Госпожа Вольтури

– Боже, Аро, ты так примитивен! – наигранно засмеялась я. – Ты действительно считаешь, что меня можно подкупить материальными благами? Нет, ты ошибаешься! Тебе три тысячи лет, а ты так и не понял, чего хотят женщины, тем более бессмертные.

– И чего же? Приключений? Они были у тебя! Вспомни Нью-Йорк… Мы истребили достаточно людей в полуночный час, бродя по мрачным улицам. Это разве было не потрясающе? Ты чувствовала власть над жизнями смертных! Это завораживало!

– Неужели ты думаешь, что мне интересны их смерти и способы убийств? Нет. Я устала от жизни с тобой.

Он провёл ладонями по своим волосам, уложив их ровными прядями, как это было обычно.

– Что же тебя не устраивает во мне? – изобразив тяжёлый вдох, произнес он.

– Ночи не хватит, чтобы рассказать, – улыбнулась я в полумраке столовой.

– У нас впереди целая вечность. Достаточно времени на окончание беседы.

– Аро, ты читаешь мои мысли прикосновениями и знаешь всё, что я когда-либо делала, думала, видела, чувствовала… Я же не знаю о тебе ничего, только то, что говоришь мне ты. Конечно, когда я была вампиром, со мной было немного сложнее, ведь у меня был дар, который отличал ложь от истины. Теперь его нет. Но нам удалось раскусить твой обман.

– Нам? – он выхватил из контекста именно это слово, но я была рада этому, ведь нашла способ причинить ему дискомфорт.

– Нам, – повторила я. – Мне и Люциану.

– Теперь ты говоришь об этом нелепом союзе с такой нежностью.

– Аро, зависть – грех, – усмехнулась я, сделав ещё один глоток вина.

– Я уже погряз в этой пучине. Зачем теперь деликатность?

– Итак, – мне были безразличны его признания и исповеди, – ты заранее знал, что Люциан попадет в плен к Вольтури, что я помогу ему сбежать, что он поселится в моем сердце… Ты был в курсе всех событий, что произошли с нами?!

– Хм, и как же ты пришла к такому выводу? – он снова откинулся на спинку стула.

– Ты его допрашивал, не применив своей способности. Это выдало тебя. Если бы ты хотел докопаться до правды, ты бы прочитал его мысли.

– Верно. Вот, что раскрыло меня…

– А теперь, когда все маски сняты, а завесы сброшены… Скажи мне честно. Зачем ты это сделал?

– Ты верно заметила, мне уже три тысячи лет… За эти столетия я с трудом могу вспомнить моменты, которые доставляли мне истинное удовольствие. Я участвовал в переворотах среди сенаторов древнего Рима, я был главным подстрекателем Нерона, Калигулы и прочих императоров, вопреки принятому историками мнению о их ближайших соратниках… Я многое совершил за всю свою историю. Я был женат. Трижды. Первая была смертной рабыней – гречанкой. Умерла при родах, впрочем, как это чуть не случилось с Беллой Каллен. Вторая – Сульпиция. Ты знаешь о ней всё. Третья – ты.

– Я уже не уверена, что всё, что ты мне говорил, имеет хотя бы долю истины.

– У меня нет способа доказать тебе это.

– Ты упустил свой шанс, пока я была вампиром.

– Иоанна, если бы я мог исправить всё…

– …ты бы ничего не изменил, – закончила я его фразу.

– Да, ты права. Я оставил бы всё так, как есть. Я построил судьбу для нескольких людей сразу, почувствовал себя Создателем, вершителем жизней. Это завораживает, когда ты управляешь чьим-то решениями.

– Постой, – опомнилась я, – а до какого момента тебе предсказала всё Элис?

– До смерти Люциана.

– Той, что уже была? Или будет новая?

– Я бы очень хотел, чтобы она повторилась вновь. Но Лесми, что заколола его, уже свершила правосудие, и на этом закончились пророчества.

– А жена нашего сына должна была тебе рассказать продолжение? Поэтому ты не стал долго держать у себя Элис, ведь она сообщила тебе и о том, что в твоём клане появится та, что обладает схожей способностью?

– Именно. Но Анжелика не смогла дать ответы на мои вопросы. Её видения рассчитаны на масштабные события, то есть, битвы, воины, смерти. Она говорила мне о сражениях, что уже произошли, и на этом всё, как правило, заканчивалось.

– А всё остальное ты узнал из предсказаний ведьмы, к которой я ездила в долину рек. Так?

– Так, – ему больше нечего было скрывать, и он решил посвятить меня во все свои замыслы.

– Тогда я задам тебе последний вопрос. Будь добр, ответить на него честно. Ты меня любил хотя бы одну секунду за все эти годы?

Он обратил на меня взгляд, полный недосказанных слов, безмолвных скитаний по своему темному сознанию. Рубиновое пламя вспыхнуло в полумраке и погасло в тот же миг. Мне удалось разглядеть желание внутри него.

– Любил. И не секунду, а почти две тысячи лет, с того момента, как встретил в доме самого знатного торговца Римской империи наивную, робкую, добрую девушку, которая ещё не знала о своем вечном проклятии и способности быть бессмертной.

Он встал из-за стола, обошел его углы, направляясь ко мне, сел на край столешницы и внимательно посмотрел на меня.

– Ты хочешь к нему вернуться, покинув на всегда стены Вольтерры. Я позволю тебе совершить это, но прежде, прошу, сделай одолжение.

Я вопросительно взглянула на него.

– Я по-прежнему твой муж, – напомнил он. – И, даже, если ты меня ненавидешь…

Я поняла, к чему он ведёт, поднялась со своего места, приблизилась к нему, коснувшись кончиками пальцев его подбородка.

– Я сделаю то, о чем ты просишь, – пообещала я. – Но лишь в последний раз. Утром я уеду навсегда.

– Тебя там ждут унижения и жестокость, – не знаю, наиграна ли была его забота, или же он говорил это искренне.

– Пусть так. Но зато, мы честны друг с другом.

– Поцелуй меня, – попросил он.

Я коснулась губами его губ. Он обнял меня, проведя ладонью по спине, вызывая во мне целую бурю эмоций: ненависть, отвращение, страсть и желание. Я горела в этом пламени, которое пожирало меня.

Осознание того, что он просто развлекался, играя с нашими чувствами, выводило меня из себя. Я хотела убить его прямо здесь, но он уже расстёгивал пуговицы на моём пиджаке, стягивая рукава вниз, освобождая мои руки, затем перешёл к белоснежной рубашке.

– Давай не здесь, – предложила я, захлёбываясь от неясных мне переживаний.

Он подхватил меня на руки и гордо понёс наверх.

Дверь в спальню Аро запер, окна, доходившие до пола, открыл нараспашку, так что занавески вздымались от бережного дыхания ветра. Его тело оказалось совсем рядом, так, что я чувствовала ледяные прикосновения на своей коже.