Край

– Смотрю, ты налегке, – Марина оценила Лизкин внешний вид. – Не замерзла?

– Не захотела возвращаться.

Лизка выдержала десятисекундную интригующую паузу и рассказала, как оставила дома пьяного Тальберга в гордом одиночестве.

– Так нельзя, – авторитетно заявила Марина. – Нельзя его оставлять одного в таком состоянии. А вдруг он в неприятности вляпается?

– В какие неприятности? – неуверенно сказала Лизка, начиная сомневаться…

Она не удержалась и поведала, как Тальберг приревновал ее к Платону.

– Никогда не ожидала от Димы такого, – задумалась Маринка. – Он всегда культурный и спокойный, ни разу не слышала, чтобы голос повысил.

– Я тоже, – призналась Лизка. – Думала, он нас убьет за эти цветы, четвертует на месте, а потом вывезет и закопает в безымянных могилках на пустыре под Краем.

Маринка вдруг спросила тихо:

– Причин для ревности не было же?

И затаила дыхание в ожидании ответа.

– Ну, Марин, – возмутилась Лизка, – за кого ты меня принимаешь?

– Да я так, не обижайся, – сказала Марина с заметным облегчением. – Всякое бывает. Ты Платона хорошо знаешь?

– О-о, – обрадовалась Лизка, – я не рассказывала? Мы с ним в институте встречались. Кстати, можно винцо открыть, а я тебе все расскажу по секрету.

Бокалов у Маринки отродясь не водилось, и она принесла стаканы – старые, граненые. К счастью, нашелся штопор, а то бы ситуация и вовсе превратилась в безвыходную.

Маринка расстелила скатерть на потертом журнальном столике, но не для сохранности остатков лакированного покрытия, а для маскировки его неприглядного вида.

– У меня и к вину есть, – Лизка покопалась в сумочке и извлекла кусочек твердого сыра. – Я подготовилась.

Сон обещался нескоро, и Маринка заправила постель. Пока Лизка нарезала сыр тонкими ломтиками, она тянула штопором пробку из бутылки с таким сосредоточенным видом, что Лизка встревожилась за вино, и немного – за саму Маринку.

Наконец, подготовительные работы были закончены, а вино – разлито по стаканам в гомеопатических дозах.

– За нас!

Выпили и разговорились. С каждым последующим тостом эмоций становилось больше. Маринка слушала с подозрительной заинтересованностью и выпрашивала мелочи, словно истории интересней ей в жизни слышать не доводилось.

Лизка, вдохновленная вниманием, по инерции рассказала и то, о чем говорить не собиралась.

– Только тс-с-с, – приложив палец ко рту, шипела она, словно пробитый велосипедный скат. – Никому!

– Никому! – обещала Маринка и тоже прикладывала палец к губам. Она с трудом представляла, кому может рассказать. – Я же твоя лучшая подруга.

Так они и шипели друг другу, словно змеи, пока внезапно не отключили свет. Это происходило регулярно, все привыкли и не сильно жаловались. Точнее жаловались, но приблизительно так, как при плохой погоде – с досадой, но без ненависти, помня, что против природы не попрешь.

Маринка принесла с кухни свечи. По пути споткнулась в темноте о Лизкины туфли и едва не растянулась на полу.

– Ой, – испугалась Лизка и едва не выронила стакан с остатками вина.

– Все в порядке, полет нормальный, – Маринка пыталась зажечь спичкой свечу. С четвертой попытки она справилась со столь сложной задачей.

– Чувствую, не хватит одной бутылки, – пробормотала Лизка. – Димка в одиночку вторую допивал, а на очереди третья стояла.

– Так он вон, какой здоровый, – Марина расставила руки так, словно обнимала сразу трех тальбергов. – Ему и пять бутылок нипочем, перевод продукта.

Маринка вспомнила о вермуте, оставшемся с Нового Года. Вермут стоял невостребованным из-за редкой паршивости, но теперь ему прощалось все. Вечер среды незаметно превратился в вечер пятницы.

– Главное, завтра не проспать.

– Я поставила будильник.

– Громкий? – уточнила Лизка. – От тихого могу не проснуться.

– Будешь жаловаться, что чересчур громкий.

Сыр закончился и в ход пошел заветренный салат, который Маринка собиралась выбросить. Сейчас его недостатки не смущали и скорее воспринимались, как достоинства. Лизка с противным скрипом гребла вилкой по дну миски, пытаясь плохо скоординированными движениями подцепить тонкий кружок огурца.

– Да оставь его в покое, – посоветовала Маринка.

– Мы весь неликвид в холодильнике изничтожим, – заявила Лизка, отправляясь со свечой на кухню.

По пути она споткнулась о собственные туфли и растянулась в коридоре.

– Ой, – икнула Маринка. – Ты живая?

– Тесно у тебя тут. Надо расширять жилплощадь.

Когда закончился вермут, легли спать, но Лизка долго не могла заснуть. Ей мешал неприятный шум. Она закрывала глаза, и вроде бы ничего не менялось – что так темно, что этак, – но начинало укачивать.

– Лиз, ты спишь? – спросила Марина.

– Еще нет.

– А почему вы с Платоном расстались?

– Не знаю. Трудно сказать. Наверное, потому что его всегда интересовало только собственное мнение, а я не люблю, когда за меня решают. Зачем спрашиваешь?

– Мы с ним встречались еще в школе, – призналась Марина после долгой паузы, а потом добавила: – И сейчас встречаемся.

– Не может быть! – удивилась Лизка.

– Может. Только не знаю, что дальше будет.

– Хорошо все будет, – сказала Лизка, но как-то неуверенно.