Криминальный адвокат. Том первый

– Действительно, все продумано до мелочей.

– Конечно, мой дорогой друг! Мы стараемся удовлетворить любые прихоти. Это место – настоящий укромный уголок. Я однажды даже заблудился в саду. Представьте, управляющий и заблудился!

– Кто бы мог подумать! – хохотнул я, представляя, как мой полноватый визави нелепо пытается укрыться где-то в этих тернистых кустах.

– Кстати, кто снимал Fire Island Beach House в последние годы?

– О, тут было достаточно интересного народу, – Ричард ухмыльнулся. – За последние пять лет здесь зависали и голливудские звезды, вроде Тома Хэнкса и Скарлетт Йоханссон, и те, у кого деньги куры не клюют, – как Безос. А ещё бывший президент Франции, как его там, Саркози. Все они сюда приезжали, будто на поиски своего личного оазиса. Никаких папарацци, никакой суеты – только океан и роскошь.

– Ну, теперь понятно, почему это место так популярно, – сказал я, усмехнувшись.

– Спасибо за инсайд, Ричард.

– Игорь зовите меня Рикки. Я всегда рад помочь. Если что-то нужно – обращайтесь. Я тут, чтобы сделать ваше пребывание незабываемым, и иногда даже повеселить.

Он снова мягко пожал мне руку и, довольный, растворился в глубине дома, оставив после себя роскошный аромат «Dior Homme Intense» с нотами ириса и амбры, который исчезая вслед за ним, оставлял ощущение теплоты и элегантности.

Ближе к обеду, я уютно сидел с бокалом терпкого «Шардоне» в лаунж-зоне, подставляя своё чуть загорелое тело океаническому ветру, несущему с собой терпкий запах йода, с непередаваемой смесью свежей соленой пены, легких минералов, смешанных с ароматами влажного песка и морских водорослей. Морской бриз, завершая вечерний моцион, приносил ощущение озона и наполнял затухающей солнечной энергией.

Маленькие цветки, похожие на кувшинки, раскрывали свои яркие лепестки, наполняя воздух сильным ароматом, который усиливался с наступлением сумерек. Вьющиеся по забору белые цветы добавляли к этой картине свой манящий запах, привлекая ночных опылителей. Фиолетовые бутоны раскрывались, источая нежный аромат, смешивающийся с легкими нотками других вечерних цветов. В густой зелени скрывались крупные цветы с белыми лепестками, их сладкий медовый аромат завершал симфонию запахов, создавая ощущение уюта и волшебства.

Где-то вдали раздался гул приближающейся винтокрылой машины. Я привстал и пристально посмотрел вдаль. Она величественно появилась на линии горизонта. Резвые лопасти, цепляясь за кромки перьевых облаков, несли её к нам, в роскошное поместье на берегу Атлантического океана. Корпус сверкал начищенным до блеска алюминием, покрытым изящными синими узорами, отражая небесную синеву.

Машина плавно и бесшумно скользила по воздуху, словно вечерний хищник, летящий на охоту. Широкие окна, отражающие умирающий закат, усиливали ощущение свободы и безграничных возможностей полета над океанскими волнами.

Подходя к поместью, геликоптер начал аккуратно снижаться, легким движением опускаясь на вертолетную площадку. Он приземлился плавно, едва касаясь земли своими шасси из высокопрочных сплавов. Шум винтов стих, и машина остановилась, погружая всё вокруг в тишину. Могучие двигатели замедлили свой бег и, наконец, замерли, оставляя лишь эхо прошедшего полета и ощущение спокойствия на этом уединенном берегу Атлантического океана

В приоткрывшейся боковой двери вертолета показалась хищная мордочка нашего правителя, заискивающе улыбающаяся встречающим. Его невысокая фигура терялась на фоне массивной машины. С нервной легкостью и ловкостью он спустился на землю. Его движения были быстрыми и резкими, как у опоссума, привыкшего к постоянной борьбе за выживание. Глаза – мутные, острые и беспокойные – метались из стороны в сторону, с каждой секундой еще быстрее, словно он был под воздействием адреналина или чего-то еще более сильного.

Он оглянулся вокруг, его дыхание было чуть более учащенным, чем обычно, и в его взгляде появилась ярость, граничившая с паранойей. Его осанка, несмотря на попытки казаться уверенным и властным, выглядела еще более жалкой, напряженной и дерганной. Приближаясь к ожидающим его людям, он выпрямился, стараясь придать себе больше значимости.

Однако сделав шаг, он внезапно споткнулся о низкий элемент шасси вертолета. Его нога задела опору, и он едва не упал, резко махнув руками, чтобы сохранить равновесие. Он попытался сделать еще один шаг, но снова неудачно зацепился за шасси, на этот раз с громким стуком ударившись коленом о металл. Его лицо на мгновение исказилось от злости и смущения, будто он не мог поверить в свою неуклюжесть.

Сохраняя баланс, он сделал несколько быстрых, нервных движений, пытаясь вернуть себе самообладание. Его глаза метались вокруг, проверяя, кто видел его неловкость, ища следы насмешки в глазах окружающих. На мгновение он выглядел как загнанный в угол зверек, готовый к любому нападению.

Он быстро взял себя в руки и продолжил движение. Его шаги были теперь более осторожными, но явно напряженными. Его осанка, несмотря на попытки выглядеть уверенным и властным, была скованной и дерганой, как у жадной и стареющей крысы.

Когда он подошел ближе, его рукопожатие оказалось вялым, влажным и липким, после которого хотелось немедленно вытереть руки. Его голос дрожал от напряжения и скрытой агрессии.

– Рад видеть вас, – произнес он с легкой насмешкой в голосе, которая теперь звучала нервозно и искусственно. Улыбка на его лице не достигала глаз, которые оставались настороженными и недоверчивыми. В его манере общения появились резкость и неуместная агрессия, словно он был готов к конфликту в любой момент.

Он обернулся и посмотрел на застывшую тушу вертолета и нервозно засунув руку в карман военного френча ворчливо закричал,

– Ну, Аркадий, ты где там? Мы все уже заждались, – бросив напоследок взгляд на встречающую челядь и не дожидаясь потерявшегося министра, он неспешно, разговаривая сам с собой, двинулся в сторону огромной веранды, где собрались все участники переговоров

Вслед за ним из необъятного чрева вертолета показалась неуверенная в себе фигура министра обороны, явно переборщившего с алкоголем во время полета. Он всем своим видом вызывал скорее раздражение, нежели уважение.

Лысеющая голова и тонкие черты лица, обрамленные очками, придавали ему вид слабого и ничем не примечательного человека. Его одежда была мятой и небрежной, словно он не придавал значения своему внешнему виду или не мог сделать это должным образом. Взгляд, даже через очки, был раздраженным, усталым или безразличным, что никак не передавало решимости или уверенности, которых можно было бы ожидать от министра обороны

На пафосных международных встречах, на фоне ярких флагов и символов, которые могли бы добавить значимости любой другой фигуре, он выглядел еще более мелким и незначительным. Этот контраст лишь подчеркивал его невзрачность и отсутствие харизмы. Всегда и везде казалось, что его присутствие здесь совершенно случайно и он сам не вполне понимает, что делает в этом месте.

За все время его службы государству в его манере держаться не было ни силы, ни власти. Напротив, она выдавала в нем человека, привыкшего к подчиненной роли, старающегося угодить и не вызвать лишнего внимания. Его согбенная фигура, медленные, словно вымученные шаги, опущенные плечи и усталое выражение лица не впечатляли окружающих. Тусклый взгляд, избегавший прямого контакта с окружающими, и нервные движения рук лишь усиливали это впечатление. Каждая деталь его поведения, от нерешительности в походке до робких попыток скрыть свое волнение, говорила о глубоком внутреннем смирении и неуверенности.

Я невольно ухмыльнулся сам себе и, оглянувшись по сторонам, направился к роскошному бару с напитками и молодыми официантками в строгих черных костюмах, украшенных галстуками-бабочками с роскошными фианитами.

Несчастный афроамериканец, окрашенный в странный лиловый цвет, налил мне стакан бурбона, нехотя кинул горсть льда и ни слова не говоря удалился в подсобку, показав мне перед исчезновением фак.

– Ну и хрен с тобою, козел, – подумал я и весело подмигнул пролетавшей в сторону переговорщиков официантки, протянул руку и взял не распечатанную бутылку виски и спокойным шагом двинулся в сторону неспокойной компании.

Я не знаю о чем можно было говорить в течение десяти минут, пока я отсутствовал, но судя по выражениям раздражённых собеседников, что-то было явно не так и не по протоколу.

Из соседнего со мной кресла поднялся раздраженный директор ЦРУ и, поманив рукою главу секретной службы МИ 6, двинулся на другой конец величественной террасы.

Директор ЦРУ, Майкл Донован – был ничем не примечательным человеком среднего возраста, с седеющими волосами и проницательным взглядом. Он всегда держался уверенно, излучая харизму и авторитет. В его манерах чувствовался опыт и решительность, каждый жест и слово всегда и везде были продуманы до мелочей. Внешне строгий и собранный, он способен был в одно мгновение перейти от дружелюбной беседы к холодной, аналитической сосредоточенности.

Шеф MI6, или «C», Лорд Джеймс Хэверсон, представляет собой типичного британского джентльмена старше пятидесяти лет. Его седые волосы были аккуратно уложены, а лицо носило следы многолетнего опыта и мудрости. Одет он был всегда безупречно: строгий костюм, идеально подобранный галстук и начищенные до блеска туфли подчеркивали его утонченность и элегантность. В его манерах и поведении всегда присутствовали характерная британская чопорность и заносчивость. Он держался с достоинством и был всегда сдержан, даже в самых напряженных ситуациях.

Его всегда была речь точна и выверена, без лишних эмоций, с легким оттенком высокомерия. Он мог показаться холодным и отстраненным, но за этим фасадом скрывался острый ум и непреклонная воля. Взгляд был его проницателен, и мне казалось, что он видит насквозь каждого, с кем разговаривает. При этом он всегда вежлив, соблюдая все правила приличия, и ожидал того же от окружающих. Его уважение нужно было заслужить, а доверие – выстраивать годами.

И эти два чопорных джентльмена вступили в перепалку с обыкновенной нашей неприкаянной дворовой шпаной. Так что мне было уже и не удивительно, наблюдать, как начавшиеся с мелкой моторики переговоры резко превратились в огромную кучу неуправляемых эмоций.

– Игорь, ты не мог бы подойти, – Майкл приветливо улыбался и махал мне рукою, призывая присоединиться к внезапно возникшим консультациям.

– Добрый день, Майкл, сэр Джеймс. Что-то случилось? – я стоял и с долей скептицизма рассматривал своих собеседников.

– А вы ничего разве не заметили? – взгляд сера Джеймса был холодный и беспринципный,

– Посмотрите в каком они состоянии! – и шеф Ми 6 резко поднял руку указывая на пьяную улыбку министра обороны и заторможенное поведение президента,

– Что скажите, Игорь! Мы планировали сегодня вечером начать и закончить переговоры. Ну а ты что скажешь, Майкл? – и руководитель секретной службы повернулся к директору ЦРУ.

– Что сказать, мы все здесь видим, что они оба в неадекватном состоянии! Может медиков? Или есть другие предложения? – Хэверсон посмотрел мне прямо в глаза, явно оценивая мое отношение в возникшей неприятной для них ситуации.

– Я не думаю, что нам нужны медики. Я так понимаю, своих врачей здесь нет? Придется приглашать со стороны! Будет утечка информации, – я внимательно посмотрел на Майкла, и продолжил,

– Посмотрите на президента! Все симптомы указывают, что действие кокаина начало спадать. Он, я так понимаю, жаловался вам, что чувствует себя измотанным, словно у него полностью закончились силы. Думаю, что в вертолете он принял очередную дозу. А сейчас эйфория закончилась и у него глубокая депрессия. Дайте ему возможность отлучиться в свою комнату, там я уверен, есть заначка с коксом. Что касается этой мямли, министра обороны, то он вам сейчас нужен?! Если нет, пусть дадут ему аспирин и отправят спать до утра.

Ступор моих собеседников можно было бы и не описывать, но эта животрепещущая картина негативом отпечаталась в моей памяти. Когда ты на чопорных лицах разведчиков видишь растерянность и безысходность, именно в этот момент тебе становится понятно, с кем ты имеешь дело.

– Хорошо, Игорь. Это неплохая идея и может сработать. Давайте сначала займемся президентом. Сэр Джеймс, можно ли устроить ему уединение на несколько минут? – Майкл Донован внимательно посмотрел на Хэверсона.

Как я понял, идея этой встречи полностью принадлежала Бриттам, а сам Сэр Джеймс Хэверсон был ее инициатором и организатором. ЦРУ и администрация президента Америки были просто статистами и гостями на чужом празднике жизни.

Сэр Джеймс Хэверсон, опомнившись от навалившейся на него непредвиденной проблемы, быстро закивал,

– Да, конечно. Мы сможем предоставить ему комнату в западном крыле. Я распоряжусь, чтобы никто его не беспокоил.

Отлично подумал я, это будет лучший вариант в текущей ситуации. Что касается министра обороны, если он будет мешать, то лучше отправить его отдыхать.