Евангелие от Лазаря. Деяния сорока апостолов

– Простите, Ваше преосвященство, – Реций замялся с ответом, открыв рот и лихорадочно вспоминая обстоятельства упомянутого разбирательства. – В последнее время на нас навалилось столько дел, что, признаюсь, я не припоминаю того заседания.

В конце своей оправдательной речи он хотел добавить «хоть убейте меня», но вовремя опомнился. Шутки с кардиналом были плохи и всем зубоскалам, осмелившимся разговаривать с главой в таком тоне, каждое слово выходило боком. Причём вместе с рёбрами и содержимым животов.

– Я вам напомню.

Клорад поглядел на одного из инквизиторов, присутствующих на синоде, слегка кивнув головой. Но стол перед Рецием легла электронная скрижаль, содержащая в себе подробную запись судебного процесса. Кардинал пробежал глазами записи.

– Ах, это! – радостно воскликнул он. – Признаться, мне ещё ни разу не приходилось расставлять по местам спорные стороны из-за столь абсурдного обвинения.

Верховный кардинал хранил молчание, позволяя высказаться Рецию.

– Один уважаемый гражданин нашей великой империи подал иск в окружной отдел поддержания порядка с просьбой взыскать с ответчика крупную сумму имперских квалидов за нарушение авторских прав на походку, которую он зарегистрировал в соответствующих органах, – пояснил он.

– И что же вы сделали? – поинтересовался глава.

– Мы приняли соответствующие меры. Ответчику назначили штраф, который он должен был выплатить истцу, и сломали обе ноги в голенях, чтобы тот впредь не предпринимал попыток плагиата.

– И это помогло? – кардинал удивлённо вскинул бровь.

– Да, Ваше преосвященство. Походка ответчика изменилась.

– Теперь вы станете меня убеждать, что ваши действия основывались на соблюдении законов святой церкви?

Кардинал Реций растерянно посмотрел на Клорада.

– Своими безграмотными решениями вы поставили под удар саму справедливость! – воскликнул Клорад возмущённо. – Приговор, вынесенный окружным судом, слишком мягок. Поясню вам и всем здесь присутствующим, – кардинал глотнул любимого вина. – Подыгрывая так называемому «уважаемому господину», ваша епархия в скором времени будет завалена подобными заявлениями. И теперь любой гражданин будет вправе заставлять вас разбираться со своими глупыми заявлениями, отвлекая от дел более серьёзных. Вы так страстно желаете идти на поводу у этих скотов?! – взвился Клорад.

Реций испуганно вжался в кресло, под давящим взглядом верховного владыки.

– Вызвать истца на повторное расследование, – распорядился Клорад. – Независимо от его результата назначить бастонаду в виде двадцати ударов по пяткам, дабы его походку никто и никогда уже не смог скопировать. Всем, кто осмелится явиться в окружной отдел справедливости с подобными заявлениями, провести указанную процедуру. И ответчику, и истцу. Если инцидент судебного разбирательства повториться, то я попрошу корпус «тень» разыскать вас и, в назидание остальным, распять на дыбе без права восстановления в регенераторе.

Реций мелко затряс головой, боясь отвести вгляд от ледяных глаз кардинала.

– Но это ещё не всё, – холодно проговорил он, упиваясь страхом уважаемого священнослужителя. – Кроме слухов о вашем мягкосердечии, до меня дошли вести о том, что в четвёртом округе Поруса используются фильтры для очистки воздуха во время принудительной кремации ослушников.

Присутствующие кардиналы ахнули от столь неприемлемого акта самоуправства.

– Как вы мне объясните тот факт, – продолжил кардинал, – что количество приобретённых индульгенций в означенном округе не соответствует количеству об их использовании, указанному в отчёте? А отделы кое-как справляются с планом поимки ослушников, зачастую не дотягивая до необходимого минимума. В то время, как остальные округа того же Поруса не страдают от недостачи материала для кремаций и четвертования. Неужели вы хотите мне сказать, что люди вдруг стали святыми? – он усмехнулся.

Напуганный обвинениями Реций беззвучно шевелил губами, не в силах придумать оправданий.

– Это вынуждает меня принять определённые меры, – он подозвал апостола с инквизиторской бляхой на груди. – Возьми десять отрядов корпуса и отправляйся в Порус. Следом за вами я отправлю распоряжение в аббатство. Все стражи справедливости, от семинаристов до диаконов, отныне подчиняются тебе. Вычистите округ от скверны малодушия. Каждый второй гражданин должен быть схвачен и, в назидание оставшимся, казнён на площади в течение двух дней. Приору Роланду я предоставляю особые полномочия, приравнивая его к рангу апостола. Думаю, его помощь будет неоценимой, поскольку у него есть особый талант с блеском разгребать дерьмо, в котором оказался. По моим сведениям, в четвёртом округе активировались язычники. Найти, допросить с особым пристрастием и сжечь на медленном огне.

– Во имя святой веры! – бодро выкрикнул инквизитор, вытянувшись в струнку и выкинув правую руку перед собой.

Он спешно покинул блистающий зал. Кардинал уселся на место. Реций облегчённо выдохнул. Кажется, сегодня кардинал находился в приподнятом настроении.

– Сегодня, уважаемый Реций, я покажу вам то, что другие никогда не видели, – сказал Клорад, не глядя на опального кардинала. – Думаю, вам понравится.

Успокоившийся было Реций вновь покрылся крупными каплями пота, хотя в блистательном зале было скорее прохладно, чем тепло. Его снова забил озноб и до конца собора он просидел, боясь лишний раз вздохнуть или притронуться к изысканным яствам. Остальные кардиналы старались не смотреть в его сторону, чтобы не навлечь на себя гнев Его преосвященства непристойным вниманием к провинившемуся священнослужелю.

Обсуждение назревших проблем подошло к концу. Высокопоставленные гости оживились в предвкушении неминуемой оргии. Милые создания выпорхнули из своего скромного укрытия, а кардиналы, с важным видом знатоков женских прелестей, принялись расхаживать средь оробевших девушек, ощупывая их задницы и грудь, в попытке подобрать подходящую по вкусу «сладострастную развратницу».

Глава совета с презрением рассматривал кардиналов, столпившихся около обнажённых девиц. К его глубочайшему сожалению, тех девушек, кто понесёт от пристального внимания гостей, придётся перевести на нижние этажи. Часть из них пополнит «райский сад», а другой будет дарована редкая возможность выносить дитя во чреве.

Всех рождённых мальчиков игуменьи-прислужницы выхаживали в казармах, скрытых за пышной растительностью деревьев, в низине, у подножия горы Ферз, с противоположной стороны от бухты. Там из них вырастят отважных воинов, не познавших материнской ласки. Настоящих безжалостных убийц, способных отнимать жизни без какого бы то ни было проявления эмоций.

Девочек ждала совсем другая судьба. Они становились собственностью резиденции, поддерживая порядок и чистоту. Работали на кухне и отдавались для потехи всё тем же инквизиторам. На неугодных отрабатывались приёмы рукопашного боя, изучались способы быстрого умерщвления и методы дознания. Те из них, кто умудрялся дожить до почётных тридцати лет, становились игуменьями-надсморщицами. И период жизни переходил на следующий круг. Раз за разом, век за веком, с момента основания империи.

Клорад вышел на террасу. Солнце клонилось к закату, наливая округу золотисто-багряным свечением. Он вновь почувствовал раздражение. Как бы его не бесила толпа разряженных кардиналов, он понимал, что пока что не сможет обойтись без них. Грянувшая вслед за признанием государством нового вероисповедания война, объявленная чуть позже святым крестовым походом против слуг нечисти, навсегда стёрла с лица Агилары множество государств, превратив их территории в пустоши, выжженные огнём и радиацией. Миллиарды сгубленных жизней и реки пролившейся крови ознаменовали собой начало новой эры, отсчёт которой начался с момента первой показательной смерти. Даже спустя пятьсот лет на мертвых землях можно было встретить курганы, сложенные из скелетов, испускающих в ночь потусторонний свет. Таким образом инквизиторский корпус отмечал места прославленных битв. Облачённые в защитные противорадиационные костюмы, не имевшие аналогов на всей Агиларе, они заставляли пленников стаскивать тела убитых в одно место, пока не вырастал высокий холм, видимый за много километров, а сами пленники не умирали от лучевой болезни, пополнив своими телами рукотворные курганы. Здесь не водилось ни хищное зверьё, способное со временем растащить по округе залежавшиеся кости, ни человек, стремящийся предать земле останки. Канули во времени иные религии, развеяв по планете прах священных текстов и богоугодных зданий. Исчезли навсегда, оставив миру единственную истинную веру, способную одним мановением стереть из анналов истории культуры непокорившихся стран.

– Так было. Так есть. Так будет, – прошептал кардинал Клорад, любуясь закатом.

Но даже после столкновения, уничтожившего всё живое вне пределов империи, её территория оставалась огромной. Управиться со столь громоздкой махиной одному было не под силу, поэтому бывший полковник терпеливо наблюдал, как кардиналы, купаясь в роскоши и разврате, забывают главный закон новой веры, гласящий, что сила церкви в единстве мыслей и единстве побуждений. Всё остальное – шикарные яхты, красивые резиденции, слуги, подданные, техника, небо и звёзды – тлен по сравнению с бессмертием, дарующим бесконечное время на раздумья.

Кардинал активировал санктиком, над активной панелью возникло лицо старшего апостола Израила.

– Приведи в нижние покои кардинала Реция, – распорядился он.

Голова Израила молча кивнула и разорвала связь. Минутой позже он услышал протестующие возгласы кардинала, проявившего излишнюю мягкость по отношению к подданным. Завязалась потасовка и вскоре встревоженный голос Реция, призывающий присутствующих на помощь, оборвался. Клорад едва сдержал довольную улыбку, наползавшую на лицо всякий раз, когда он думал о мучениях, которым подвергнет слабохарактерного толстяка.

Глава 4. Блаженные

Порус. Прибрежный город Горячего моря

Роланд с удовольствием вытянул ноги, удобно устраиваясь в кресле. Первое дежурство на посту приора, главного смены ночных стражей справедливости, стремительно подходило к концу, и теперь можно было немного расслабиться. Долгие годы, проведённые в салоне служебного автомобиля, принудили его завести ряд привычек, с которыми он незамедлительно был готов с радостью расстаться. Бесконечная беготня по распоряжениям вышестоящего духовенства начинала его изрядно бесить, поэтому он искренне радовался новому назначению. Вполне естественно, что всё его мысли сейчас были обращены к Грейс, возлюбленной, расставшейся с ним в силу сложившихся обстоятельств. Днём ему торжественно вручили ключи от новой квартиры, куда он тут же переехал, собрав все свои вещи, уместившиеся в двух больших картонных коробках. Конечно это не пентхаус километровой высотки, в которой он имел счастье недавно побывать, но сравнивать новое жильё с прежним не было никакого смысла, потому как разница между ними тоже была разительной. Если раньше вся его жизнь умещалась в одной комнате, которая была и спальней и залом и коридором и всем, что угодно, то теперь у него была самая настоящая квартира с двумя просторными комнатами и большой кухней. И это не говоря о том, что теперь у него появился собственный санитарный узел, чему он был несказанно рад. Две большие картонные коробки, сиротливо пристроившиеся у одной из перегородок, наводили серьёзный дисбаланс в «шикарных апартаментах» нового приора. Перед Роландом встал закономерный вопрос: что же теперь делать со всем этим пространством? Хорошо будет, если Грейс согласиться переехать к нему жить. А если это, по неведомым причинам, не произойдёт? На кой хрен сдались ему лишние две комнаты, когда он приучился чувствовать себя вполне комфортно и в одной? В конце концов, плюнув на постоянно возникающие в голове вопросы, он хорошенько выспался и, с наступлением вечерних сумерек, в прекрасном расположении духа отправился на службу.

Роланд взглянул на позолоченный хронометр, висевший на противоположной от центрального санктикома стене. До рассвета оставались какие-то жалкие полчаса. Он сдаст смену дневному приору и, наконец, приступит к осуществлению своей восьмилетней мечты. Прикрыв глаза, он представлял себе, как будет приходить к себе в квартиру, где его будет ждать готовый завтрак, горячая вода в собственном душе и желанная спутница жизни. И плевать, что ей сейчас должно быть чуть больше сорока лет. До принудительной кремации оставалось ещё двадцать три года. А это целая жизнь, которую можно прожить в радости и здравии!

Оперативный пульт неожиданно ожил, рассыпав искрящийся розово-дымчатый замок мечтаний на тысячу мелких осколков.

– Именем Его преосвященства, вселучезарного кардинала Клорада, неизменного главы святой церкви второго пришествия Христа на Агилару, вызываю приора Роланда. Ответьте немедленно, – бодро проговорил требовательный незнакомый голос.

Роланд напрягся. В последнее время вызовы под конец рабочей смены не приносили ничего хорошего. Тем более тон, с которым были произнесены слова, говорил очень многое о его владельце. Если он по открытой линии смеет так запросто с иронией произносить церимониальные слова первого приветствия, потребовав приора немедленно ему ответить, то, скорее всего, окружной аббат, вершивший судьбы сотен тысяч приходских граждан, был ему не ровня. А уж вслух произнесённое имя верховного кардинала приводило в священный трепет не только рядовых служителей справедливости, но и высокопоставленное духовенство. Поэтому новоиспечённый приор быстро вскочил с кресла и рефлекторно расправил судорожными движениями рук складки на новёхонькой рясе, выданной взамен старой по случаю повышения звания. Роланд прокашлялся, чтобы его голос не казался заспанным и ленивым, активировал связь и так же бодро отозвался:

– Да продлит создатель здоровье Его преосвященства и огородит дланью своей от болезней, бед и шёпота Лукавого! Приор Роланд на связи.

Над электронным пультом материализовалось незнакомое лицо с жестокими складками в уголках губ. Оно смерило приора оценивающим взглядом и рявкнуло:

– Ты мне зубы не заговаривай, приор! Я тебя вызвал не о здоровье его преосвященства беседовать, – лицо скривило губы. – Собирай своих архаровцев и немедленно выдвигайтесь к зданию окружного отдела управления веры.

Роланд было воспылал священной яростью к говорившему и хотел послать его куда подальше со своими распоряжениями, но вовремя заметил на груди наглеца бляху старшего апостола тайного корпуса, о котором, в свободное время, так любили почесать языками его сослуживцы. Его протест застрял колючим комом в горле и никак не желал рассасываться. Лицо метнуло ещё один взгляд, по которому было видно, что его обладатель догадался обо всех мыслях, пронёсшихся с невероятной скоростью в голове приора, и растворилось словно призрак.

– Яйца сатаны! – тихо выругался Роланд. – Какого хрена эти-то здесь забыли?

О «теневиках» ходило достаточно много жутких слухов, чтобы заставить служителей правосудия истекать холодным потом, при их появлении в пределах подотчётного округа. Даже если учесть, что только десятая часть рассказываемых о них историях была правдой, представление об особом отряде инквизиторов всё равно складывалось не в лучшую сторону. Это были люди, наделённые самим Господом Богом хладнокровием и особой жестокостью. Они с одинаковым равнодушием расправлялись и с оголтелыми еретиками, прятавшимися по тайным убежищам, и с детьми неблагонадёжных родителей, будь то младенцы или подростки. Там, где не скрывая своего присутствия, появлялись отряды корпуса, начинали происходить леденящие кровь события. инквизиторы хватали на улицах встречных граждан, набивали ими, словно скотом, длинные рефрижераторы и увозили в неизвестном направлении. Через некоторое время «похищенные» возвращались. Но о том, что с ними происходило за время отсутствия, они не могли вспомнить, как бы при этом не старались. И, конечно же, не стоило забывать о том, что к семьям возвращались далеко не все. Похищение граждан было самой невинной «проделкой» представителей инквизиционного корпуса. Чаще они устраивали резню прямо на улицах города, упорно не желая использовать более гуманные методы убийства. Огнестрельное оружие, фатпарализаторы и более мощное плазменное вооружение их не устраивало. Бойцы корпуса всем новоделам предпочитали старую добрую сталь. Мечи самых разных форм и размеров. Ножи, цепы, булавы и даже обоюдоострые секиры на длинных рукоятях, которыми так удобно разрубать человеческое тело. По окончанию зачистки, они выгоняли схоронившихся по домам граждан на улицы и заставляли их наводить порядок. Грузить тела убитых на труповозы и отмывать улицы от пролившейся крови. Мертвецов в этот же день сжигали в доменных печах какого-нибудь сталелитейного завода, отказав родственникам в погребальной церемонии. А, если находились те, кто осмеливался требовать тела убитых для совершения прощального обряда, им, недолго думая, затыкали рты при помощи всё той же стали.

Роланд связался с подчинёнными группами, передавая приказ вышестоящего начальства. Он подошёл к большому зеркалу и критично осмотрел своё отражение с головы до ног. Поправил защитную амуницию, проверил заряд парализатора и, кивнув самому себе, быстро вышел из кабинета. У входа в здание, грозно урча мотором, дожидался служебный внедорожник, возглавляя собой колонну «церберов». Его водитель заметно нервничал, бросая быстрые взгляды по сторонам. Весть о том, что в округ пожаловали инквизиторы, моментально облетела все близлежащие отделы, заставляя служителей справедливости гадать о цели своего визита. Впрочем, гадать-то особо было нечего. Нежданное появление «теневиков» не сулило ничего хорошего ни служителям справедливости, ни гражданам империи подотчётного участка.