Сны Великого Моря

– Ну да, на самом примитивном уровне это так, – кивнул он, – эти розетки призваны регулировать течение контролирующих их или контролируемых ими сил. Это их единственная судьба, их суть, это собственно они сами. Ух, хорошо, что я не стал пытаться рассказывать шире, мне слов не хватает. Итак, на заре времен, нам и всем нам подобным был предоставлен выбор – быть внутри или во вне. Я предпочел вневременное бытие, то есть существование во внешней оболочке, породившего меня мира, вы остались внутри и лишились силы, ибо в смертной жизни подобная власть опасна для всего вас окружающего, а значит и для реальности как таковой тоже. Не накопить в смертной жизни мудрости достаточной для рационального использования доступных вам возможностей.

– Розетки отключили от основного питания, оставили про запас, – усмехнулась Яна, почему-то ощутимо помрачнев.

– Скорее поставили заглушки, чтобы не пользоваться, – весело согласился Кэрсо-Лас, – Ток в них никуда не исчезал. Путано и не совсем верно, но лучше не передать, я ведь редко общаюсь посредством слов. Я не единственное воплощение своей стихии, в этом мире их не мало.

– В этом мире? – удивилась Марина.

– Естественно. Есть куча других миров, которые также сцеплены воздухом, Тьфу!

– Ну ясно, ясно, – предупредила новый всплеск замешательства Яна, – в других реальностях или мирах тоже есть воздух.

– То же самое касается и всего остального, только Эфир есть везде и нигде, все остальное может варьироваться. Переходим к главному, судьбу и удел свой мы не выбираем, это он ведет нас. Я покинул свой чертог, чтобы помочь вам направить ваши силы, я не могу вам ответить, почему именно теперь и как что следует делать, я лишь могу помочь вам разобраться в петлях ваших судеб.

– Ты бессмертный? – Марина прямо посмотрела в его серо-стальные, подернутые ледяной дымкой бездонные глаза.

– Мое воплощение не заточено в смертное тело, я не могу умереть от старости болезни или тоски, и как вы потеряв память о былом начать все заново, – совсем по-людски грустно ответил он, – я помню все от момента моего появления в дни юности создавшего меня мира.

– Так что же нам делать? – вздохнула Яна, разглядывая носки своих ботинок вертикально поставленные на сиденье лавки.

– Ехать в Норвегию, – совсем спокойно ответила Марина. Вопреки всем законам логики рядом с этим незнакомым, смертельно опасным существом ей было на удивление хорошо.

– Кстати, а почему именно ты? – спросила Яна, – Раз воздушных много…

– Именно я прочел знаки власти и по гематитовым следам нашел связь с вами. Я не знаю почему, мне не нужно думать о такой мелочи.

– Знаки властия, гематитовые следы?

– Нет, нет, – смешно замахал руками Кэрсо-Лас, выбираясь из невидимого глазу кресла, – я исчерпал весь словарный запас, мне трудно объяснить вам это теперь, потом, когда придет черед или необходимость. Так вы хотите ехать в Норвегию?

– Мой кот советовал мне… – начала было Марина, послушала себя со стороны и не сдержала улыбку.

Чтобы ей не рассказывали о стихиях, мирах и судьбах, смертного и земного в ней оставалось куда больше, чем приличествовало ей подобным.

– У тебя есть калахарский кот? – бровь Кэрсо-Ласа взлетела вверх.

– Вот и первое подтверждение гематита, – словно про себя пробормотал он, – возьми его с собой.

– Куда? В Норвегию?

– Кота? – хором воскликнули девушки.

– Сложно, но придется, – размышлял вслух ветер, словно на панцирной сетке покачиваясь вверх вниз, балансируя в тридцати сантиметрах от земли, – В Норвегию, так в Норвегию, отправляемся завтра, встречаемся на этом самом месте, возьмите теплую одежду, обо всем остальном позабочусь сам.

– Эй, стой, мы можем взять путевку минимум через неделю, – зачастила Яна.

– Я не смогу уехать так сразу, родители не поймут, – упавшим голосом сообщила Марина.

Кэрсо-Лас удивленно воззрился на них, но в следующую секунду понимающе кивнул.

– Мы пойдем через мой мир или иначе изнанку вашей реальности, в вашем мире вы исчезнете и будете отсутствовать недолго, я постараюсь рассчитать… – он явно не стал договаривать, – И все-таки возьми с собой своего умного кота, – ухмыльнулся он, воздел руки к небу и растворился в воздухе, не оставив после себя даже струйки пара.

Яна глубоко и громко вздохнула:

– Началось!

Марина удивленно посмотрела на нее, слишком явно послышался доселе тщательно скрываемый восторг. Поймав на себе ее быстрый взгляд, Яна пожала плечами:

– Я знаю, ты меня не поймешь, но то, что происходит лучшее, что со мной было! – неожиданно для себя самой пылко воскликнула она, – Чтобы там не ждало впереди, я рада. Меня ничего не держит здесь, мне не на что и не на кого надеяться и, в отличие от тебя, я не строю иллюзий в отношении собственного будущего тут, – она никогда не отличалась откровенностью, тем шокирующе прозвучало это признание.

Марина чувствовала что, чтобы она не сказала сейчас, все прозвучит одинаково глупо, но Яне не нужен был собеседник, ей, может быть впервые в жизни, нужен был слушатель.

– Я всегда немного завидовала тебе – ни младших братьев, родители, которые готовы для тебя сделать так много, как мои и представить не в состоянии, ни необходимости работать, чтобы только оплачивать свое проживание в так называемом «родительском доме», постоянное «нет денег» и не на клубы как у тебя, а на необходимые тряпки, а то и еду. Я учиться пошла, лишь бы вырваться из мира средней статистики – работа, бытовые разборки, дача. А тут еще брат наркоман. Вот это все у меня где, – Яна красноречиво поднесла руку к подбородку.

Марина молча присела на лавку, по которой они только что топтались ногами.

– Прости, если заставила чувствовать себя неловко, – вдруг полностью овладев собой и вновь вернувшись к обычной своей сдержанной усмешке, заговорила Яна, – Я не хотела..

Злость, вспыхнувшая в единый миг, также быстро улеглась.

– Брось, пожалуйста. Но я никогда не видела тебя такой, если честно, даже не догадывалась…

– Знаешь, когда Пашка в прошлом году стал таскать из дома вещи, мы ни минуту не сомневались, что это временное помешательство, предки до сих пор уверены в этом.

– А ты?

– А я знаю. Забыла? – грустно улыбнулась Яна, – И теперь точно уверена, даже если я вдруг исчезну, конечно, обо мне вспомнят и поплачут, но совсем не так горько как будут в итоге оплакивать моего брата. Я – лишь взбалмошная самодурка, которую сложно понять и еще сложнее смириться с ее присутствием. Видите ли я слишком многого хочу от жизни, хотя ничего из себя не представляю. Нет, мне бы подумать о будущем, найти какого-нибудь идиота и уж свалить с их, родительской шеи. Понятное дело, в слух они такого не сказали пока…

– В тебе обида говорит.

– Наверное, – кивнула Яна, – только это ничего не меняет. Разочаровываться больно, но уж лучше, чем обманываться.

– По мне, так не лучше…

Вновь поднялся ветер, расшвыряв пожухлые, притихшие было листья, заодно оборвал с веток некоторые еще державшиеся. Небо заволокли набрякшие дождем многоярусные копны туч. Где-то вдалеке послышались первые грозовые раскаты.

Марина запрокинула голову вверх, всей кожей чувствуя скорое приближение проливного дождя.

– Справишься или нам придется промокнуть? – весело спросила Яна, окончательно отогнав от себя мрачные думы.

Вместо ответа Марина закрыла глаза, мысленно протянув руки в самую середину серой перины облаков. Плотное, похожее на скатанный в шар свежевыпавший снег, нечто неимоверно тяжелое.

– Нет, – коротко ответила она, медленно возвращаясь из накатившего в момент полусна.

Окружающие краски какое-то время еще казались серыми, Марина часто заморгала. Страха не осталось, ощущения невозможности происходящего тоже.

– Побежали домой, дождь будет сильным.

Яну не стоило уговаривать. Девушки со всех ног припустились к автобусной остановке.