Евангелие от Лазаря. Деяния сорока апостолов

– И это не удивительно, – усмехнулся Роланд. – Когда под вашим носом, словно у себя во дворе, свободно разгуливают отряды еретиков, решая, какой дом им стоит взорвать на этот раз, а вышеназванные вами служители справедливости, словно подслеповатые, не видят дальше вытянутой руки, то по округу может без особого прикрытия проехать эшелон крупнотоннажных тягачей, гружённых самопальной взрывчаткой.

– Но, – замялся подчинённый, – согласно приказу Его сиятельства, все свободные от бдения служители, направлены на устранение последствий чудовищной агрессии.

– Я это знаю! – бросил раздражённо Роланд. – Если ты в следующий раз откроешь пасть, для того, чтобы высказать общеизвестный факт, то отправишься на расчистку завалов лично!

Испуганный приор торопливо прикрыл рот и закрыл глаза, вытягиваясь ещё выше.

– В общем так! – Роланд ткнул пальцем в информационную скрижаль, отозвавшуюся мелодичным, приятным для слуха, перезвоном хрустальных колокольчиков. Перед его глазами развернулся чистый бланк официального приказа. – Личным решением, под свою ответственность, приказываю снять занятых в расчистке служителей справедливости и отправить на поиски отлынивающих от общественно-полезных работ граждан империи. Пусть займутся тем, что им привычнее. Выламывайте двери квартир, взрывайте, что хотите делайте, но чтобы через шесть часов большая часть жителей округа таскала камни в грузовые контейнеры. Если, по прошествии отведённого времени, я не увижу результат, то можете рассчитывать на почётное место в крематории, которое я вам обеспечу. Исполнять!

Перепуганные насмерть приоры спешно покинули кабинет метающего глазами молнии приора Роланда, дабы не подвергать дополнительной опасности бренное тело, выказывая непозволительную расслабленность в столь суровых условиях. Полуаббат обессилено доплёл до роскошного трона, разукрашенного вычурными золотыми узорами, и грохнулся в донельзя удобное ложе, принявшее его тело с любовью и лаской. Он прикрыл глаза, пытаясь собрать воедино разбегающиеся в разные стороны мысли.

Информационная скрижаль вновь ожила, бренча нестерпимо отвратительными колокольчиками, извещая, что поступил входящий вызов. Роланд, не глядя, ткнул пальцем в сенсор.

– Что ещё? – чуть ли не выкрикнул он.

– Не рановато ли ты, приор, перестал чувствовать горящую землю под ногами? – услышал он ядовитый голос Доверенного заготовщика. Его статус, в отличие от исполняющего обязанности аббата, был одобрен кардиналом Клорадом лично в тот же момент, как появилось сообщение о поимке опасных преступников.

Хоть слова и были произнесены с некоторой ленцой в голосе, у Роланда по спине побежал ледяной холод. Он поспешно вскочил с трона.

– Нижайше прошу простить меня, Ваше сиятельство, – выпалил он, – больше такого не повториться.

– Буду надеяться, приор, – снисходительно проговорил Доверенный заготовщик, делая акцент на последнем слове. – Мне пришло извещение о твоём первом приказе. Вижу, тебе не терпится взять бразды правления в свои руки? Не рановато ли предпринимать решения, идущие в разрез с моим мнением, когда на шее болтается петля, а под тобой шатается приступка?

– Прошу прощения за самоуправство, Ваше сиятельство, – ответил Роланд, – но мы до сих пор вытаскиваем уцелевших граждан из завалов. Пусть соотношение живых к мертвецам один к тысяче, но нужно поторапливаться, чтобы хотя бы это соотношение сохранить! К тому же, запах гниющей плоти начал привлекать неисчислимые сонмы птиц-падальщиков и миллиарды гнойных мух. На своих тельцах, эти создания дьявола, переносят заразу, которая может, в последствие, опустошить миллионные города. А это отразится не только на необходимой деятельности мегаполисов, но и нанесёт непоправимый ущерб казне святой матери церкви, служение интересам которой я ставлю выше личного благополучия.

Лицо бывшего апостола пожевало губы, переваривая слова полуаббата.

– А ты не такой уж и тупой, каким кажешься на первый взгляд! – восхитился экс апостол. – Кто бы мог подумать?! Хорошо! Нам не нужна преждевременная жатва. Всё должно проходить, согласно плану, разработанному Его преосвященством, – согласился он. – Будем считать, что это предложение внёс я, – сказал он на прощание и отключился.

Роланд еле сдержал торжествующую улыбку. Это был первый шаг приора к облачению аббата и сопутствующим привилегиям. По мнению экс приора, кабинет аббата должен быть набитым подглядывающими устройствами, словно рождественский пирог сладкими свежими ягодами, поэтому здесь должно вести себя подобающим образом, дабы не навлечь беду одним неосторожным словом или необдуманным действием. Роланд искренне надеялся, что визиты дознавателей в скором времени прекратятся. В чём-то его надежды оправдались. Ему дали «передохнуть» четыре часа, после чего дверь кабинета распахнулась, являя взору Роланда четвёрку механических солдат под предводительством апостола корпуса «тень».

– Приор Роланд да Брис, – обратился к нему человек, чьё лицо скрывала силовая маска со сложным меняющимся геометрическим рисунком, от которого начинала кружиться голова. – Прошу проследовать за мной.

Апостол слегка качнул головой в сторону приора, и четвёрка загонщиков двинулась навстречу Роланду, «приглашая» его, тем самым, повиноваться «просьбе».

Месяц на должности исполняющего обязанности аббата, плавно перетёкшей в настоящую должность, прошёл практически незаметно. Всему виной оказалась полная загруженность рабочего графика, увеличившегося со стандартных четырёх часов неусыпного бдения за порядком в округе до шестнадцати. Однако сей факт новоиспечённого аббата не напрягал. Роланду до этого приходилось и вовсе торчать на рабочем месте сутками напролёт, так что послабление на восемь часов личного времени скорее радовали, чем огорчали. Жизнь в округе начала входить в спокойное русло. Усилиями безответственных граждан республики, которых приходилось, в буквальном смысле, выковыривать из собственных жилищ под страхом немедленной расправы, грандиозный курган, ставший братской могилой для более, чем тридцати тысяч жителей рухнувшей высотки, был разобран по камешку и вывезен на заражённые территории вместе с останками погибших.

Ведомство управления веры посчитало излишним финансирование опознания трупов посредством сравнительного анализа данных приходских архивов с биометрической выкладкой найденных останков. Тем более, что большая часть трупов либо была перемолота в фарш, либо разодрана на множество мелких частей, либо начала интенсивное разложение в климате субтропического пояса. Воздух над руинами был настолько насыщен удушливыми продуктами гниения органики, что любое дуновение ветра в направлении окружавших кварталов заставляло жителей спальных районов спасаться от окутывавшего смрада бегством.

Удивительно, но под многомиллионнотонной грудой железа и бетона «добровольцы» обнаружили полуживого юношу, впавшего в кому от недельного обезвоживания. Его нашли случайно, исследуя автоматизированным дроном просторный карман, получившийся в результате падения части несущей стены конструкции на церковь святого причастия, оставшейся частично уцелевшей. Сначала спасатели подумали, что наткнулись на очередной из многочисленных трупов, но на теле юноши следов разложения не обнаружилось, а при дальнейших пробах, взятых всё тем же дроном, который должен был заложить заряд, выяснилось, что парень жив, хотя и не реагирует на стандартные раздражители. Было ли это счастливой случайностью или на то было провидение Господне, ни спасатели, ни медики однозначно ответить не могли, но то, что у парня очень сильный ангел хранитель, было понятно без слов каждому из них. Чтобы добраться до потерпевшего, у спасателей ушло чуть менее суток и счастливчик, провалявшись следующие сутки в одном из медицинских центров физической реабилитации, вернулся к жизни. Спустя час после прихода в сознание, он попытался покончить жизнь самоубийством, разобрав подающую напряжение линию и сунув оголённый провод в рот. Однако, в этот момент на понижающей электричество станции произошёл сбой, и сеть была обесточена. Подоспевшие врачи быстро скрутили суицидника и всучили непогашенный кредит за спасение жизни, который тот был вынужден подписать и уплатить в течение полугода. Маврия, как выяснилось позже его имя, спеленали по рукам и ногам и отправили в центр выправления психологических отклонений, где, по прошествии недели, ему всучили второй счёт за оказанные услуги и отправили восвояси.

Следующей удивительной находкой оказался священнослужитель церкви святого причастия, на ступенях которой нашли Маврия. Тот, в отличие от первого, нуждался только в хорошей прочистке крови от токсинов алкоголя, скопившихся за неделю беспробудного запоя. Из отчёта одного из дознавателей, проводивших душеспасительную беседу с вернувшимся в реальный мир священнослужителем, было ясно, что митрополит, испытывая суеверный страх перед чистилищем, с последующим появлением пред светлыми очами Господа, предпочёл оставшееся до смерти время провести в увеселении бренного тела. Оказалось, что после объявления блокады округа, он, педантично следуя каждой букве инструкции во время зачистки, заблокировал двери и окна церкви бронированными щитами, один из которых в последствии спас жизнь Маврия, приняв на себя удар отколовшейся стены и всю тяжесть железобетонного кургана, и преспокойно заперся в подвальном бункере церкви, рассчитанном на автономное проживание трёх человек в течение месяца. Причём два других места были предусмотрены для юных послушниц, коих в этот момент в церкви не оказалось, поскольку в это время у митрополита было назначено таинство соединения двух любящих сердец, и в лишних глазах не нуждалось. Здесь его и обнаружили мертвецки пьяным инквизиторы особого корпуса, вскрывшие бункер для проверки сохранности приходских данных, необходимых для выявления живых по спискам.

Они были единственными людьми среди всех выживших во время страшной катастрофы, не получивших ни единой царапины и отделавшихся, по словам всеведущих репортёров, лёгким испугом, и стали настоящим символом стойкости перед грозным лицом подлых религиозных фанатиков. Их лица с лихорадочной скоростью стали мелькать по всем новостным каналам. А независимые папарацци с педантичностью глистов готовы были переворошить и попробовать на вкус любое дерьмо из их жизни. Постепенно внимание прессы переключилось на митрополита Гневия, который во множественных интервью представителям газет и телеканалов рассказывал о том, как мужественно проводил одиночество в молитвах о спасении душ людских, поскольку пребывал в уверенности, что пробил час вселенского апокалипсиса, предвещенного самим Господом Богом. В скором времени физиономия юноши, ничем особо в этой жизни не отличившимся, исчезла со всех голографических проекторов, а его история была вытеснена из сознания граждан речами более общественного лица, восхвалявшего идеи святой церкви и доказавшего своим чудесным спасением справедливость уклада существующего общества.

На месте бывших руин началось возведение нового здания, более устойчивого к нежелательным воздействиям, как со стороны природы, так и со стороны лиц, вынашивающих в своих головах тёмные мысли об уничтожении всего живого. И всё бы ничего. Однако, к концу четвёртой недели после «чёрного утра», как его окрестили словоохотливые репортёры, этот же округ потрясла самая кощунственная выходка еретиков, на которую они были только способны. Граждане империи, пришедшие в погожее воскресное утро к крыльцу церкви святого причастия, заканчивающей восстановительные работы после обрушения, обнаружили на резных дверях из чёрного дерева, полученных в дар от самого кардинала Клорада, изуродованный труп митрополита Гневия, дожидавшийся свою многочисленную паству с середины предыдущей ночи. Жестокое убийство всколыхнуло в высших эшелонах власти волну недовольства, откатившуюся до секторных отделов служителей справедливости, и вызвало новый интерес инквизиционного корпуса к происшествиям месячной давности.

– Чёрт тебя подери, де Брис, какого хрена опять твориться в твоём округе? – яростно выкрикнула голограмма верховного епископа, когда Роланд ответил на требовательную трель входящего вызова.

Он аккуратно вытянул руку из под головы Грейс, захватившей её в плен после бурно проведённой ночи с любимым. Полковник сдержал данное обещание. В скором времени после назначения Роланда исполняющим обязанности аббата, ему передали координаты местоположения Грейс. Спустя неделю после получения оных Роланд смог навестить женщину, которую не смог позабыть до сих пор. После инцидента с грехопадением, получившим широкую огласку в рядах наставников семинарии, её перевели в один из отдалённых монастырей Поруса на должность младшей игуменьи, где она принесла клятву верности и отреклась от общения с лицами противоположного пола, став названной невестой божьего отпрыска. Там бы и закончился её жизненный путь. Но в дело вмешалось провидение. От серых будней, из-за своего однообразия превратившихся в один нескончаемый пасмурный день, её спас тот же самый мужчина, из-за связи с которым она была обречена до конца своей жизни оставаться нетронутой. Чтобы вытащить возлюбленную из застенков монастыря, Роланд обратился за помощью к верховному епископу, который, после некоторых раздумий, согласился оказать посильное влияние в решении любовной проблемы. План, предложенный им, новоиспечённый аббат смог бы провернуть и сам, но для этого ему не хватало банального знания границ приобретённой власти. В монастырь пришёл запрос на посещение определённым лицом окружного отдела управления веры. Поскольку страсти вокруг событий, произошедших в округе, ещё не улеглись, заговорщикам не составило особого труда инсценировать нападение на транспорт, списав это деяние на потерявших всякую совесть еретиков, пожелавших таким паскудным образом отомстить святой церкви за поимку собратьев по взглядам. Имя ехавшей в транспорте монахини внесли в список погибших. Несколько умелых манипуляций с данными архивов и на свет божий явился новый человек в старом обличии. Так невеста Господа Бога была избавлена от пожизненного обета верности, получив новое имя в миру Грейсильда. Если не считать подделку биометрических данных, закон нарушен не был. Операция по замене личности прошла с наибольшей эффективностью при привлечении минимального объёма административного ресурса. Теперь Роланд был на крючке его преосвященства до конца жизни. Однако сей факт его нисколько не расстраивал, а даже наоборот вселял новые надежды. Чем больше тёмных делишек они прокрутят вместе, тем теснее будет их незримая связь, что на языке обычного человека означало – куда ты, туда и я.

– Простите, Ваше сиятельство, – ответил аббат сонным голосом, – но сегодня воскресенье – выходной день. А что, собственно, случилось? – спросил он недоумевая.

– Это я должен у тебя спрашивать «что случилось?», – взревела голограмма голосом верховного архиепископа, – ленивый ты ублюдок! Живо вытряхивайся из квартиры и чтобы через пять минут я лицезрел тебя у дверей церкви святого причастия в парке сорока апостолов! – связь резко оборвалась.

Роланд мигом вскочил с кровати. Если сам верховный прибыл на разбор полётов, то произошло нечто очень и очень дерьмовое. И вонищи на весь Порус тут точно не избежать.

– Твою-то мать! – в сердцах выругался аббат, натягивая рабочую рясу.

Грейсильда томно потянулась под тонким покрывалом, плотно обтянувшим потрясающую фигуру бывшей монахини, навёрстывающей годы воздержания. Она приоткрыла подёрнутые лёгкой пеленой эйфории глаза.

– Куда ты собрался? Сегодня же выходной, – произнесла она капризным голосом.

– Извини! – Роланд быстро чмокнул её в губы, припухшие от ночных поцелуев. – Нужно срочно бежать. Кажется, у нас разверзлись адские врата.

– Твою-то мать! – снова повторил аббат, севшим голосом, увидев распятый на створках дверей выпотрошенный труп.

Митрополит Гневий с содранной кожей и собственным детородным органом во рту взирал на мир опустевшими глазницами проломленного в темени черепа. Его сизые внутренности, облепленные вездесущими мухами, были разбросаны на крыльце и внутри здания, а участок мрамора под ним был залит побагровевшей кровью. Его убийца очень постарался, вложив в свой обряд максимум жестокости.

Судя по безоблачному небу и пустившим по земле длинные тени высоткам, день обещал быть невыносимо жарким. Несмотря на ранний час, вокруг здания церкви собралась приличная толпа зевак, безостановочно гомонивших за живым кордоном служителей справедливости, оцепивших место преступления.

– А-а-а, явился? – услышал Роланд знакомый голос, разъедающий содержащейся в нём концентрацией яда само пространство. – Как тебе нравится вот это? – верховный епископ, стоя у входа в церковь, ткнул пальцем в сторону мёртвого митрополита.

Роланд сглотнул ставшую горькой слюну. Вряд ли он знал хотя бы одного человека, который, глядя на столь искусно изуродованный труп, мог испытывать эстетическое наслаждение.

– А мне даже очень! – продолжил верховный, не дождавшись ответа. – Я вижу здесь столько страсти и неординарного мышления, что готов пожать засранцу руку, если бы он устроил свою выставку в каком-нибудь другом месте. Ты только посмотри, с каким вдохновением с него содрана кожа! – восхитился он. – Только несколько неглубоких надрезов, чтобы схватиться за край. Остальное сделано руками! А его кишки? Ты видел? Их вырезали по частям и разбрасывали в разные стороны не менее получаса!

Роланд медленно, прикрыв рот рукавом, приблизился к трупу.

– О чём тебе это говорит? – спросил его архиепископ.

– Не могу знать, Ваше сиятельство, – честно признался он.

– А мне говорит о многом! – рявкнул бывший инквизитор, метнув в Роланда ненавистный взгляд. – И, в частности, о том, что ты ни хрена не делаешь! Всё к чему ты прикасаешься или находишься рядом, пропитывается скверной! С момента твоего рождения за тобой тянется огромный шлейф из дерьма и трупов, а ты всё никак не можешь захлебнуться в своих же испражнениях, выныривая на поверхность снова и снова, чтобы трупов становилось ещё больше!

– Я не совсем понимаю, о чём вы говорите, – оторопел Роланд.

– Не переживай, – голос верховного епископа вновь наполнился ядом, – скоро ты обо всём узнаешь. Убери это дерьмо отсюда и найди убийцу, – потребовал он жёстким, как сталь, голосом, развернувшись на месте и быстро зашагав к «церберу».

Роланд оглянулся по сторонам в поисках ответственного за участок приора. Тот негромко разговаривал о чём-то с экспертом, увлечённо возившимся в разбросанных повсюду внутренностях. Подойдя к нему вплотную, он потребовал выяснить в кратчайшие сроки, чьих рук это святотатство.

– И разгоните зевак! – потребовал он на прощанье, отправляясь на рабочее место.

Стоило в срочном порядке связаться с полковником и выяснить, какого чёрта он решил разворошить осиное гнездо своими действиями, когда пристальное внимание инквизиционного корпуса только сошло на нет. И какой вообще был смысл убивать какого-то там митрополита, тем более таким извращённым способом?

От толпы, окружившей плотным кольцом место преступления, отделилась мужская фигура и двинулась прогулочным шагом в сторону опустевших наполовину спальных кварталов. День обещал быть отличным, что, несомненно, поможет досконально продумать план следующего жертвоприношения.