Евангелие от Лазаря. Деяния сорока апостолов

Третьи сутки издевательств над бренным телом, отзывавшимся бесконечной болью при прикосновении раскалённого или остро отточенного железа. С него срезали кожу клочками и полосками, обливали открывшуюся плоть кипятком и кислотой. Дробили в труху кости, торчавшие после этого кровавыми осколками из рук и ног. Охаживали дубинами с длинными шипами, торчащими в разные стороны. Разрывали суставы, растягивая его на дыбе, словно он был хуже зверя. Его плотно обвязывали тряпками, пропитанными гнилостным запахом полуразложившегося мяса, и бросали в воду. Сжигали на медленном огне. Рубили руки и ноги. Внимали внутренности. Пропускали электрический ток, вешали за шею и за ноги, закапывали живым в землю, и даже взрывали.

Всякий раз итог был один. Он умирал. Иногда мучительно медленно. Иногда быстро и безболезненно. И всякий раз, открыв глаза, проклинал невидимого воскресителя за то, что тот не оставив его в покое, возвращал к жизни раз за разом. Чтобы снова, с глумливой усмешкой, затаившейся в уголке рта, превратить в мертвеца.

И этот голос… Всегда один и тот же… Он говорит одни и те же слова, которые меняются местами, словно расшалившиеся дети, но их количество всегда одинаково. Их много. Из них состоят лёгкие монологи и горы рукописных листов, из которых можно соорудить бесконечную книгу. Это континенты, заваленные высоченными хребтами слов. Это моря, заполненные словами вместо воды…

Роланд почувствовал острую боль от удара по лицу. Оказывается, он впал в беспамятство, в котором ему снились слова. Приор тяжело поднял голову. Перед ним стоял он. Его мучитель. Тот самый тип, которого он увидел в первый раз перед собой в рефрижераторе.

– Здравствуй, Роланд! – сказал он дружелюбно. – Я смотрю, ты заскучал без меня?

– Отправляйся в преисподнюю, порождение зла! – злостно выплюнул приор, удивившись появившимся силам.

Только что он не мог не то чтобы сказать несколько слов, но и разлепить спекшихся растрескавшихся губ. А тут расщедрился на целое пожелание! Тип не обратил на его слова ни малейшего внимания. За эти трое суток он услышал о себе много нехорошего.

– Ты думал над моими словами? – спросил он с тем же дружелюбием.

Роланд хотел было выдать очередное ругательство, но от жажды слова застряли в горле и он зашёлся в болезненном кашле.

– Тебе достаточно попросить, и всё закончится. Ты же этого хочешь? – вкрадчиво спросил незнакомец.

Роланд с ненавистью посмотрел в глаза собеседнику, собираясь выдать очередное проклятие, но тот его остановил жестом.

– Я знаю всё, что ты хочешь мне сказать. Но для начала давай сменим обстановку? – он щёлкнул пальцами, как заправский фокусник, приготовившийся показать зрителям невиданное доселе чудо.

Реальность, повинуясь его приказу, вновь выгнулась дугой, растягивая очертания предметов невообразимым образом. Схлопнулась в черноту, которая лопнула под давлением водоворота красок. Роланд зажмурил глаза. От круговерти перед взором у него слегка закружилась голова, а к горлу подкатил предательский тошнотворный ком. Приор судорожно сглотнул несколько раз.

Сглотнул?!

Несколько мгновений назад его язык напоминал грубый рашпиль, оставленный под палящими лучами знойного горячего континента, а теперь он стал самым обыкновенным. Мягким и влажным. Роланд покатал язык по рту, радуясь отступившей жажде, облизнул губы.

– Можешь открыть глаза, – услышал он знакомый до тошнотиков голос, обладателя которого хотелось душить до бесконечности.

Роланд повиновался, с удивлением отметив, что он сидит в удобном кресле своего кабинета со стаканом свежей искрящейся воды в руках. На нём была его повседневная униформа со всеми положенными к ней дополнениями в виде парализатора с запасной батареей питания, пары мультимолекулярных наручников с изменяемой жёсткостью и святого распятия оперативной связи. Он поднёс стакан к губам и несколькими жадными глотками осушил его до дна. Приор с сомнением оглядел комнату, перевёл взгляд на незнакомца, одетого так же, как и он, устроившегося напротив, в точно таком же кресле. В голове мелькнула шальная мысль шарахнуть из парализатора в ненавистного собеседника, скрутить по рукам и ногам, чтобы собственноручно предать мучительной смерти.

– Можешь попытаться, – сказал он с едва уловимой усмешкой, будто прочёл желание Роланда по глазам. – Только правила игры задаю я, а не ты. Если тебе наскучило раз за разом чувствовать себя мёртвым, мы можем перейти к конструктивному диалогу, – предложил он.

Роланд, подумав мгновение, выбросил бунтарские мысли из головы, задрав ноги на низкий столик, разделявший оба кресла, показывая тем самым готовность к беседе.

– Загонщики рано или поздно прошерстят это место, – сказал он безразличным тоном. – Не удивлюсь, если они уже вламываются сюда.

– Сколько, по-твоему, прошло времени? – спросил его незнакомец, отмахнувшись от предупреждений приора, приложив указательный палец к виску и внимательно наблюдая за его реакцией.

– Достаточно для того, чтобы схватить и тебя, и всех, кто затеял это представление, – ответил приор.

– Как показывают неоднократные наблюдения, проведённые нашими специалистами, на полную зачистку округа уходит от восемнадцати часов до суток. Всё зависит от размеров подконтрольного участка, – он кивнул в сторону хронометра на стене. – С момента, как мы тебя пригласили в гости, прошло более пятидесяти часов.

Роланд непроизвольно дёрнулся.

– Ты называешь это «пригласить в гости»?! – воскликнул он возмущенно.

– Согласен с тобой, – незнакомец слегка качнул головой. – Мы слегка перестарались…

– Перестарались?! – перебил его приор, сжимая подлокотники кресла. – По-моему, я сдох в ваших гостях не менее дюжины раз!

– нам было необходимо определить границы твоей психологической устойчивости, – продолжил мучитель. – Немного того, немного этого, щепотка боли, капля страха – и мы более-менее сносно начинаем ориентироваться в твоём сознании.

Роланд презрительно фыркнул.

– Тебе крупно повезло, что твоего имени не было в списке первопроходцев, отдавших свои жизни ради результата, который мы с тобой счастливы наблюдать.

– Я вас искренне поздравляю! – приор театрально похлопал в ладоши. – «Отдавших свои жизни ради результата»! – произнёс он с пафосом. – И сдохших под вашим пристальным наблюдением?

– Все, без исключения, прогрессивные открытия зиждятся на жертвах. Это строительный материал для фундамента будущей науки! Кто-то отдаёт свою жизнь добровольно, кого-то приходится принуждать. Но без жертв не обойтись. Если ты не веришь мне, можешь расспросить об этом любимого всеми кардинала Клорада. Для вас он пророк, покинувший райские кущи ради того, чтобы научить неразумных детей истово верить в Господа Бога. А для нас он шарлатан, использующий в своих личных интересах научные технологии, которые могли бы избавить народ, твой народ, – незнакомец ткнул в Роланда узловатым пальцем, – от многих болей и страданий. Дать ему процветание, бессмертие и ни с чем несоизмеримое величие. Вместо этого вы с идиотской улыбкой на устах выстраиваетесь толпами у парадных входов крематориев и поёте восхваляющие ублюдков гимны в то время, как вас кромсают на мелкие кусочки и сжигают в печах.

– Система выстроена таким образом, чтобы расчистить место для молодых умов, сбрасывая с них ярмо заботы о тщедушных, выживших из ума стариках, – возразил приор.

Его собеседник громко рассмеялся.

– Ты действительно веришь во всё, что только что сказал? – спросил он с сомнением. – Мы считали, что у тебя более циничный взгляд на происходящее, нежели у остальных твоих сослуживцев.

– Закон нерушим! Я исполнитель закона! Я страж справедливости! – воскликнул приор, надеясь в глубине души, что это очередной тест на благонадёжность, так часто проводимых в рядах служителей справедливости службами внутренней чистоты помыслов.

Теперь от аплодисментов не смог удержаться его оппонент.

– Браво! Браво! Ты только что приблизился на один шаг к обнулению. Деструктуризации сознания, – пояснил он, отвечая на немой вопрос Роланда. – Боюсь, что вам, истинным служителям святой церкви, этот термин ни о чём не говорит. Вы привыкли хватать людей без разбора и сжигать в своих праведных печах, дабы очистить душу пожирающим плоть пламенем. Вас научили только этому. Однако есть множество иных, более гуманных способов изъятия души у человеческого существа. Конечно, после этой процедуры человек перестаёт быть частью общества, так как полностью теряет собственную личность. Но и опасности уже никакой не представляет.

Роланда слегка передёрнуло от такой перспективы.

– И многих вы уже «обнулили»? – спросил он.

– Всех, кто беседовал со мной до тебя. Я думаю, до вас доходили оперативные отчёты об исчезнувших, по необъяснимым причинам, служителях ночного ордена?

– Так это ваших рук дело?! – удивлённо воскликнул приор, припоминая несколько случаев загадочного исчезновения высокопоставленных священнослужителей.

Все фигуранты нераскрытых дел уходили как положено на службу. Больше их никто не видел. Широкомасштабные поисковые операции, развёрнутые оперативными штабами инквизиционного корпуса, не давали ровным счётом никакого результата. Разве что всякий раз отряды чистильщиков натыкались на очередное гнездо отступников, проповедующих немногочисленной заблудшей пастве махровую ересь первого явления. Столь удачно подвернувшуюся добычу вязали по рукам и ногам, после чего они исчезали вместе с инквизиторами. На следующие сутки поиски пропавших сворачивали и жизнь продолжала течь своим чередом.

– Скорее не рук, а электроники. – Поправил его незнакомец. – Сам посуди, смогли бы мы оставаться вне внимания прихлебателей кардинала, если бы позволили себе опрометчиво относиться с загостившимися служителями святой церкви? Такая предосторожность позволила нам на протяжении восьмидесяти лет мельтешить под носом у инквизиции. Что уж говорить о разожравшихся служителях справедливости, которые не могут почесать собственную задницу без посторонней помощи? – он скривил губы в усмешке, вызвав у Роланда жгучее желание разорвать рот этому приспешнику самого сатаны. – Да, вы порой накрываете наши конспиративные лёжки, ловите последователей, пытаете, сжигаете их. Иногда прилюдно. Но всё, до чего вам удалось дотянуться, только расходный материал – необходимая жертва ради достижения высшей цели.

– Чем же вы тогда лучше? – спросил с вызовом Роланд. – Для вас люди такое же мясо, как и для нас!

Незнакомец склонился над столом, приблизившись к приору на расстояние вытянутой руки. Его лицо вмиг окаменело, а на губах заиграла хищная улыбка.

– Нам не чужда философия гурманства. И мы предпочитаем мясо более качественного приготовления, нежели пожираете вы.

Собеседник вернулся на место, натянув на себя маску безразличия, которую скинул лишь на несколько секунд. Но их оказалось достаточно, чтобы вызвать первобытный страх в душе видавшего виды приора. С этим человеком игра в слова могла обернуться вполне серьёзными последствиями.

– А, говоря по правде, – продолжил он, – мы в силах дать народу Агилары несоизмеримо больше, чем он имеет сейчас.

– Но я-то тут при чём? – не выдержал Роланд.