Госпожа Вольтури

Я опустила взгляд, начиная терять самообладание.

– Я жду ответ! – напомнил он.

– Ты пять месяцев держал меня взаперти, чтобы я не удумала убить нашего ребенка. Я бы очень хотела избавиться от него, но мой неуязвимый организм не позволил бы мне это сделать, ты забыл об этом, когда пригрозил мне расправой за гибель Элины во чреве. Я не желала её появления на свет до тех пор, пока это не произошло. Потом, лишь единожды заглянув в её глаза, я поняла, что она – самое лучшее, что случилось в моей жизни. Я отдаю себе отчет в том, что это был своего рода гипноз с её стороны, но я рада тому, что так получилось. Она была зачата в ночь полной луны и рождена с её чарами, впитав в себя её магию, что оставила свою печать в волосах нашей дочери.

– Ты солгала мне! – заключил он. – Сказав, что не захочешь возвращаться к нему и что на тебя не нахлынут воспоминания, что ты имела ввиду? Ты до сих пор его любишь?

– Ради тебя я совершила достаточно, чтобы ты не сомневался в моих чувствах! – вспомнила я о своих жертвах во имя создания неповторимого гибрида для Люциана.

– Неужели ты так искусно лгала мне всё это время?! – он недоверчиво окинул меня презрительным взглядом.

– Нет! – запротестовала я. – Я не лгала тебе! Всё, что я делала, было по-настоящему! Я тебя любила, ровно, как и сейчас! Я была с тобой предельно честна и откровенна, не ведя двойную игру! Просто сегодня, когда я встретила подданных Вольтури, я…

– Ты захотела быть с ним?!

– Нет! Я прочитала письмо.

– Что в нем было?

– Аро писал, как сильно любит меня и тоскует. Ему тяжело, я видела это в каждой букве, в каждом завитке каллиграфического почерка. Поверь мне, я испытала лишь жалость к нему, не более!

– Вас с ним связывает гораздо большее, чем тебя со мной!

– У нас с ним двое детей, прошу, не забывай об этом… – взмолилась я.

– Это не проблема! – воскликнул он, сделав шаг вперед.

Он схватил меня за волосы и потащил вверх по лестнице, уводя прочь из тронного зала. Толкнув дверь, что вела в мою комнату, он бросил меня на постель, плотно задернул шторы, чтобы не видеть на моём лице отвращения ко всему тому, что он собирался совершить со мной. Его действия были резкими, уверенными, жестокими.

Несколько ударов по лицу, ссадины на моих плечах заверили меня в искренности и серьезности его намерений. Он сорвал с меня одежду, нарушив целостность её швов, сбросил с себя то, что сковывало его движения, затем одной рукой сжал моё горло, а второй – зафиксировал мои запястья у меня над головой, вдавив их в подушку, чтобы у меня не было возможности сопротивляться. Поначалу, я старалась всеми своими немощными силами прекратить его безумие, просила, плакала, умоляла, взывала к голосу его совести, пытаясь открыть его сознание на то, что он творил в этой комнате, но все мои попытки увенчались провалом. У него была цель, подстегиваемая инстинктами дикого, свирепого волка, и он шел к неё уверенно, несмотря ни на что, даже на мои стоны, вызванные его грубыми, жестокими толчками где-то между моих тазовых костей.

Эту боль я могла стерпеть, но обида, что разрывала мою грудь, заставляла слезы литься по моим щекам. Люциан же смотрел на меня глазами, свободными от сочувствия и жалости. Он ненавидел меня, поэтому не стал стыдиться своих грязных животных желаний, а просто бездушно и жестоко насиловал и без того слабую плоть той, которую бесконечно любил пару часов назад, той, что подарила ему самое большое счастье за всю его восьми вековую жизнь. Теперь всё это было неважно. В голове пульсировала лишь одна мысль: «Скорее бы всё это закончилось!».

Я пыталась поймать его взгляд, не имея возможности сказать ему, попросить прекратить эту пытку, но он не смотрел на меня. Это был зверь, которого уже невозможно остановить, ведь он перешел к той стадии войны, когда все средства кажутся идеальными для достижения заветной цели – мести. Кровавой, жестокой, подлой, безжалостной мести.

Огненное пламя разлилось внутри меня. Глупец! Он, видимо, не догадывался, что женщина не может забеременеть в любой момент, а только в определенные дни, но, я решила так, раз уж это его так подстегивает, так забавляет, то пусть радуется своей ничтожной победе, которая не приведет к окончательному выигрышу в этой эпопеи. Я позволила ему думать, что сегодня он что-то сумел доказать, но это было не так на самом деле.

Он поднялся с постели, взял тканевые лохмотья, что час назад были моей одеждой, распахнул окно и выбросил их в пропасть, которая чернела внизу.

– Теперь ты никуда не денешься! – прохрипел он, возвращая себе приличный вид.

– Ты пожалеешь об этом! – бросила я ему, укрываясь алой простыней, на которой, к счастью, не было видно моей крови, вытекшей из порванных ран на моих внутренностях и коже, что зажили в считанные мгновения.

Он ушел, зло усмехнувшись напоследок. Я запомнила его выражение лица – победитель, которые проиграл сегодня битву со своим инстинктом.

Я хотела найти ему оправдание, простить, но каждый аргумент в его пользу покрывал контраргумент, который не давал мне возможности спасти авторитет Люциана и уважение к нему в моих глазах. Это было мерзко, подло, жестоко… Со мной всякое случалось за последние две тысячи лет, но такого не позволял себе никто, и ни один из близких и любимых мною людей не предавал меня так больно, что сейчас я просто закрыла глаза ладонями и заплакала, обернувшись красной тканью, чтобы прикрыть свою наготу, ведь она была противна мне самой.

Я пролежала так до ночи, а потом, спустила ноги на пол и приступила к созданию плана по своему спасению. Одно я знала точно – я могла оставить Элину с её отцом, поскольку он её действительно любил, а значит, не мог причинить вреда.

Я нуждалась в побеге и решилась на него сегодня же.

Уйти, чтобы вернуться

Посреди ночи я обернула своё тело алой простыней, закрепив булавкой, которую я нашла на старом комоде между окон, прокралась на цыпочках в коридор. Здесь никого не было, видимо, Люциан не рассчитывал на мой побег.

Я спустилась вниз по старой винтовой лестнице, что считалась черными ходом. В полумраке я наткнулась на кого-то.

– Что с Вами? – спросил знакомый голос.

– Майкл, – узнала я потомка Александра Корвинуса, – прошу тебя, не говори вожаку, что ты видел меня.

– Что-то случилось? – забеспокоился он.

– Не переживай. Это наше личное с ним дело. Просто пообещай мне, – я уже была готова расплакаться, – что позаботишься об Элине.

– Конечно, – уверенно согласился он.

Я скользнула между ним и каменной стеной, вышла во двор, поднялась на крепостную стену, за которой начиналась моя свобода. Не раздумывая, я прыгнула вниз, пролетела около десяти метров и приземлилась на траву. Кости ног были сломаны, и я ощутила боль. Однако, заживление прошло довольно быстро, а потом я побежала в сторону деревни ликанов, чтобы добыть транспорт.

Прокалывая стопы сухими ветками, обливаясь кровью, падая и снова поднимаясь, я добралась до своей цели. Машина стояла под навесом возле дома, в который меня сначала привёз Люциан. Ключи лежали в бардачке. Здесь ликаны не волновались за безопасность своего имущества.

Я открыла ворота, завела двигатель и помчалась прочь. Слёзы сами наполняли мои глаза, скатываясь на бледные щёки. Я погромче включила музыку, чтобы не слышать своих мыслей.

В сознании пульсировал лишь конечный пункт моего путешествия – Вольтерра.

Я провела в пути около двенадцати часов. Стараясь не думать о том, что я оставила за своей спиной.

Италия встретила меня теплым послеполуденным солнцем и нежным майским ветром. Извилистая дорога петляля и уводила всё глубже и глубже на территорию страны. Вдали показались знакомые башни, поэтому я прибавила скоростг, чтобы скорее добраться до старейшин.

Моя истерика заполняла всё сознание. Это было невыносимо больно морально. Мне хотелось провалиться сквозь землю, лишь бы не помнить всего того, что произошло в Венгрии.

Машина остановилась на площадке за резиденцией Вольтури. Я выбежала на улицу, быстро направляясь к черному ходу. Вряд ли мне удалось остаться незамеченной смертными, но сейчас меня это совершенно не волновало.

Прохладные каменные коридоры встретили меня полумраком и влажной свежестью. Я почувствовала защищённость. Наконец-то. Через столько месяцев…

Я зашла в тронный зал. Аро сидел на своем привычном месте между своими братьями. Ворот его черной рубашки был слегка расстегнут, волосы спадали черными локанами на плечи, взгляд был удивлённым и ошарашенным, а на груди виднелся герб Вольтури.

На мне была лишь алая ткань, прикрывавшая нагое тело. Люциан позволил себе лишнее, подняв руку на жену вампирского клана.

Я опустилась на колени у последней ступени, ведущей к трону, и опустила голову.

Аро, не показывая своих истинных эмоций, спустился ко мне и поднял пальцами мою голову за подбородок.

– Кто это сделал, милая? – бархатным заботливым голосом, полным смертельной угрозы, спросил он, видя кровоподтёки на моей зажившей коже и грязь на простыни.

– Ты же всё уже знаешь, – намекнув на его лёгкое прикосновение ответила я.

– Я убью его, – сообщил он мне, проведя рукой по моему плечу, скользнув под складку моей накидки.