Сны Великого Моря

– Сандэниэль приглашает к столу, – дверца внезапно распахнулась и Кайлин испуганно замерла на месте.

– Идем, уже идем, – засмеялась Марина, неохотно высвобождаясь из неохотно отпускающих ее объятий.

Несмотря на походные условия, обед состоял из четырех переменных блюд, вот только вино и сигары теперь полагались лишь Сандэниэлю и его ближайшему окружению.

Прежде чем разбрестись по шатрам отдыхать, калатари наполнили запасы воды из горного ручья.

– Долго будем стоять? – скучающим тоном осведомилась Гаитоэранта у изрядно подвыпившего Тинтониэля.

Тот неопределенно пожал плечами.

– Ворота открываются внезапно, – хохотнула подошедшая к ним Марина, – этот сим-сим, поди, открывается строго в определенный день и час.

– Ага, с последним лучом солнца или при лунном свете, – поддержала ее Гаитоэранта.

– Что вы, – обиделся Сандэниеэль, – откроется, когда я прикажу, не раньше, ни позже, – он достал висевший на шее круглый медальон с рваной дыркой посредине, – к любому замку есть ключ…

– А… – понимающе протянули девушки, заговорщицки подмигивая друг другу.

Стенка шатра угрожающе вздрогнула, похоже, Кэрсо-Лас свалился на незатейливо устроенную лежанку чуть ли не с разбега.

– Надеюсь, мы не будем ждать пока он выдрыхнется? – на всякий случай уточнила Гаитоэранта.

– В каньон лучше входить вечером, тогда к рассвету мы доберемся до первой развилки, – пояснил калатари.

– Это так важно? – удивилась Марина

– Днем двигаться небезопасно, ведьмаки не дремлют, их магия очень сильна, но лишь днем, ночью в этих горах магия бесполезна, любая магия. Такое здесь уж место.

– Как все сложно, – вздохнула Гаитоэранта, – пойду тогда вздремну, раз всю ночь идти придется.

– Тебе, думаю, придется ехать, – усмехнулась Марина, но последовала следом за подругой.

К вечеру духота не исчезла, зато к ней присоединился холод. Запах застарелой сырости стелился по земле клочьями тумана, наверное, именно из-за него Марина и проснулась. В лагере полным ходом шли погрузочные работы, не разобранными остались только два шатра – ее и шатер Сандэниэля, в котором уснул Кэрсо-Лас. Зябко поежившись, она отправилась будить его.

Кэрсо-Лас лежал поперек широкого матраса, заменявшего кровать, широко раскинув руки и, казалось, почти не дышал.

– Что с тобой?! – она с силой дернула его за плечо, почувствовала легкий холодок, исходящий от его тела, – Проснись!

Этот сон определенно не был нормальным.

– Проснись, пожалуйста, проснись, – паниковать нельзя, ничего страшного не происходит. Она коснулась его лба, ладонь обожгло холодом, – Ты должен вернуться, я прошу тебя, где бы ты ни был, вернись, – почти что умоляюще заговорила Марина.

– Вы все не успокоитесь? – входная портьера приподнялась, и лучезарно улыбаясь, вошла Гаитоэранта, – Ё-моё, опять не лады, – театрально всплеснув руками, она присела рядом, – Что происходит?

– Я не уверена, но думаю, наш ветер забыл обратиться полностью и где-то бродит позабыв о бренном теле, – попыталась пошутить Марина. Не получилось, голос предательски сорвался.

Гаитоэранта сделала в воздухе несколько пасов, сложив большие и указательные пальцы.

– Вуаля, – над головой Кэрсо-Ласа угрожающе завис шар чистого огня.

– И что?

– Терпение, терпение, инстинкт самосохранения не проведешь, – пропела она, позволив шару опуститься ниже, принялась раскачивать его словно маятник, в такт ударам сердца Марины.

Пару минут ничего не происходило, но вдруг у него над головами не стало крыши. Калатари с криками бросились ловить снесенный с опор порванный в клочья материал. Огненный мячик с шипением угодил в ручей, то ли по прихоти, то ли по недосмотру Гаитоэранты не причинив вреда. Кэрсо-Лас сел на импровизированной кровати, судорожно хватая ртом воздух.

– На много, много миль впереди горы, крытые карьеры, гроты, лабиринты, из которых нет выхода, там гаснут звуки, есть места, где камень высасывает силу, всю, которая есть, ему безразлично, он никогда не станет использовать ее, – его глаза теперь состояли только из невероятно расширившихся зрачков, – Эти горы, они не живые, нет, но они разумны. Именно мертвые! Абсолютно статичны!

– Тихо, тихо, перепугаешь наш добрый народец, не нужно так орать. Учти, санскрита они не знают. Я тоже ничего не понимаю, хотя бы по-русски говори, – буркнула Гаитоэранта.

– Да какая разница, понятнее не будет, – буркнула Марина, – теперь ори, не ори, все и так на ушах.

Калатари поймали то, что раньше было превосходным полотнищем, способным уберечь от дождя, снега и зимнего ветра, но не рассчитанного на панику урагана.

Кэрсо-Лас постепенно приходил в себя, дыхание выровнялось, глаза вернули свой цвет и перестали казаться бездонными провалами.

– Ты специально так раздвоился? – усмехнулась Марина, глядя, как осторожно обходят их эльфы.

– Я чувствовал, что оттуда вернуться будет непросто, а так я знал, откуда я пришел, – сбивчиво пояснил Кэрсо-Лас.

– Пойду, кота поищу, – вздохнула Гаитоэранта, – придешь в себя расскажешь все подробно и не забудь, кто вернул тебя обратно. Должок за тобой, – она встала и не преминула добавить, – ты вообще по уши в долгах.