Театры Тольятти. Том 1

Держи пресс!

Итак, 1943 год, маленький городок Билокси на юге Америки (он знаменит тем, что явился родиной блюзов и соул, а также тем, что недавний ураган 2005 года уничтожил его до основания). Пятеро новобранцев из разных штатов проходят десятинедельную военную подготовку перед отправкой на фронт. Вот он – запоминающийся период прощания с иллюзиями, девственностью, жизненными установками, всей прошлой жизнью. Война не показана на сцене – так, лишь ощущения, тревожные ожидания ее. В основном мы видим казарменный быт, хитросплетения взаимоотношений, борьбу тупости и упертости. Казалось бы, что нам до проблем американской армии середины прошлого века? Но вспомните того же Ремарка с его «Тремя товарищами» и «На западном фронте без перемен»: это вообще первая мировая война, немецкие солдаты! Но – те, кто служил в современной армии (неважно – сейчас, десять, двадцать, сорок лет назад), и те, кто читали Ремарка, не могли не заметить, что все едино в этом мире, если дом твой – казарма, одежда – униформа, еда – баланда, а командиры – радикальные придурки. И какая тут разница – американская ли, немецкая или русская это армия?

Задача сержанта Туми (напомню – заслуженный артист Татарстана Николай Козак) – подготовить пока еще в сущности гражданских молодых людей, у которых мамины пирожки до сих пор не переварились, к предстоящим испытаниям: это могут быть физические лишения, ранение, смерть – да мало ли? И всю премудрость военной науки он вгоняет палочными методами, систематично подавляя человека как личность, готовя из него машину убийства, которая на автоматизме выполнит любой отданный приказ. «Держи пресс!» – и- бац! – удар в солнечное сплетение. «Люди, с которыми обходятся по-человечески, не пойдут на пулеметы врага», – эту железную истину Туми усвоил на личном опыте, доказательством которого служит металлическая пластина в его черепушке и «новаторские» педагогические приемы в отношении подчиненных.

Но, как говорится, «нашла коса на камень» – и на пути безумного сержанта попадается задумчивый новобранец по имени Арнольд Эпштейн (актер Михаил Федосеев). Он не желает питаться армейской бурдой, он не понимает смысла нарочитой жестокости сержанта Туми, ему претит сам дух казармы – в общем, совершенно не приспособленный к армии человек. В итоге, конечно, все выходят победителями из непростой ситуации: кто-то одержал победу над обстоятельствами, а кто-то – над собой.

Мужские игры

Несомненно, это мужской спектакль для мужчин. В нем есть и пот, и кровь, и сперма, и прочие составляющие мужского сообщества. История, рассказанная Нилом Саймоном и представленная Николаем Козаком, в обязательном порядке заинтересует зрителя: юмор, пластика, сантименты, суровые жизненные реалии – все слилось в единый клубок, тугой узел, который заставляет гордиться за солдат пусть чужой армии, но – настоящих солдат.

Согласно показанной истории, у всех из них по-разному сложилась жизнь: кто-то пропал без вести, кто-то потерял ногу в боях, но не оставляет горькое ощущение, что эти молодые, красивые, жизнерадостные люди не могли выжить в той ужасной войне – беспощадный мир не мог дать этим отчаянным жизнелюбам ни малейшего шанса.

Браво, Николай Козак!

    ТО №232 (1384) 09.12.2005

Путешествуя и возвращаясь

На днях в малом зале театра «Колесо» на зрительский суд представили необычный спектакль. В первую очередь он необычен тем, что был показан в первый и, возможно, единственный раз.

Это был моноспектакль «Два путешествия Лемюэля Гулливера» по пьесе польского драматурга Ежи Брошкевича. Между прочим, произведение написано ровно сорок лет назад. Для данного проекта в день сдачи спектакля собралась неплохая компания. В центре внимания был заслуженный артист России Валерий Скорокосов, в минувшем сезоне перешедший к нам из Омского драматического театра – им и была исполнена главная роль. Кто не в курсе, в свое время Скорокосов получил актерское и режиссерское образование в Самаре, и его первое распределение должно было быть в ДК «Имени 50-летия Октября» – в этом здании ныне и располагается театр «Колесо». Переводчик пьесы знаменитого поляка Евгений Вишневский также в этот день присутствовал на премьере. Ученый из Новосибирского Академгородка, специалист в области математического моделирования (далее идет длинный и громоздкий список специализаций), Евгений Вишневский из своих примерно 17-и хобби наиболее интересным считает драматургию. Кстати, им, помимо прочего, опубликовано 12 беллетристических книг. С 1966 года Вишневский дружит с Анатолием Морозовым, главным режиссером театра «Колесо». Ну, а кто такой Морозов, режиссер-постановщик нынешнего спектакля – думаю, объяснять не нужно.

Анатолий Афанасьевич в очередной раз напомнил, что давным-давно ему хотелось, чтобы малый зал театра был перестроен, в нем был бы выставлен надлежащий свет, звук – словом, чтобы этот зал был приспособлен для экспериментальных проектов. Собственно, и «Два путешествия Лемюэля Гулливера» заявлялись не как окончательная версия спектакля, а как экспериментальная работа.

«Путешествия» – не инсценировка по мотивам Свифта, а совершенно самостоятельный текст. Апокриф, одним словом. Валерий Скорокосов, выскакивая на сцену, чтобы начать представление, споткнулся в темноте, в сердцах чертыхнувшись: «Ух ты, вот это начал!» Но дурная примета далее не повлияла на все происходящее впоследствии. Моноспектакль – один из самых сложнейших приемов в театральной палитре, поэтому дамоклов меч ответственности пал на маэстро Скорокосова по полной программе. Не на режиссера (он в зале), не на автора (он трагически погиб), не на замечательного переводчика (он тоже в зале), а именно на исполнителя главной (и единственной!) роли были возложены все обязательства перед зрителем. Напомним, за два минувших сезона Валерий Скорокосов сыграл лишь в трех проектах – это премьера нынешнего сезона «Пижама на шестерых» по Марку Камолетти, в «Комедиантах, или Кин IV» Григория Горина и в «Между чашей и губами» питерского прозаика Кутерницкого. Не будем рассматривать преимущества и недостатки упомянутых работ (о них мы неоднократно писали хотя бы на страницах нашей газеты). Главное одно: Валерию Скорокосову по силам привлечь публику даже на озвучание телефонного справочника.

Пьеса Ежи Брошкевича состоит, как вы поняли, из двух частей. В первой Гулливер опекает лилипута Гульго, замкнув его в непроходимой клетке и объясняя преимущества несвободы. Во второй части главный герой оказывается под присмотром великана Глюма – и здесь ему приходится примерять на себя «одежды» своего недавнего антагониста. Весь спектр человеческих чувств проходит перед зрителем за время спектакля: ложь, ненависть, лесть – маленький и большой человек то возносятся в заоблачные дали благородства, то ниспадают в грязные глубины подлой низости. Вам важен сюжет истории? Хорошо, его вы можете отследить, посмотрев спектакль на сцене «Колеса» в следующий раз. Но будет ли он, этот следующий раз – вот вопрос.

К чести Валерия Скорокосова как актера, для него было главным не представить публике некую философскую притчу, а показать, насколько может быть дуалистичен мир человека. Сам Ежи Брошкевич задумывал свое произведение как протест против несправедливого давления огромного и беспощадного Советского Союза в отношении маленькой и несчастной Польши (напомню – пьеса написана в 1965 году). В контексте сегодняшнего дня (Тольятти, театр «Колесо») частью публики постановка воспринималась как хулиганский протест главного режиссера театра против директора. Все преходяще. Это лишь субъективное восприятие сделанной работы. Главное – Скорокосов. Он приедет в другой город, оторванный от наших реалий, покажет «Гулливера» – и зрители будут плакать. Это ли не главное?

***

P.S.: В выходных данных газеты есть электронный адрес автора статьи. Кто хочет увидеть спектакль – пишите, или звоните по редакционным телефонам. В конце концов, лишь зритель определяет – быть спектаклю или нет.

    ТО №235 (1387) 15.12.2005

Хочу быть с вами

Когда в 20 часов 8 минут на сцене театра «Колесо» народная артистка России Наталья Дроздова заканчивала финальный монолог спектакля «Исповедь женщины», именно в это время ровно пять лет назад 16 декабря скончался основатель театра Глеб Борисович Дроздов.

Важные вехи театра и, разумеется, Глеба Дроздова время от времени ложились неподалеку от этой даты. Так, первый спектакль театра «Колесо» был дан 15 декабря 1988 года. Последний выход Глеба Борисовича на сцену родного театра состоялся 26 ноября 2000 года – за день до 60-летия режиссера: театр праздновал бенефис своего художественного руководителя. К 65-летию Глеба Дроздова и к 5-летю со дня его смерти ученики мастера (организатор проекта – студия исторического трюка «Коловрат») совместно с администрацией театра «Колесо» представили на зрительский суд спектакль по новеллам Стефана Цвейга. Главную роль в моноспектакле исполнила, разумеется, вдова режиссера Наталья Дроздова. Осуществил постановку выпускник 2000 года театральной студии «Колеса» Олег Ринге.

В свое время Глеб Дроздов предлагал Наталье Степановне попробовать себя в жанре моноспектакля, но тогда актриса не решалась на столь ответственную форму сценического бытования. Теперь же, по ее словам, она внутренне почувствовала, что сможет осуществить подобную работу.

Героиня спектакля непрестанно апеллирует к своем единственному и любимому мужчине, чувство к которому она пронесла через всю свою жизнь. Именно параллели между отношениями Натальи Дроздовой и Глеба Борисовича можно провести не на уровне сюжета, рассказанной истории, а на уровне чувств. Проходят годы, сменяется череда событий, но героиня спектакля неустанно возвращается к теме, ставшей лейтмотивом ее существования как с любимым человеком, так и без него. По ходу спектакля женщина перечитывает письма, дневники, какие-то бумаги, и рвет их как свидетельства проходящей жизни. В финале Он – известный писатель и заядлый картежник – кончает жизнь самоубийством. И вся былая жизнь обрушивается на героиню в виде бесконечного листопада бумаг, когда-либо прошедших через ее руки.

Сразу же после завершения спектакля ученики, коллеги и люди, близко знавшие Глеба Дроздова, вспоминали его со сцены, говорили проникновенные слова. Самый короткий спич произнес главный врач Первой городской больницы №1 Виталий Гройсман: «Он был великолепный друг, умница, талант, гений». Заслуженный артист России Виктор Дмитриев в своем эмоциональном выступлении отметил: «Традиция – это отдавать сердце и душу на этой сцене». А режиссер-постановщик спектакля «Исповедь женщины» Олег Ринге вспомнил, как любил Глеб Борисович хорошую шутку, а свой смех называл «скрипучей стиральной машинкой».

Когда в самом конце на сцену вышли ученики и соратники основателя театра «Колесо», Наталья Дроздова произнесла: «Я желаю, чтобы вы жили долго-долго, и чтобы долго-долго жили любимые вами люди». В финале сохранившийся в записи голос Глеба Борисовича звучал из динамиков. Режиссер рассказывал о главном деле всей своей жизни, завершая свою речь словами: «Я хочу быть с вами. Я вас люблю».

    ТО №239 (1391) 21.12.2005

Театр драмы

На прошлой неделе, 20 января, режиссер Анатолий Морозов уволился из театра «Колесо» и уехал из нашего города.

О причинах разгорающегося конфликта мы неоднократно писали на страницах газеты, выражая пожелание, чтобы конфликтующие стороны все же пришли к разумному компромиссу. Сейчас очевидно, что стороны возникшего спора не захотели уступить друг другу. Результат – увольнение ряда специалистов из театра. Дальнейшее развитие событий может оказаться губительным для коллектива.

За два часа до отъезда из Тольятти Анатолий Морозов дал прощальное интервью.

Уход профессионалов

Корр.: Эта история тянулась некоторое время, и все-таки вы приняли решение оставить театр.

Морозов: Я бы не хотел, чтоб все свели к частному конфликту двух людей – директора и главного режиссера. Причина несколько глубже. С определенных пор директор, Татьяна Корабельникова, захотела стать полноправным хозяином театра, то есть решать не только финансовые и экономические, но и творческие вопросы. С самого начала сезона началась череда ее авторитарных шагов, направленных на вытеснение должности главного режиссера в театре и на вытеснение, в частности, меня. Это связано с вмешательством в творческий процесс: она приглашает режиссеров, она приглашает актеров, он устанавливает, какие пьесы будут ставиться. Но дело в том, что она в этих делах – не грамотный человек с точки зрения театра, где она работает первый год. Ее знания драматургии, пьес и театра, мне кажется – на уровне школьной программы, не более. Поэтому когда некомпетентный человек имеет свои амбиции и начинает активно и рьяно вламываться в чужой процесс или в чужое дело – это не просто «кто главнее», это идет разрушение того театра, который здесь в течение трех с половиной лет я создавал. Те спектакли, которые можно назвать репертуаром театра, который я исповедую, в частности «Русская рулетка», «Кин IV», «Жозефина и Наполеон», «Между чашей и губами», «Наш городок» и «Пижама на шестерых» – они имеют свой уровень профессионализма, свой уровень интеллекта, и есть то своеобразие, которое можно назвать отдельно театром. Не театром как зданием, а театром с точки зрения своей эстетики. Мне показалось, что с определенного времени этот духовно-интеллектуальный театр оказался не нужным. И не только директору «Колеса», но и администрации города. Все прекрасно знали, что идет конфликт, и большого труда не стоило, чтобы просто каждому указать на свое место.

Появилась тенденция исключения из театра профессиональных людей, они оказались не угодны, потому что не стояли по стойке «смирно», не заглядывали подобострастно в глаза. Из театра был убран профессиональный человек Людмила Никонова, у которой был выход на зрителя, и поэтому сегодня идет провал по зрительской части, на сегодня пришли люди, не умеющие ни установить связи со зрителями, ни продать спектакли, ни заинтересовать. Татьяна Корабльникова создала те условия, при которых невозможно стало работать заведующей литературной частью Ирине Портновой. А ведь она – мой непосредственный помощник, идеолог театра, которая работала здесь со дня основания, создала уникальную для Тольятти библиотеку драматургии. Также была попытка увольнения из театра актрисы Ольги Самарцевой, которая на первых порах не удалась, но теперь с отъездом главного защитника в этой ситуации начнется вытеснение и других людей, не только Самарцевой. Я был готов на диалог, я был готов все перечеркнуть, несколько раз прелагал прийти к нулевому варианту и на этом строить наши взаимоотношения. Татьяна Васильевна не захотела. Более того, в начале декабря она необоснованно за три дня подряд сделала мне три выговора. За то, что я ездил на гильдию режиссеров в Москву и задержался там на один день, за то, что я ездил на прием к министру культуры Самарской области Ольге Рыбаковой, и так далее. После этого она не подписала мое заявление, чтобы я поехал и встретил Новый год с семьей, и тем самым подводила меня под четвертый выговор и увольнение. Но когда я вернулся из Санкт-Петербурга и увидел, что здесь приглашенным режиссером уже готовится спектакль, на который есть большие деньги, которых не было на мои спектакли, и что его портрет будет висеть в фойе как полноправного члена труппы, я счел это для себя достаточно оскорбительным. Театр разрушается при молчаливом согласии администрации города, которая делает вид, что ничего не происходит, которая делает вид, что Морозов никуда не увольняется, которая делает вид, что никакого конфликта нет, а если он есть, то это какие-то мелкие частности, которые сами собой рассеются. Это не так.

Горечь потери

Корр.: Вы обдумывали свое ближайшее будущее?

Морозов: Конечно, у меня есть творческие планы. Когда меня пригласили в Тольятти, я вынужден был порвать целый ряд своих договоров, своих планов. Сейчас я их буду восстанавливать, когда я понимаю, что я ни театру, ни городу не нужен. Что самое для меня больное – это те актеры, которые поддерживают мою творческую платформу и этику наших взаимоотношений – мне жаль их, потому что они сейчас оказываются в неизвестности. Мне жаль расставаться со зрителями города Тольятти, потому что на всех спектаклях я видел теплые глаза, я видел людей, которые вставали и кричали «браво», которые эмоционально воспринимали спектакли. Сегодня, мне кажется, будет достаточно сложное последующее положение. Дай Бог, чтобы все продолжилось в атмосфере взаимопонимания, но я очень сомневаюсь в этом.

Корр.: Некоторые актеры уже сейчас стали подавать заявления об увольнении, кто-то доработает до конца сезона. Не было ли мысли объединиться в вашем следующем проекте?

Морозов: Где? Здесь?

Корр.: Нет, уже не здесь, конечно.

Морозов: Почему? Я считаю, мы можем и здесь пересечься – при определенных моих условиях: при праве переформировать труппу, при условии быть художественным руководителем, где директор будет просто директор-исполнитель и, наверное, с другим директором-исполнителем.

Корр.: То есть, покидая театр, уезжая из города, вы оставляете себе надежду, что, может быть, что-то изменится?

Морозов: Я в это, честно говоря, не верю, но как всегда, как в американских фильмах, хочется какого-то хэппи-энда, хотя какой тут может быть хэппи-энд, когда, по сути дела, идет разрушение театра, который мы строили вместе с актерами. У меня здесь остался прожитый участок моей жизни, три с половиной года, и эта жизнь прожита в творческой радости, в радости создания тех спектаклей, которые оказались нужны не только мне, не только театру, но и городу, и зрителю. Поэтому у меня вызывает недоумение безучастное отношение людей, которым было достаточно просто поставить человека на место и сказать: «Занимайся своими строительными и финансовыми делами», – все. Люди не захотели. Это не наказание для меня, а определенная горечь разрушения, которая возникает всегда, когда что-то разрушается.

Комментарий

Владимир Колосов, директор департамента культуры:

– Я уже адаптировался к тому, что проходит в театре «Колесо», и не только я, но и те, кто следит за его судьбой. Это не значит, что я равнодушен, или мне безынтересна его судьба. Уже по должности своей меня, безусловно, волнует все, что там происходит. Но не всегда все можно представить так однозначно, как это было сделано в интервью Морозова. Каждый имеет право на свою точку зрения, но я бы попытался отследить некую тенденцию, которая касается театра «Колесо», начиная с ухода Глеба Дроздова, потом смерти Эдуарда Коннина, потом та сложная ситуация в коллективе, которая была с приходом Владимира Ястребова, эти волнения, когда коллектив был с одной стороны, а потом с приходом Морозова он оказался с другой стороны. Масса актеров, любимых в городе, оказалась не востребована новым режиссером. Вы видите, он говорит: «Я создал театр». Я с этой точкой зрения не соглашаюсь. Это талантливый режиссер, но мне не понятна сегодня функция главного режиссера. Ведь главный режиссер – это не художественный руководитель, это разные точки зрения, и когда специалист в должности главного режиссера претендует на художественного руководителя – он ошибается. Это не Табаков, не Калягин, это не Дроздов, который сразу был в должности художественного руководителя, она включала в себя все – и главного режиссера, и исполнительного директора. Здесь на работу главного режиссера, режиссеров, актеров принимает директор, он отвечает за всю работу этого комплекса. Не хотелось бы, чтобы кто-то пытался шантажировать театр, коллектив, администрацию города своим уходом, своими заявлениями, это ни к чему хорошему не приведет. Когда приходит новый «отец» – он всегда «отчим», он никогда не будет «родным отцом»: он или должен освободиться от той части коллектива, которая его не устраивает, и набрать новый, что, в общем-то, в последнее время и прослеживается, или должен признать несостоятельность либо актеров, либо себя. Ну, себя всегда сложнее, поэтому ищутся другие ошибки, другое непонимание. Что касается попечительского совета – он нужен, но не так, чтобы помогал финансово и не влезал в творческие детали. Мне кажется, это заблуждение. Кто платит – тот и заказывает музыку, правильно? Я не думаю, что попечительский совет берет на себя чистую роль мецената, а государство в лице муниципалитета – в особенности. Сегодня театр не несет ту функцию, которую нес раньше – просветительскую, воспитательную. Сегодня он в большей степени несет в себе развлекательную функцию.

    ТО №11 (1409) 24.01.2006

Новая информационная политика в действии

Вчера в «Колесе» состоялась встреча-знакомство городских СМИ с новой творческой командой ведущего тольяттинского театра.