сделать запись этой байки, и тут…

И тут, будто вспышка магния, не остывший ещё мозг озарила мысль, и я наконец-то ясно понял, о чём на самом деле будет мой новый романчик. Это была мечта, и она толкалась во мне все последние годы.

Как, наверное, толкается ребёнок под сердцем матери.

И единственное, что было необходимо, – это наличие подходящего жизненного материала.

И тут же возникла уверенность, что такой жизненный материал у меня есть…

Четверг, 26 августа 1999-го. Над Атлантикой

Двухэтажный пассажирский «Боинг-747» авиакомпании KLM легко, словно дельфин в прыжке, оторвался от бетонной дорожки и круто взмыл, оставляя под крыльями вечерний город Амстердам.

В самолёте не было свободных кресел. Кроме одного. Это место оказалось рядом с Максом. Везение невероятное. Макс ещё в Питере нервничал, мучаясь вопросом: как удастся перенести восьмичасовой прыжок через океан с его не вполне ещё здоровой спиной?..

* * *

Летом Макс всё же решился ставить дом, точнее, избу. Настоящую, деревенскую. Из круглых, грубо отёсанных бревен. В три окна по фасаду.

Сруб у него был. Рубили с братьями ещё в девяностом. Руководил всем отец. Три июльских недели с утра они махали топорами, а по вечерам устраивались в саду. И сидели вокруг мангала с горящими углями. И жарили шашлык из свиной шеи или куриных окорочков. И запивали пивом или красным вином.

И говорили. И не могли наговориться. Как не могут наговориться родные, близкие люди, что живут в разных городах и так редко собираются вместе.

Хорошее было время.

Так они больше никогда не соберутся. Всей семьёй: три брата, отец и мать.