Судья Сталдер прервала этот спор, объявив, что удаляется для принятия решения. Она отсутствовала чуть больше двадцати минут и, вернувшись, зачитала коротенькое решение, суть которого заключалась в том, что данной ей юридической властью госпожа президент учла все обстоятельства и пришла к решению освободить господина Михайлова от наказания за попытку незаконного приобретения недвижимости, так как считает, что его вины в этом нет.
– Я поздравляю вас, господин Михайлов, – сказала судья. – Существует судебная практика предоставлять подсудимому последнее слово после оглашения приговора. Наши присяжные заседали 11 часов 46 минут. Их вердикт – «не виновен», вы свободны, господин Михайлов. Хотите ли вы что-нибудь сказать?
– Своим решением вы доказали не только Швейцарии, но и всему миру, что в этой стране есть демократия, закон и справедливость, – произнес Сергей. – Мое сердце переполнено благодарностью. Если бы мне пришлось написать каждому из вас письмо, в этом письме было бы только три строчки. И в каждой строчке я бы написал: «Я люблю вас. Я люблю вас. Я люблю вас».
Что творилось в зале – передать словами невозможно. Полиция, охранявшая Михайлова, вынуждена была потесниться. Несколько москвичей, приехавших в качестве свидетелей и оставшихся в зале, чтобы выслушать решение суда, поздравляли Сергея. Я увидел Василия Зимина, Наталью Саранкину, адвокатов, которые так и не успели обрядиться в мантии. Удалось и мне протиснуться к опустевшей теперь скамье подсудимых, поодаль от которой стоял Сергей.
– Сергей Анатольевич, не кажется ли вам, что пришла и нам пора познакомиться, – сказал я, тронув его за плечо.
В один из вечеров после суда Андрей Хазов рассказал, что Сергей попросил его показать ему, кто же такой Якубов. Хазов просьбу выполнил, и теперь Сергей узнал меня без труда. По-моему, неожиданно для обоих мы обнялись. Когда шум несколько стих, мне удалось выяснить, что вот сейчас, немедленно, хотя судья и сказал, что Михайлов свободен, Сергей выйти из зала суда не может. На сей счет есть четкие предписания соответствующих органов. Суд от-правляет подсудимого не на реальную, так сказать, свободу, а туда, откуда подсудимый прибыл, то есть обратно в тюрьму. Прокурор Кроше, походя, беспорядочно запихивая в портфель бумаги, добавил, что завтра суббота и посему господин Михайлов может быть освобожден либо сегодня ночью, либо завтра до четырнадцати часов. Если же процедура освобождения затянется, то тогда господину Михайлову придется провести в тюрьме еще какое-то время, во всяком случае, до понедельника – точно. Не слушая возмущенных возражений адвокатов, прокурор покинул зал.
– Расходитесь, господа, расходитесь, ведь все уже закончилось, – увещевали полицейские. А мне вдруг вспомнились слова:
«Дело закончено. Можно расходиться». Именно этой фразой заканчивался в Древнем Риме каждый судебный процесс.
Не самая длинная ночь
Женева, полицейское управление, тюрьма Шан-Долон, полицейское управление, аэропорт Куантрэн. 11—12 декабря. Ночь – утро – день. Москва, аэропорт Шереметьево-2. Вечер.
Документы уголовного дела № Р9980\96
Господину Зекшену, судебному следователю
Сегодня организация ОССО передала нам, что она получила сообщение из двух совершенно разных следственных органов России, в которых говорится о том, что в самое ближайшее время официальная просьба о выдаче Михайлова Сергея будет передана министрам Российской Федерации. Один источник информации отмечает, что после выдачи Сергей Михайлов будет убит.
Предписание-сопровождение, выданное Сергею Михайлову в женевском аэропорту Куантрэн за несколько минут до его отправки в Москву 12 декабря 1998 года:
«Полиция кантона Женева Полиция безопасности Секция IV
У. Амакер 4878103 СРОЧНО
Относительно: Сергея Михайлова
Мы подтверждаем, что г-н Михайлов Сергей, дата рождения
07.02.58 г., должен быть выслан сегодня в Москву на борту рейса Су-272 по требованию генерального прокурора Швейцарии.
12 декабря 1998 года Полиция безопасности Секция IV
У. Амакре».
После завершения суда тележурналисты ожидали адвокатов Сергея Михайлова у входа во Дворец правосудия. Собственно, интервью были короткими. Решение присяжных говорило само за себя. На скорую руку поужинав, Паскаль Маурер оставил своих коллег допивать кофе, а сам отправился в полицейское управление. Ничего нового ему там не сообщили, лишь подтвердили тот факт, что из зала суда Михайлова снова увезли в Шан-Долон. Утром выяснились кое-какие подробности. Адвокатам, правда, неофициально, сообщили, что в деле Михайлова отсутствуют какие-либо документы, удостоверяющие его личность. Вероятнее всего, они находятся либо у Зекшена, а скорее всего – у прокурора.
– Крючок пытается вдогонку вставлять палки в колеса, – так прокомментировал эту новость Андрей Хазов. – Боюсь, что до понедельника Сергею из тюрьмы не выбраться. Правда, один полицейский шепнул Мауреру по секрету, что Михайлова, возможно, еще сегодня отправят в Москву, но это маловероятно. Во-первых, российского паспорта тоже найти не удается, а, во-вторых, на протяжении всех двух лет следователь утверждал, что в России на Сергея готовится покушение, его там убьют, и на этом основании Зекшен предпринимал невиданные меры безопасности – потребовал себе личную охрану, бронированный автомобиль, ну и все прочее. На это были затрачены огромные деньги, и отправить сейчас Михайлова в Россию – значит расписаться в том, что все это было блефом.
Не могу точно сказать, почему именно, но сообщение Хазова о том, что Сергея Михайлова могут отправить в Россию, заинтересовало меня больше всего. Скорее всего, просто сработала репортерская интуиция. Выяснив по телефону расписание самолетов и наскоро собрав чемодан, я отправился в аэропорт Куантрэн.
От первого лица
Сергей МИХАЙЛОВ:
После суда меня снова привезли в тюрьму, и я опять оказался в своей камере. Конечно, я понимал, что находиться здесь мне теперь осталось недолго. Ну что ж, решил я, потерплю еще. Меня разбудили в четыре часа утра и велели собираться. Собственно, в самой камере собирать мне было особенно нечего, разве что документы, которыми я пользовался при подготовке к суду. А все мои личные вещи по су-ществующей в Шан-Долоне инструкции собирали надзиратели. После коротких сборов меня усадили в машину и куда-то повезли. Через полчаса я оказался в той же самой комнате аэропорта, куда меня доставили после задержания два года назад. Здесь мне заявили, что я буду отправлен в Москву. Я потребовал выдать мне паспорт, сопроводительные документы, но полицейский строго заметил, что полиция сама знает, как поступать.
Я понял, что меня хотят попросту выслать из страны без всяких документов, и подозревал, что за этим может крыться какая-то провокация. Да, конечно, о том, что процесс закончен и присяжные признали меня невиновным, наверняка уже знает весь мир, но, в конце концов, они собираются отправить меня в другую страну, и какими документами я могу подтвердить, что покинул тюрьму на законных основаниях?
«Вы ошибаетесь, господа, если думаете, что меня можно вот так запросто затолкать в самолет, – сказал я как можно тверже. – Присяжные признали меня не виновным, судья объявила, что я свободный человек, и я не намерен подчиняться вашему произволу. Пока мне не выдадут сопроводительных документов, я и шагу отсюда не сделаю, а если вы захотите применить ко мне силу, то вам придется очень постараться».
Эта тирада возымела свое действие, полицейский отправился кому-то звонить, и я услышал, что он на меня жалуется, говоря, что «месье Михайлов грозится применить к нам физическую силу, если мы не выдадим ему сопроводительных документов». Он, правда, весьма вольно истолковал мои слова, но в целом меня все это устраивало, тем более что через пару часов прибыл какой-то посыльный из прокуратуры и привез, пусть в виде филькиной грамоты, но все же бумагу с подписью и печатью. Даже номер рейса был указан в до-кументе, и я понял, что меня отправляют самолетом «Аэрофлота». Что ждало меня в Москве, знают ли родные и друзья о том, что я прилетаю? Я и понятия об этом не имел. Меня снова посадили в машину, и я увидел, что мы въезжаем на летное поле. Возле самолета с надписью «Аэрофлот» трапа не было, но люк оставался открытым. Приставили какую-то хлипкую лесенку, и по ней я поднялся на борт. Самолет по-катился по полосе, и я прошел в салон. Первым, кого я там увидел, был журналист Олег Якубов, с ним я познакомился накануне в зале суда. В аэропорту меня встречали жена, друзья и тележурналисты, которых, как мне показалось, интересовали только два вопроса: буду ли я судиться с оклеветавшей меня прессой и чем собираюсь заниматься в ближайшее время?
Когда я приехал в Куантрэн, самолет швейцарской авиакомпании рейсом Женева—Москва уже улетел. Я позвонил в гостиницу. К счастью, Андрей оказался у себя в номере. Не могу сказать, что он пришел в восторг от моей просьбы, но обещал минут за пятнадцать все выяснить. Через назначенное время позвонил ему снова, и Андрей сказал, что на борту швейцарского самолета Михайлова не было – это выяснено точно.
– Старик, перестань блажить, ты все себе сам напридумывал, – увещевал меня Хазов. – Адвокаты уже подали протест на произвол прокуратуры, после обеда они собирают пресс-конференцию. Никто не имеет права отправлять человека без документов, а документов найти не могут. Как это ни прискорбно, но Сергею, видимо, надо набраться терпения до понедельника. Сегодня не просто суббота, сегодня у женевцев праздник, никто ничем заниматься не будет.
– Знаешь, Андрей, ты, видимо, прав на все сто. И все же я полечу в Москву «Аэрофлотом». Если Сергея в самолете не будет, вернусь этим же рейсом обратно в Женеву и буду вместе с тобой дожидаться понедельника. Но первое интервью я у него возьму сам. Ты это понимаешь?
– Я понимаю, что ты псих, – услышал я в ответ. Правда, голос его был не слишком сердитым.
Купив на всякий случай билет Женева—Москва—Женева, я отправился на посадку и в самолет вошел последним. Сергея в салоне не было, до отправления оставалось шесть минут, так что надежды я не терял. Но едва устроился в кресле, как убрали трап. У меня были все основания полагать, что моя интуиция сыграла со мной злую шутку, но в это время на взлетном поле показалось сразу несколько легковых автомашин. Из них выскочили человек десять – все, как один, в бежевых плащах, – и они рассредоточились вокруг самолета. Больше ничего рассмотреть не удавалось – обзору мешало самолетное крыло. Прошло еще минут десять, не меньше, люки были задраены, самолет уже катился на полосу, когда в салоне наконец появился Сергей Михайлов. Вот так и состоялось мое первое с ним интервью. Потом были аэропорт Шереметьево-2, встреча с родными и друзьями, пресс-конференция…
Примерно через месяц после освобождения на московский адрес Михайлова пришло постановление суда. Оно занимает более ста страниц, и на каждой из них крупно и жирно пропечатано короткое – «НЕТ» присяжных, отвергающих вину Сергея Михайлова по каждому из эпизодов. Я процитирую лишь несколько наиболее важных пунктов из этого документа.
Республика и кантон Женева Р9980\96
№ АСС\46\98 ПОСТАНОВЛЕНИЕ,
вынесенное
Судом по уголовным делам
с жюри присяжных
Пятница, 11 декабря 1998 года По делу: Сергея Михайлова
Судья: г-жа Антуанетта Сталдер Секретарь: г-н Жиль Андрэ Моннэ
Суд и жюри присяжных принимают решение, рассмотрев заявления генерального прокурора, рассмотрев выступления защиты и заключительное слово обвиняемого, принимая во внимание статьи уголовного и уголовно-процессуального кодекса, а также Федерального закона о приобретении недвижимости иностранцами.
Присяжные выражают удивление по поводу ареста обвиняемого, который произошел после его прилета в Женеву и, согласно рапорту об аресте, был произведен на основании «общеизвестных фактов» и статьи в бельгийской газете.
Присяжные констатируют, что предварительное следствие было полностью приостановлено в течение более чем восьми месяцев, таким образом, обвиняемый не имел доступа к делу и к приобщенным к нему материалам.
Присяжные выражают удивление по поводу того, что обвиняемому не разрешено было представить документы и заслушать свидетелей до судебного процесса, что способствовало бы установлению истины.
Присяжные считают, что свидетели Упоров и Левинсон являются косвенными свидетелями, которые не в состоянии ни назвать свои источники информации, ни подтвердить их документами. Присяжные считают, что эти свидетельства недостаточно доказательны для установления виновности обвиняемого. Нет конкретных существенных доказательств причастности обвиняемого к преступной организации и того, что признаки, содержащиеся в деле и изложенные в ходе обсуждения, не являются достаточными для исключения всех разумных сомнений.
НА ОСНОВАНИИ ЭТИХ ФАКТОВ ПРИСЯЖНЫЕ СЧИТАЮТ,
что обвиняемый является виновным в нарушении статьи 4, абзац 1, пункт «Г» федерального закона о приобретении недвижимости иностранцами, однако это должно быть отнесено к правовой ошибке, так как обвиняемый обратился к адвокату и таким образом мог иметь достаточные причины, чтобы быть уверенным в том, что он имеет право действовать так, как он действовал. Эта правовая ошибка позволяет судье исключить всякое наказание по статье 4 Федерального закона о приобретении недвижимости иностранцами. Учитывая совершенно особые обстоятельства дела, подобное освобождение от наказания является оправданным.